Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 59

Гридень поклонился и скрылся за низкой дверью.

Княгиня долго сидела в неподвижности, устремив взор на покачивающееся дверное кольцо.

Страшная действительность давила на Агриппину Ростиславну, лишая ее сна и покоя. Ей казалось, что самое страшное она уже пережила, потеряв троих внуков, но, похоже, злой рок уготовил Агриппине Ростиславне еще более тяжелое испытание – стать очевидицей разорения Рязани татарами. Собственная судьба мало заботила эту стойкую женщину. Ее ужасала возможность гибели многих тысяч рязанцев, в том числе женщин и детей. Это казалось ей высшей несправедливостью. Все ее существо добродетельной христианки противилось такому печальному исходу. В то же время Агриппина Ростиславна с тяжкой горечью сознавала свое полное бессилие перед суровой неизбежностью.

«Где же ты, сын мой? Где же ты, Ингварь Игоревич? – мысленно терзалась Агриппина Ростиславна. – Почто не спешишь на выручку своего стольного града? Где ты, храброе сердце, Роман Ингваревич? Иль не ведает твоя светлая головушка о наших бедствиях?.. Господь-Вседержитель, отврати же от Рязани злые полчища татарские! Иль даруй рязанцам удачу в битве! Пособи же, Отец Небесный, христианскому воинству!»

Гибель многих храбрых мужей во время неудачной вылазки ослабила и без того небольшое рязанское войско. Храбрейшие пали в неравной сече, и теперь на ночном военном совете вовсю звучали голоса слабовольных и малодушных. Хор этих голосов возглавляли мытник Сдила Нилыч и княжеский огнищанин Лихослав.

– Чего мы добились своей вылазкой? – нападал ретивый мытник на боярина Твердислава и сотника Лукояна. – Сколь доблестных воев положили! Где теперь Яволод? Где гридничий Супрун? Где Громыхай Иванович?.. Молчите. А я молчать не стану! Ежели прежде во время приступов татарских ратники наши могли сменять друг друга в сече, то теперь сие невозможно. В сотнях осталось по тридцать-сорок человек, и те еле на ногах держатся от усталости и ран.

– Какую еще задумку нам предложишь, удалец? – вторил мытнику Лихослав, обращаясь к сотнику Лукояну с язвинкой в голосе. – В какую новую напасть вовлечешь нас горемычных? Может, прямо на Батыев стан двинем в ночь-полночь, а?

– О вылазках теперь надо забыть, – промолвил купец Данила Олексич, соглашаясь с мытником и огнищанином. – Опытных воинов совсем мало осталось. Со стариками да юнцами нам против мунгалов не выстоять!

– Брешь в восточной стене удалось заложить бревнами и камнями, – сказал боярин Любомир Захарич, в тереме которого проходил совет. – Тын позади вала возведен, как запасной рубеж. Что еще можно сделать? Давайте думать, воеводы, а не собачиться друг с другом. Мертвых все едино не воскресить, оборону же и дальше держать нужно.

Сказанное Любомиром Захаричем немного сгладило царящее на совете гнетущее напряжение. Собравшиеся стали обсуждать, стоит ли оборонять Успенский и Плотницкий околотки, если татары все же прорвутся через вал и защитный частокол.

– Я полагаю, разумнее будет воинству нашему отступить к женскому монастырю и к Соколиной горе, ибо возвышенные места защищать легче, – промолвил Оверьян Веринеич.

– Ишь, что удумал! – рассердился Сдила Нилыч. – Твой дом на холме стоит и, значит, годится для обороны, а мой дом стоит в низине и посему обречен на разорение. Я с этим не согласен!

– Пойми, Сдила, коль ворвутся мунгалы в Рязань, то они рассыплются повсюду, как саранча! – пытался убеждать мытника Оверьян Веринеич. – Не одолеть нам множество нехристей на обширном пространстве с нашими малыми силами.

– Стало быть, надо кумекать, что необходимо еще сделать, дабы не допустить мунгалов в Рязань, – проговорил Данила Олексич. – А то что же получается? Я кладовые новые ныне построил, ворота дубовые поставил, ограду новую сделал – и все это за здорово живешь отдать на разор нехристям собачьим!

– Упреки твои нам понятны, друже Данила, – произнес боярин Твердислав с некоей укоризной в голосе, – но и ты уразумей, что нам ныне не до жиру, быть бы живу.

Сразу после военного совета Сдила Нилыч, придя домой, разбудил супругу свою Пестемею.

– Одевайся, голуба моя, – прошептал жене Сдила Нилыч, чтобы не разбудить спящих сыновей. – Пришла пора золотишко наше спрятать понадежнее. Нам с тобой затемно надо управиться.

– Неужто все так худо? – пролепетала заспанная Пестемея, машинально заплетая спутанные волосы в косу. – Неужто подмога к нам не подоспеет?

– Какая подмога, откуда?! – Сдила Нилыч безнадежно махнул рукой, опустившись на постель рядом с женой. – Наши ратники, ходившие на вылазку, освободили из татарского плена двоих боярских челядинцев, коих, как оказалось, татары пленили при захвате Переяславца. Разумеешь?

Сдила Нилыч заглянул в очи супруге при мигающем свете масляного светильника.

– Ну, и что из того? – непонимающе прошептала Пестемея.

– А то, что татары уже все города вокруг Рязани разорили, даже до Ожска и Переяславца добрались! – пояснил жене Сдила Нилыч. – Юрий Игоревич отправил в Переяславец боярина Бронислава Дерновича с наказом рать собирать со всей тамошней округи, но Бронислав сгинул незнамо где, воинство так и не собрав. Остались еще братья Роман и Глеб Ингваревичи, ушедшие к Коломне и Ростиславлю полки собирать, но, я полагаю, татары и до них уже добрались. У Батыги ведь войска видимо-невидимо!

– О Господи! – простонала Пестемея. – Что же делать-то?

– Золотишко для начала нужно укрыть, а уж потом и о себе самих промыслить, – ответил Сдила Нилыч, вставая с постели и жестом веля жене одеваться потеплее. – Шевелись, милая!

Держа в руке зажженную свечу, Сдила Нилыч спустился по узкой деревянной лестнице в подвал, где хранились все его сокровища, нажитые праведным и неправедным трудом.

Все золотые монеты и различные украшения из золота мытник сложил в большую медную шкатулку, крышка которой закрывалась маленьким ключиком. Набитую золотом шкатулку Сдила Нилыч засунул в кожаный мешок.

Выбравшись из подвала, мытник застал свою супругу уже облаченной в шубу на лисьем меху, в круглой горностаевой шапочке и теплых сапожках.

Мешок с казной Сдила Нилыч нес сам, жене он доверил нести заступ и кирку.

Над Рязанью висела звездная ночь. Было безветренно и тихо, лишь изредка где-то у боярских теремов вдруг принимались лаять собаки, но вскоре умолкали.

Легкий морозец слегка пощипывал щеки мытнику и его супруге, которые крались по пустынным ночным улицам, как воры. У них под ногами поскрипывал недавно выпавший снег.

Луна заливала белесым неярким светом дома и заборы, отбрасывающие голубоватую тень на снегу. Этой тени и старался держаться осторожный Сдила Нилыч, жавшийся к изгородям и стенам домов. Пестемея бесшумно следовала за супругом по пятам.

Разлитый вокруг покой действовал умиротворяюще, теплая ночь отгоняла грустные мысли. Белизна снега, темные кроны деревьев, строгие контуры белокаменных храмов, вздымавшиеся над теснотой тесовых крыш, далекие ночные светила, перемигивающиеся в вышине, – все это могло бы пробудить в возвышенной душе думы о прекрасном и вечном.