Шанс? Параллельный переход - читать онлайн книгу. Автор: Василий Кононюк cтр.№ 90

Поскольку Дария была курносой и нос у нее и так был похож на пятак, сильно я не соврал. Она некоторое время обижалась, демонстративно отворачиваясь от меня, но потом простила и переключилась целиком на мою скромную персону. Вначале она с удовольствием поведала мне, почему я заболел. Оказывается, это начало действовать предсмертное проклятие татарского колдуна. В такой версии этот эпизод из моей жизни стал достоянием общественности. И ведь народу было — на пальцах одной руки сосчитать можно, в буквальном смысле этого слова, но недаром говорится: «Что знают трое, то знает и свинья». И по ее словам выходило, что все это только цветочки. Проклятие будет доставать меня все сильнее и сильнее, пока в могилу не загонит. Поэтому она мне советовала уделить пристальное внимание личной жизни, пока есть такая возможность. Из контекста разговора было понятно, что Дария не против принять в этом вопросе самое непосредственное участие, невзирая на законного мужа. Но поскольку он не казак, а гречкосей, то можно считать, что его и нету. Еще одной плотно разрабатываемой темой была тема поединков и моих закладов. Дария с настойчивостью опытного дознавателя выпытывала у меня подробности: видно, тема баснословных денег, мной заработанных, также будоражила умы окрестного населения. За сравнительно короткое время она довела меня до полуистерического состояния. Пора было прощаться, причем правильно было бы это сделать вчера, но тут моя вина — расслабился, все выбирал момент для разговора с Мотрей, о многом нужно было поговорить. После полудня, когда Дария ушла домой — работала она у Мотри только полдня, — собрал все свои вещи, набросанные кучей в сенях, кстати, мешок с монетами тоже там валялся все время, и стал дожидаться Мотрю. Она приехала поздно, устало села за стол и наблюдала, как достаю из печи пару горшков — в одном Дария юшки наварила, в другом каши — и ставлю перед ней на стол.

— Хорошо, когда мужик в доме: кушать подаст, сапоги снимет… — Мотря демонстративно вытянула ногу в сапожке.

Не поддаваясь на провокации, присел, ловко снял сапожки с ее ног, на одну ногу натянул кожаную домашнюю тапку, а вторую начал легонько разминать.

— Смелый ты мужик, Владимир, сын Василия, — задумчиво сказала она. — Только когда мужик в себе уверен, может он бабские забаганки выполнять, если они не во вред, а в радость. Не боится, что о нем подумают, что о нем скажут. Жаль, что редко, редко такие в мою хату попадают… Говори, чего хотел, — что с утра ехать собрался, и так знаю.

То, что Мотря многое про меня знает, понятно было тупому. Провести в бессознательном состоянии столько времени и не наболтать о себе все, что знаешь, может только человек, специально тренированный.

— Спаси Бог тебя, Мотря, за все, что ты сделала. Скажи, чем я могу отслужить тебе?

— Тяжело тебя было на этом свете удержать. Тикала твоя душа из тела, и если бы не Богдан, одной мне не справиться. Вот ведь как чудно. Не первых вас вижу, кто две души в одном теле носит, но чтоб так друг за дружку держались, такое редко увидишь. В одной хате вдвоем ужиться трудно, а тут в одном теле… Но не о том речь. Трудную службу с тебя стребую. Никого о том не просила — без толку просить было. А у самой не выходило. Но ты сможешь. Найди мне девочку, сиротину, что науку мою перенять сможет, по глазам ее узнаешь, — и ко мне в дом приведи. Торопить тебя не стану: в силе пока, есть еще время. Но не забывай о том, всегда помни о службе своей.

— Ну что ж, со службой все ясно, буду искать. Еще одно тебя спросить хочу, если сказать сможешь.

— Да, могу. Могу твои сны и сны жены твоей в один соединить. Об этом спросить хотел?

— Чего хочешь ты за то?

— И тут плата немалой будет. Ночь за ночь тебе отдать мне придется, коль захочешь с жонкой свидеться.

— Я готов, ночь впереди, готов платить наперед.

— Нет, сегодня нет. Устала я за эти дни, роздых мне нужен. Раньше чем за две недели не приезжай. А лучше — через месяц.

Все было сказано, и сказано четко. Тем для разговора не осталось. Надев вторую тапку на ее ногу, разделся и улегся на свою лавку. Покушав и спрятав горшки в печь, она разделась, задула лучину, подошла к моей лавке, наклонилась и поцеловала меня в щеку:

— Не серчай, Владимир, и не торопись. Поверь, нам всем роздых нужен. Так лучше будет. Где ты там, Богданчик? Выходи, тетка Мотря с тобой попрощаться хочет.

Богданчик, легко и непринужденно задвинув меня в подвал сознания, пошел прощаться с теткой Мотрей, а я, пользуясь тишиной и покоем, начал размышлять над предстоящими срочными и несрочными задачами. Так незаметно и заснул.

Утром, нагрузив мешками заводную лошадь, расцелованный на прощанье Мотрей, пообещал, что приеду к ней, как только из Чернигова вернусь.

— Иллару передай, как увидишь, что сегодня после полудня буду в селе, Софию Керимову смотреть буду, а то трусится над ней, как над яйцом, потом к нему загляну, если сможет, пусть дождется. Разговор к нему есть.

— Передам. Ну, тогда до свиданьица, Мотря, жди в гости. Теперь я от тебя не отстану.

— Ну-ну. Посмотрим, на сколько тебя хватит, багатур.

* * *

Тропинка в сторону нашего села была хорошо протоптанной, и вопросов, куда ехать и как не заблудиться в лесу, ни у меня, ни у лошадей не возникало. Часа через полтора въехав в деревню, направился к дому атамана — доложиться о своем вступлении в строй и получить рекомендации по дальнейшему правильному и целесообразному времяпрепровождению. Атаман оказался дома и искренне обрадовался моему появлению. Рецепт универсальный во все эпохи: если хочешь, чтобы тебе некоторое время все были рады, исчезни недели на две из их жизни. Так устроена наша психика, что вспоминает человек в основном только хорошее. Поэтому, увидев тебя и вспомнив о тебе, люди вспомнят что-то хорошее и обрадуются. Но ненадолго.

— Богдан, объявился наконец-то наш герой. Да, крепко тебя Пропастница потрепала, змарнив [22] весь. Но ничего, казак! Зима длинная, отъешь себе еще пузо. Ну, давай сказывай, что да как.

— Так а что сказывать, батьку? Айдара упокоил, ночью к казакам пробрался, никто меня не учуял. Нашли мою яму татары или нет, того не знаю. А потом Пропастница замучила — еле тетка Мотря выходила. Вот и весь сказ.

— А чего мы во дворе на морозе стоим? Пошли в дом.

Накинув поводья своих коней на столб ограды, чтобы не бродили по двору и шкоды не натворили, зашел за атаманом в хату, повесив в сенях свой драный и латаный ватный халат и шлем с войлочным подшлемником. На мне был овечий кожушок шерстью внутрь, с обрезанными выше локтя рукавами, на него обычно надевал кольчугу, в этот раз она бы только мешала, под ним — рубаха с большой заплатой: полотно отрезал ногу раненую перевязать. Хорошо, хоть Дария постирала и залатала. Надо будет ей подарок купить. Штаны, мной зашитые, тоже не радовали глаз, но хоть чистые, стираные, только сапожки мягкие, специально к поединку пошитые дедом Матвеем за целую серебрушку, выглядели неплохо. Да и пояс боевой, доставшийся от Ахмета, с длинным кинжалом и коротким ножом, можно было носить в любом обществе.