Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!" - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Спесивцев cтр.№ 62

«Оно мне надо? Дьявол, получается, и мне самому не стоит заводить жену, во избежание… Не случайно подавляющее большинство сечевиков и донцов – холостяки. Есть, наверное, в этом какой-то кондовый, а также посконный и лапотный смысл. С другой стороны, здоровому, крепкому мужчине тесные отношения с противоположенным полом не просто приятны, а можно сказать – необходимы. Это же в нас природой заложено. И большинство атаманов жён имеют. Хреново жить в чужом, не родном для тебя мире. Естественные для его обитателей вещи кажутся странными или глупыми, а твои некоторые привычки могут стоить жизни. Хорошо, что я и в двадцать первом веке ходоком по бабам не был, а то давно сгорел бы, как шведы под Полтавой, никакие атаманы не отмазали бы».

Размышления попаданца по поводу нескладывавшихся отношений с женским полом прервал атаман Григорьев:

– Аркадий, вы, характерники, безумие лечить умеете?

– Смотря какое. Если лёгкое, то можем из него человека вытащить, ну а в тяжёлых случаях помочь может только Бог. Ну, может, ещё святые отцы, но мне со святыми встречаться не доводилось.

– А чёрт его знает, как сильно она с ума сошла! Боюсь – неслабо.

– Кто?

– Да баба одна из Малой Руси. Видно, татары её дом разорили и детей на глазах побили, вот она и того… Ну а когда они открыли, что гонят сумасшедшую, убивать не отважились, юродивых мусульмане так же почитают, как и мы, христиане. Вот и шла она на юг вместе с ними, никто её по пути не обижал, и так уже обижена дальше некуда. Мне сказали, что она как спящая всё это время шла, ничего не замечая. Даже освобождение из полона её не тронуло. Потухшая она какая-то. А тут… один черкес из тех, что к любой дырке пристраиваются, и попробовал завести несчастную в сторонку. Она-то, бессловесная, пошла-то. Так её как Господь оберегал: он сразу на степную гадюку напоролся, да до того неудачно, что через три дня похоронили. Теперь её в придачу и побаиваться стали. Ведьма, говорят. Глазищи, грят, чёрные, сглазить могёт. Ума не приложу, что с ней делать.

– Что, так плоха?

– Дык говорю ж, как будто спит наяву, ничего не видит. Ведут – идёт, посадят есть – ест, а сама по себе… нет, жить не сможет. Пропадёт. Непременно пропадёт.

«Не было печали, купила баба порося. Мне только чокнутой бабы для полного счастья не хватало. И вот атаман хитрец, послать его пешим маршрутом по известному адресу не могу. Сам себя человеком перестану считать. Придётся принять участие в устройстве её жизни. Если уж котят случалось пристраивать, то человека бросить в беде…»

Аркадий вслух выразил согласие помочь несчастной бабе, и её вскоре привели. Невысокая, по меркам двадцать первого века, на вид меньше метра шестидесяти, не фигуристая, с серыми какими-то волосами, судя по бровям и прядке, выбившейся из-под платка; тусклой, сероватой кожей, неопределённого возраста. На правильном, но невзрачном лице бросались в глаза огромные чёрные глаза. Совершенно безучастные. Пустые.

– Ты гляди, а ведь и правда на ведьму похожа! – отозвался, рассмотрев приведённую женщину, Срачкороб. Казаки из привратного куреня дружно перекрестились.

– Хрен его знает, кем была раньше, но сейчас она скорее овощ. Ну… репка там или тыковка.

– Да какая из неё репка, не говоря уж о тыковке? Морковка худосочная! – не согласился с другом Юхим.

– Пускай будет морковка. Всё равно нам её не есть. – И обращаясь уже к атаману: – Спасибо на добром слове, мы тогда пошли. Поспрошаю друзей-характерников, может, и сможем ей чем-нибудь помочь. Всего доброго!

– И вам не болеть.

Атаман Григорьев отправился к всё ещё бредущему в пыли каравану, а друзья повели нежданную подопечную к дому Москаля-чародея. Аркадию ехать на лошади, когда рядом идёт больная женщина, было неудобно, он пошёл пешком, благо недалеко, до размеров мегаполиса Азову было ещё расти и расти. Срачкороб пристроился идти рядом, женщина, будто робот, как-то механически передвигая ногами, пошла следом. Джуры с лошадьми в поводу отстали. То ли из деликатности, чтоб не мешать не видевшим друг друга несколько недель друзьям общаться, то ли не желая попадать под странный взгляд ведьмы.

Мир в огне

Конец 1637 года от Р. Х.

Почему-то принято считать, что Первая мировая война разразилась в августе тысяча девятьсот четырнадцатого года. Н-да, не только журналистов можно смело связывать с древнейшей профессией. История, без малейших оснований претендующая на научный статус, не менее древняя и продажная. Сколько наивных людей было зашельмовано, затравлено за попытку сказать правду о старых, иногда даже о древних временах… Любой, кто начинает рыться в исторических источниках, быстро обнаруживает, что учебники истории не совсем… скажем так, правдивы. Если выражаться очень мягко и по-новомодному политкорректно.

В начале второй трети семнадцатого века в войну были втянуты почти все сколь-либо значимые страны мира. Но связанная с огромными жертвами война в Китае или то и дело вспыхивающая резня в Индии этот опус не затрагивают, посему ограничимся их упоминанием.

На западе Европы события в Северном Причерноморье заметили, но большого значения им не придали. И немудрено. Там вовсю полыхала Тридцатилетняя война, то и дело дополняемая менее значительными военными конфликтами.

Порадовались разгрому османского флота в Испании. Но… там хватало и других, более актуальных и драматичных проблем. Ещё недавно её храбрые и невероятно стойкие солдаты, инициативные и энергичные их командиры водружали свои знамёна всё над новыми землями. После смерти бездетного португальского короля оба пиренейских государства относительно мирно слились в одно. Но вот с королями испанцам катастрофически не везло. За полтора века они не позаботились сблизить объединившиеся государства едиными законами. Страна по-прежнему оставалась плохо стянутым подобием конфедерации. Объявляя себя владетелями большей части мира, испанские короли не удосужились навести порядок в собственном доме. Из обычаев и законов отдельных королевств, будто по наущению дьявола, для общего использования отбирались самые вредоносные для государства. Это не могло не привести к катастрофе.

Некогда могучий испанский флот били все, кому не лень. Испанцы уже несколько десятилетий воевали, без видимых достижений, с Голландией. Задавить вспыхнувший мятеж мог ещё герцог Альба, но ему помешал Филипп II. К тому же эта война высасывала из казны огромные деньги, приносила всё новые и новые поражения, и конца этому не было видно. Одно из богатейших если не в мире, то в Европе государств регулярно оказывалось на грани банкротства, положение в стране непрерывно ухудшалось. Не пошли впрок награбленные американские сокровища, вызвавшие невиданную по тем временам инфляцию. В Испании за сто пятьдесят лет деньги (ещё не бумажные, а золото-серебро-медь!) обесценились в бог знает сколько раз… В тридцать седьмом году испанцы могли реагировать на вторжение в принадлежавшую тогда им Бразилию голландцев только… словесно. Не было у них ни кораблей, ни войск, чтоб защитить одну из богатейших и обширнейших колоний. Самый могучий до недавнего времени флот мира превратился в несколько слабых и, как правило, многократно битых эскадр. От сохранившихся адмиралов и капитанов с боевым опытом часто требовали невозможного. Потом, за невыполнение нереальных приказов их наказывали вплоть до заключения в тюрьму.