Не откладывая дела в долгий ящик, Михаил отбыл через три дня. Пока плыл, принял решение — не в Нижний надо, а поближе к Новгороду, да в Ярославль хотя бы. Сказывал ему Павел, что на одной реке эти города стоят. Боялся переволоков Мишка. С железом ушкуй тяжёл — потянут ли его лошади, выдержат ли канаты?
Дорога по реке вышла длиннее, зато и железо дешевле, да и медных листов он вез несколько штук, а не один, как хотел изначально. До дома они добрались благополучно, причалив к пристани чуть за полдень. Достал Михаил вощаную табличку, подозвал чумазых ребятишек.
— Заработать хотите ли?
— Кто же не хочет?
Пообещал он каждому по ногате, назвав нужных кузнецов — кто задаток давал. Разгрузка споро прошла — к вечеру кузнецы уже и ушкуй освободили от тяжёлого груза. Наблюдавший за всем Павел головой кивал одобрительно.
— Молодец, Михаил, ловко придумал! Чего железо в лавку таскать — это же не ткани! Тяжело и грязно.
С Павлом и корабельщиками Мишка сразу за ходку расплатился. Это ещё от купца Аникея повелось: причалили к пристани — получи денежки. Ходка за железом внеплановая вышла, и ушкуйники были довольны — дополнительный заработок в семью. У Михаила даже мелькнуло в голове: «А не переключиться ли с тканей на железо да медь?» Одно только непонятно — сколько железа потребно? Может, он своей ходкой на полгода вперёд кузнецов железом обеспечил? Надо будет поговорить с ними. «Завтра обойду, — решил Мишка, — а теперь — в лавку. Узнать надо, как Лиза управляется».
Но едва он переступил порог, услышал громкий, на повышенных тонах голос мужика, что стоял посредине лавки. Тот упёр руки в бока, вопрошая грозно:
— И когда он будет? Я ему все ноги повыдергаю!
— Уважаемый, это кому же ты ноги выдергать обещаешь? Не мне ли?
Мужик повернулся к Михаилу.
— Если ты — Михаил, то тебе!
— Я тебя в первый раз вижу и дорогу нигде не переходил.
Однако мужик разговаривать не желал. Глаза его налились кровью, он развёл руки и стал медведем надвигаться на Мишку. Лиза в испуге округлила глаза. Когда мужик оказался вплотную перед ним, густо дохнув на него луком, Мишка выхватил из ножен боевой нож и приставил его к шее мужика.
— Только двинься — вмиг кровушку пущу! Мужик замер, ощутив на своей шее острое лезвие.
— Ты чего? Я же только поговорить хотел.
— Это я поговорить да дело миром уладить хотел, а ты как медведь на меня кинулся. Не начинают так знакомство. Кто ты есть?
— Купец хлыновский, Дорофеев Илья.
— И чем же я тебя обидел, купец Дорофеев?
— Железо возишь! Отродясь мы, Дорофеевы, железо возили! И новичок ты — цены сбиваешь!
— А почему я тебя спрашивать должен? Ты купец, и я купец, ты сам решаешь, какой товар возить, и я сам. Ты мне не указ. Да ты руки-то опусти, пройди вон, на лавку сядь. Мы же с тобой не тати — деловые люди, поговорить надо.
— Прости, погорячился! Всё, что ты сказал — истинная правда! Я горяч, а ты ещё горячее — сразу нож к горлу. Молод ты для купца, однако наслышан я о тебе уже. У Аникея два года учился, взматерел.
— Давай лучше о делах. Я только с товаром из плавания вернулся, устал.
— Хорошо! Моё предложение — цены одинаковые держать. У тебя цена низкая, ты меня этим разорить можешь. Давай так — я опущу немного, а ты поднимешь. Всё равно обоим выгодно.
— На сколько за полосу опустишь?
— А сам как мыслишь? — купец хитро прищурился.
— Ты ко мне пришёл, ты и предлагай.
— На рубль серебром — не меньше.
— Годится.
Михаил протянул руку. Коли договорились и скрепили договор рукопожатием, ни одна из сторон сама изменить цену не может. Хочешь изменить, коли обстоятельства поменялись — договаривайся заново. Нарушил договор — ни один купец отныне дел с тобой иметь не станет. Купцы — люди солидные, вертопрахи в этой среде не уживались.
До начала зимы Михаил успел сделать ещё две ходки: одну за железом — аж в сам Господин Великий Новгород, вторую — как обычно — в Нижний. Обратно возвращались, когда уже снежок выпал да первый мороз ударил. У берегов река льдом покрылась, только на стремнине вода парила и была свободна от ледяных оков.
Тревожился Мишка: «Успеем ли до Хлынова добраться, или скует льдом реку. Придётся тогда топорами путь во льду прорубать. Товар-то на санях увезти можно — а ушкуй? Льдами его раздавит и — прощай, верное судёнышко. А это — расходы лишние».
Теперь и отдохнуть немного время есть. Конечно, при желании возчиков с санями нанять можно: сказывают, санный путь короче водного, только и опасностей больше, тати зимой в спячку, как медведи, не впадают. Из-за этого купцы, чтобы обороняться, в большие обозы сбиваются и охрану нанимают, да и то иногда с потерями возвращаются.
Неделю Михаил отсыпался-отъедался после трудного последнего плавания. А потом — снова задела. В церковь сходил, поставил свечи святым угодникам, десятину батюшке отдал. На несколько дней за вощаные таблички засел, подсчитывая приход-расход, наличность пересчитал. Выходило много. Конечно, Мишка на печи не лежал, в носу ковыряя, трудился, рисковал здоровьем и деньгами. Но и прибыль того стоила.
Вздохнул — надо в Хлынов, в управу ехать. С Павлом да корабельщиками Мишка рассчитался, церкви положенное отдал, и теперь один долг оставался — налог управе.
Даже Лизе денег дал, хотя холопка она, за одежду, пропитание и крышу над головой работать должна, потому как куплена. Правда, если холоп желание и возможность имеет, может выкупиться. Родня деньги заплатит или сам скопит и — свободен. А коли у холопа дети народятся, так они сразу свободными становятся, никто не имеет права их в неволе держать.
Стать холопом можно запросто. Попал в плен — ты раб, а выкупил тебя из него чужой человек — и ты холоп. За деньги невозвращённые в холопы попадали — тогда холоп «закупом» назывался и батрачил на хозяина, пока долг не вернёт.
Но Мишка решил Лизе приплачивать. Пусть и не полное жалованье она получит, но интерес у человека должен быть к работе. Захочет принарядиться — одежду себе новую купит, а захочет стать свободной — деньги на выкуп будет копить.
Походил Михаил по заснеженному Хлынову, нашёл управу, заплатил налог торговый. Купил деду с бабкой подарки — рукавицы меховые, с шитьём узорчатым. Постоял немного, и Лизе подарок купил — платок из тончайшего шёлка. Хоть и холопка она, а в лавке с торговлей очень его выручает. Да и некрасиво будет: деду с бабкой подарки есть, а молодой девушке — нет. Подарки в любом возрасте получать приятно, а в молодости — особенно. Жалко только, самому Мишке никто подарков сроду не дарил. Родителей он не видел никогда, а дед с бабкой с хлеба на квас перебивались, не на что подарки покупать было. Ну да ничего, молод ещё Мишка и удачлив. Не сказать, что богат, но и не беден уже.