Остановить Батыя! Русь не сдается - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 21

Князь Георгий, утвердившись во Владимире-на-Клязьме, положил начало местной летописи, где излагались события начиная со смерти Всеволода Большое Гнездо и до настоящего времени. Во владимирской летописи князя Георгия все устраивало, кроме описания его вражды со старшим братом Константином и поражения на реке Липице. Однако тут уж князь Георгий поделать ничего не мог. Если терем или храм он мог разрушить и перестроить заново, то переписать по-иному прошедшие события ему было не под силу, как и всякому правителю.

Князь Георгий сделал немало, чтобы загладить память о своем поражении на Липице. С неколебимым упорством в течение двадцати лет он победоносно воевал то на севере, то на юге, то на востоке, укрепляя и расширяя границы своего княжества, усмиряя воинственных соседей. И вот, когда суздальские полки наконец-то разбили Михаила Черниговского, самого упорного противника суздальских Мономашичей, отняв у него Киев и Чернигов, в это самое время татарская орда ворвалась во владения князя Георгия, спутав все его планы. Беды рязанских Ольговичей, от чьих городов татары оставили пепелища, не особенно волновали князя Георгия. Его беспокоило поражение суздальского войска в сече с мунгалами под Коломной, ведь этот разгром неизменно попадет на страницы летописи и станет еще одним постыдным пятном в биографии князя Георгия после злопамятной Липицкой битвы.

Уходя с конными полками в Ростов, князь Георгий поручил старшему сыну Всеволоду встретиться с владыкой Митрофаном и убедить его не излагать в летописи всех подробностей сечи под Коломной, как-нибудь затушевать это тяжелое для суздальцев поражение.

Ослушаться отца Всеволод Георгиевич не мог, поэтому он без промедления отправился к епископу Митрофану, подворье которого находилось в детинце напротив княжеского дворца. У князя Георгия с владыкой Митрофаном были натянутые отношения, так как оба были неуступчивы в спорах и резки в суждениях. Князь Георгий недолюбливал епископа Митрофана за то, что писцы-монахи под его присмотром не только восхваляют суздальских Мономашичей за их радение о Залесской Руси, но и упоминают об их неприглядных делах. Часто писцы вставляют в текст летописи критические замечания самого владыки Митрофана, который, обличая пороки князей, как бы выступает в роли эдакого провидца и нравоучителя. Ко Всеволоду Георгиевичу епископ Митрофан благоволил, поощряя его тягу к изучению греческого языка и чтению священных христианских книг.

Князь Георгий надеялся, что Всеволод сумеет столковаться с владыкой Митрофаном, используя свое красноречие и умение терпеливо выслушивать собеседника.

Однако беседа между Всеволодом Георгиевичем и епископом Митрофаном сразу не заладилась, ибо владыка остался недоволен тем, что князь Георгий, покидая столицу, не попросил у него благословения, даже не попрощался с ним.

— Улизнул, как вор, батюшка твой, — сердито выговаривал Всеволоду епископ Митрофан. — Разобиделся на меня князь Георгий за то, что я посоветовал ему замириться с Михаилом Черниговским, дабы объединить силы черниговских Ольговичей с суздальскими Мономашичами в войне с мунгалами. Накричал на меня князь Георгий, мол, не мое это дело о мире с черниговцами рядить. Он, дескать, и сам Батыгу одолеет. — Владыка Митрофан сокрушенно покачал головой. — Высоко сидит князь Георгий, да низенько мыслит, гордыня ему взор застит. Не извлекает он уроков из своих ошибок, к добру это не приведет.

Всеволод Георгиевич заикнулся было про летописный свод, но этим еще сильнее рассердил епископа Митрофана.

— Умолчать, говоришь, в летописании про Коломенскую битву, — желчно усмехнулся длиннобородый владыка, пронзив Всеволода прямым взглядом, в котором были удивление и возмущение. — Может, и про татарское нашествие ничего не писать, а? Просто поставить пробел в летописи, умолчав о сожженной татарами Рязани, о гибели рязанских князей и многих тысяч русичей, оказавшихся на пути у Батыя.

— Я прошу не замалчивать битву при Коломне, владыка, — не поднимая глаз, проговорил Всеволод, — но лишь не упоминать в летописи про участие в этой сече суздальских полков, только и всего. Можно ведь написать, что под Коломной сражались с татарами рязанские князья Роман и Глеб Ингваревичи. Тем более что это так и было. Роман Ингваревич был убит в том сражении.

— Написать-то можно что угодно, княже, — сказал епископ Митрофан, резко откинувшись на спинку стула. — Вот токмо наша ложь не прибавит славы и величия твоему отцу. Был бы здесь сейчас воевода Еремей Глебович, он согласился бы со мной. Но его нет теперь среди живых, ведь Еремей Глебович пал под Коломной.

При последних словах владыки Всеволод Георгиевич слегка вздрогнул, по его лицу промелькнула тень досады и недовольства, словно ему напомнили то, о чем он не хотел вспоминать.

— Я пойду, пожалуй, отче, — выдавил из себя Всеволод Георгиевич, поднявшись со стула. — Извини, что оторвал тебя от насущных дел. Прощай.

Неловким движением набросив на плечи красный плащ, Всеволод Георгиевич шагнул к выходу из светлицы. Уже у самой двери его настиг вопрос епископа Митрофана:

— Сын мой, когда же нам ожидать твоего батюшку с силой ратной?

— Недели через две, владыка, — обернувшись, ответил Всеволод Георгиевич. — Может, и через три недели.

— Храни тебя Господь, княже! — Епископ Митрофан осенил Всеволода Георгиевича крестным знамением. — В тяжкую годину ты принял власть над столицей и войском из рук отца своего. Да укрепит тебя Спаситель на сем трудном поприще!

* * *

Придя в великокняжеские хоромы, Всеволод Георгиевич сразу же столкнулся с братом Мстиславом. Тот мигом догадался, что у Всеволода только что состоялся неприятный разговор с епископом Митрофаном.

— Чего тебе наговорил этот старый хрыч? — спросил Мстислав. — О чем ты толковал с ним, брат?

Всеволод лишь молча отмахнулся, не желая посвящать Мстислава в подробности своего разговора с владыкой. Однако отделаться от Мстислава было не так-то просто. К тому же он знал о том поручении, какое было дано Всеволоду отцом.

— А я бы не стал лебезить перед епископом Митрофаном, — сказал Мстислав, знавший мягкосердечие старшего брата. — Я дал бы ему гривен или злата. Перед такими доводами мало кто устоять сможет!

— С Митрофаном это не пройдет, он же бессребренник, — мрачно обронил Всеволод.

— Значит, нужно играть на властолюбии Митрофана, — не унимался Мстислав. — Ты сказал бы ему, брат, что отец наш имеет замысел образовать во Владимире митрополию в обход Киева, что митрополитом он подумывает сделать его, Митрофана. Конечно, при условии, что Митрофан кое в чем станет посговорчивее, — с хитрой усмешкой добавил Мстислав.

— Пустой это замысел, и я говорил об этом отцу, — нахмурился Всеволод. — Греческая патриархия не одобрит и не разрешит существование двух митрополий на Руси.

— А мы греков и спрашивать не будем! — со свойственной ему самоуверенностью заявил Мстислав. — Чего на них оглядываться, брат? После взятия Царьграда крестоносцами Ромейская держава распалась на части. Греческие патриархи теперь мыкаются то в азиатской Никее, то в приморском Трапезунде. Как они могут нам на что-то указывать, коль сами лишились патриаршего престола в Царьграде? На этом престоле с недавних пор сидит латинский патриарх Никола из Пьяченцы, посаженный папой римским. Смех, да и только!