Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий! - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Спесивцев cтр.№ 41

Уходя, налетчики подожгли верфи, склады с недограбленным имуществом. Ох, как сокрушались многие, что на более чем двести кораблей удалось запихнуть лишь малую часть возможной добычи, и вместимость трюмов маловата, и времени на перегрузку захваченных судов не было, а сколько очень нужного или просто дорогого пришлось пустить на ветер… О том, что добрая половина сожженного имущества принадлежала христианам, никто задумываться себе труда не дал. Проходя мимо азиатской части города, до того от налета пострадавшей не так уж сильно, пожары от первого обстрела там уже успели потушить, выпустили несколько ракет по сараям и складам на берегу. Полыхнуло хорошо и сильно. А уж как заполыхала верфь или главное адмиралтейство Османской империи (Терсане-иа-мире), известное как морской арсенал Касымпаша… оно и взорвалось бы неплохо, да все найденные там порох и селитру сами работники верфи под внимательным присмотром пиратов перенесли на суда. Стрелять еще в этом году предстояло много, порох был одним из важнейших трофеев.

Будь казаки войском, способным удержать захваченную территорию, по уму, стоило бы забрать из башен и со стен пушки, ликвидировать оставшиеся в городе арсеналы, разрушить самые опасные для проходящих по проливу судов укрепления. Но пока казаки посетили Стамбул как банда разбойников. Опасная, смертоносная, но для длительной войны малопригодная. Уничтожили имущества они на порядки больше, чем смогли утащить.

Не только прекрасным, но и огромным, густонаселенным городом являлась столица Османской империи. До прихода варваров с севера. Жило в нем более полумиллиона человек, его гавань, знаменитый Золотой Рог, была одним из главных торговых перекрестков мира. И вот в два дня все ушло дымом. Посчитать, сколько погибло людей при этом налете, никто не удосужился. Вероятнее всего, что около ста тысяч. Поначалу местным жителям, пережившим ужас этого налета, показалось, что во время него сгинуло не менее половины обитателей города. От сабель и пуль умерло немного, относительно, конечно. Несколько тысяч человек. Основными причинами смерти стамбульцев в эти страшные для них дни и ночи стали огонь, дым и паника.

Примененное в Стамбуле польское изобретение (так поляки подавили восстание москвичей в Смутное время) – отгораживаться от врага, подпаливая его дома, оказалось очень эффективным для сбережения своих, но бесчеловечным и смертоносным для мирного населения. Поэтому зверства казаков и освобожденных из рабства христиан в прибрежных кварталах стали всего лишь малозначимой деталью. Город получил страшный удар, а вот залечивать его раны было некому. Из Стамбула началось повальное бегство населения, испуганного и не верящего, что в ближайшие годы здесь будет порядок. Бежали не только христиане и евреи, но и правоверные мусульмане. Столица вдруг неожиданно из благополучного города превратилась в очень опасное и уязвимое место.

Авангард румелийской армии подошел к стенам Стамбула вечером того же дня, когда его покинули грабители. Направься Еэн-паша не к городу, а к Румелифенери, поставь там на берегу артиллерию, ох и кисло бы пришлось казакам выбираться из босфорской кишки. Но румелийскому бейлербею кружила голову возможность приблизиться к абсолютной власти, он спешил к Сералю. Уже в нескольких милях от города всадникам стали попадаться беженцы из него, а потом они пошли сплошным потоком, заметно замедляя продвижение к Стамбулу. Описать внятно, что случилось в столице, никто из беженцев не мог, но ужас, сквозивший из их глаз, свидетельствовал, что нечто страшное. Огромное облако дыма над городом волновало и тревожило самых храбрых и закаленных воинов. Ожесточенная артиллерийская перестрелка также не пролетела мимо ушей тимариотов, составлявших авангард армии Еэна-паши.

Настоящий шок они получили в воротах стены, ограждавшей Стамбул. Из города несли трупы. На первый взгляд – сотни трупов. Их сваливали невдалеке друг рядом с другом. Имелись там и тела крепких мужчин, но большей частью лежали мертвые женщины, старики, дети. Немало было и тел неопределенной половой и возрастной принадлежности. Райя, таскавшие трупы, сваливали их, как кули с зерном. Ага Амир-оглы хотел было прикрикнуть на трупоносов, но, оглядев длину выложенных уже ими рядов, передумал. Ему на полях битв приводилось видеть и большее количество тел, к тому же много более изуродованных, но от вида этой картины у него почему-то перехватило дыхание. Столько детских и женских тел…

Приказав помощнику расположиться на короткий привал, во главе десятка всадников въехал в ворота. И обнаружил, что все еще страшнее и хуже. Погибших стамбульцев, не вынесенных за пределы городских стен, было куда больше. Здесь, у ворот, они громоздились высокими, выше пояса стоящего мужчины, валами вдоль домов. На дороге только был очищен узкий – двоим всадникам рядом с трудом проехать – проход. И ехать по такой тропинке пришлось с полета стрелы.

«Что же с ними случилось? Резаных и колотых ран на телах незаметно. Неужели они все здесь друг друга передавили? Что же их заставило бежать сюда, на смерть?»

Ответ на один из возникших у него вопросов он получил сразу. Увидел, что к телам, сваленным вдалеке от ворот, прибавляют новые, привезенные откуда-то из других районов Стамбула.

«Аллах милосердный! Так, значит, такое не в одном месте, может, и у других ворот подобный ужас творится?»

Расспросив командовавшего перевозкой тел янычарского агу, высокого, молодого человека с красными глазами, производившего впечатление некоторой заторможенности, отправился в Едикуле, где расположился штаб каймакана Стамбула Мусы-паши. Совсем недавно именно он был румелийским бейлербеем, и Амир-оглы знал его лично. В воротах Амир подумал, что увидел самое ужасное в жизни, но выяснилось, что сегодняшний Стамбул по жутким картинам был неистощим.

При проезде по сгоревшим кварталам в нос ударило запахом (горелого или жареного? Аллах, прости за такие слова) человеческого мяса. То там, то тут из сгоревших обломков выглядывали то рука, то нога, то еще какая-нибудь часть человека. Обгоревшая, не только без одежды, но и без кожи, и часто слишком маленькая для взрослого. Впервые со времен сопливой молодости агу спахи затошнило от запаха трупов. К сгоревшему с жителями родному Стамбулу он готов не был.

Радости при виде офицера из румелийской армии Муса-паша не выказал. Выглядел он так же, как и большинство окружавших, – вымотанным и крайне печальным. Для разговора с командиром румелийского авангарда паша отвел его в сторонку, отослав свиту.

– Что, вы уже в городе?

– Нет, почтенный каймакам. Пока к воротам прибыла только моя сотня, но к вечеру будет вся вышедшая в поход конница, двадцать тысяч всадников.

– Зачем мне сейчас всадники? Опоздали вы. Если бы пришли вчера…

– Мы спешили, как могли, в моей сотне восемь лошадей за последние два дня загнаны. Этим сыновьям шайтана будто их Аллахом проклятый отец ворожит. Но мы за все им еще отомстим. Страшно отомстим! – В конце спахи невольно перешел на шипение-восклицание. Вроде бы и голос понизил, но звучало это куда грознее крика.

– Мне из разных мест донесли, что казакам налет на город оплатили венецианцы. Учитывая, что и султана Мурада они убили, мстить, думаю, стоит сначала им, проклятым франкам! Даже если это неправда, придется мстить сначала им. Иначе нас не поймут.