Бомбардир - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 27

Первая ночевка прошла спокойно, на берегу развели костер, сварили кашу гречневую с мясом и салом. Все дружно поели из одного котелка, улеглись спать. Остался лишь один дежурный на берегу у костерка. На следующий день, едва успев позавтракать, команда погнала ладью дальше. Мне приходилось лишь радоваться, что не тянемся потихоньку, скоро настанет конец моего затянувшегося путешествия. Купец хорошо знал фарватер, вовремя поворачивал суденышко. В некоторых местах река разлилась метров на сто-сто пятьдесят, затопив прибрежные кусты и деревья, лишь кое-где из грязной воды торчали голые ветки. Гнали без обеда, перекусывая на ходу хлебом с салом да сушеной рыбой. Лишь в сумерках выбрали холмистый берег, где было посуше, и пристали. На костерке сварили кулеш с салом, быстро поужинали и улеглись спать на ладье, на берегу все-таки было влажновато. Лишь у костра, подстелив дерюжку, сидел вахтенный. Ближе к утру, когда сон был особенно крепок, я проснулся от какого-то всплеска. Рыба играет, что ли? Да какая сейчас в такой разлив рыба? Я насторожился, посмотрел на вахтенного. В скудном свете костерка он дремал сидя, уронив голову на грудь. Снова небольшой всплеск, чуть выше нас по течению. Я подполз к купцу, тихонько толкнул его, и лишь он стал просыпаться, зажал ему рот.

– Тихо! Плещется чуть выше нас, как бы не тати.

Он кивнул и ползком, чтобы не было видно за низким бортом, начал будить команду; всего на ладье было восемь человек, я девятый. Вот на берегу мелькнула тень, к вахтенному подскочил человек и с ходу всадил нож в сердце, я и крикнуть, предупредить не успел. Кто же на вахте спит? Поделом! Тень кинулась к ладье, тянуть я не стал и выстрелил почти в упор, уверенный в попадании. Рядом с ладьей взвыли голоса, о борт стукнулась лодка и на палубу посыпались разбойники. Слава богу, команда уже не спала и была наготове. Завязалась схватка. Разбойников было меньше – человек пять, но вооружены они были лучше: сабли, кистени и дубины. Я зажал в левой руке нож, в правой – пистолет, пытаясь различить своих и чужих. Вдруг из общей свалки тел на меня бросился здоровенный бугай с дубиной в руке, грязный армяк был одет на голое тело. Повоевать я ему не дал, сходу всадил в грудь пулю из пистолета. Здоровяк шлепнулся на палубу у моих ног. Схватка к тому времени стихла, нападение было отбито. Купец зажег факел. По палубе валялись убитые разбойники и двое из команды. Еще один матрос зажимал здоровой рукой раненую левую руку. При свете факела я сделал перевязку, оторвав подол его же рубахи. Обыскав разбойников и забрав оружие, тела их столкнули в воду, палубу из ведер окатили водой, смыв кровь. Убитых матросов завернули в дерюгу и положили в трюм.

Ко мне подошел купец, пожал руку:

– От всего сердца спасибо, выручил, разбудил вовремя, иначе все бы уже в воде убитыми плавали, да стрелял ловко, двоих живота лишил! Я ведь не первый раз меха вожу, приметили. Заказ уж больно выгодный попался, купец османский в Москве большую партию берет, гонял вот судно, докупить надо было. Бог помог, не иначе, тебя на судно вовремя послал. – Он перекрестился.

Мы без аппетита поели кашу и продолжили путь. К вечеру у деревянной пристани Великого Новгорода с трудом нашли место для швартовки. Все переночевали на судне, в каюте было довольно прохладно, но уходить с ладьи на постоялый двор было рискованно, купец мог уйти спозаранку. Рано утром, когда еще толком не рассеялся туман, мы уже отплыли. Через Ильмень по Мсте добрались до Вышнего Волочка. Огромны и величавы все-таки русские озера, полноводны и глубоки, в непогоду волны не уступают морским. Горе кораблю, попавшему на озерах в шторм! Уж сколько жертв забрали Ладожское или Онежское озера, один только Бог знает. Зато в спокойную погоду тихая гладь расстилается, сколько глазу видно.

Через день миновали Торжок, затем Тверь. Долго петляли по малым рекам и озерам, пару раз ладью, даром что небольшая, перетаскивали волоком.

Вот наконец и Москва, издали виднелись колокольни церквей, блестели под солнцем островерхие шатры храмов. Хоть я и не москвич, но в душе росло приятное чувство возвращения домой. Долгим оказался мой путь и временами очень опасным, одни испанские приключения чего стоили, я голодал и мерз во Франции… но вот чуть-чуть осталось. Купец тоже старался добраться до вечера, ветер дул слабый и купец усадил команду на весла. Поскольку у нас один был ранен, двое убито, оставались свободные весла, я сел грести, все быстрее дома буду, да и ожидание в безделье очень утомляет.

Показались знакомые берега.

– Хозяин, высади, мне до дома рукой подать! – не выдержал я.

Купец посмотрел внимательно:

– Ребята, суши весла, парус опустить!

Мы пристали к левому берегу, к деревянной набережной. Я стал рассчитываться с купцом по договору, но тот денег не взял:

– Спасибо, что с разбойниками помог, в пояс тебе мы все должны кланяться, а ты – деньги. Спасибо и здрав будь, барин, может свидимся еще.

– И вам удачи!

Я схватил свой небольшой багаж, сиганул через борт на берег. Ноги сами несли меня домой – Солянка, Большой Спасоглинский, Маросейка, а вот и мой Петроверигский переулок, узкий и кривой, но такой узнаваемый и дорогой сердцу! Последние метры я не выдержал и побежал. Редкие прохожие удивленно оборачивались. Вот и ворота. Я заколотил кулаками, за забором немедля откликнулись:

– Ну, чего надоть? Днем ходить по делу надо, хозяина нет дома.

У меня от волнения перехватило горло, я продолжал барабанить, пока за забором не раздалось:

– Вот я ужо палкой сейчас тебя огрею, глухой, что ли.

Калитка приоткрылась, и выглянул один из охранников Ивана. Хоть и темно уже было, меня он признал сразу. Ни слова не говоря, я распахнул калитку шире и пробежал мимо удивленного охранника по дорожке к дому. Дверь была заперта, но я стал колотить кулаком, не боясь потревожить всех обитателей. На стук дверь открыла повариха, видимо была к двери ближе всех. Я ураганом ворвался внутрь, бросил в прихожей баул с вещами и помчался по ступенькам вверх. Из комнаты, потревоженная стуком, уже выходила Настя, в простом домашнем платье и с вязанием в руках. Увидев меня, уронила рукоделие и бросилась на шею. Куда она меня только не целовала – в губы, нос, глаза, повторяя:

– Вернулся живой, радость ты моя!

На шум и радостные возгласы из своей комнаты выбежал подросший Мишенька и бросился мне на шею. Короче, через несколько минут от вечернего покоя не осталось и следа. Кухарки гремели на кухне сковородками и стучали горшками, в горницу заглядывала челядь, радостно улыбаясь и поздравляя с возвращением. Я еле успевал отвечать. Прибежал Сидор и стиснул меня в своих объятиях. Я видел искреннюю радость на их лицах. Наконец Анастасия спохватилась:

– Ты же кушать хочешь, где кухарки?

Те дружно ответили:

– Все уже готово, стол накрыт.

Мы с Настей, Мишей и Сидором уселись за стол. Столько съесть было просто невозможно, а выпить и подавно. Когда я утолил первый голод, пошли расспросы. Как всегда, отвечал я коротко. В конце концов глаза стали слипаться, я приказал завтра с утра топить баню, а теперь всем отправляться спать. Усталость была столь велика, что едва коснувшись головой подушки, я мгновенно уснул, даже не дотронувшись до Настеньки. Утром проснулся бодрым, солнце стояло уже чуть не в зените. Позавтракал с домашними, вручил Насте и Мишеньке подарки, во вчерашней суете не до того было. Банька уже истопилась; челядь принесла в предбанник свежее пиво, сушеную рыбу, соленых баранок. Сидор поддал жару, плеснув на камни квасом. Воздух стал ощутимо густым, терпко пахнущим хлебом. Ополоснувшись горячей водой, я улегся на лавку, и Сидор неспешно стал охаживать меня вениками – то дубовым, то березовым. Ополоснулись, вышли в предбанник. Усевшись чинно на лавку, отпили пива и стали грызть рыбу. Через некоторое время Сидор бросил: