t - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 17

— Как не принести, ваше благородие! Мигом сообразим!

Через четверть часа номер был готов. Когда Т. вошёл в него, на столе уже стоял запотевший графин и серебряный поднос с закусками.

Т. успел узнать от коридорного: «губернаторским» номер называли потому, что в нём когда-то пытался повеситься губернатор, ехавший по высочайшему вызову в Петербург.

Номер и впрямь был роскошен по уездным понятиям, только мрачноват: его украшал огромный камин, который уместнее смотрелся бы в немецком замке, чем в провинциальной гостинице, а над камином висел огромный и, кажется, действительно старый портрет императора Павла (или его просто закоптило дымом).

Курносый и бесстрастный император походил на собственный труп, натёртый румянами и белилами, а его холодные презрительные глаза казались нарисованными на закрытых веках. Висок, куда ударила табакерка убийцы, был прикрыт нелепо подвёрнутой буклей парика — будто художник различил таинственные знаки судьбы сквозь парадный наряд государя.

В углу комнаты стояли часы необычной формы — это был полный рыцарский доспех с застеклённым животом, за которым поворачивались шестерёнки и качались какие-то стержни, словно символизируя надёжное, ровное и размеренное пищеварение. А в раскрытом шлеме вместо лица помещался небольшой белый циферблат со стрелками.

Налив себе стакан водки, Т. выпил, закусил блином с икрой и сел в расшитое павлинами кресло возле каминной решётки.

«К чему тут этот Павел, — подумал он, оглядывая комнату. — До чего, однако, похож на нарумяненного и заспиртованного младенца из Кунсткамеры… Чувствую, сегодня напьюсь, как никогда не напивался. Что, впрочем, несложно, поскольку я вообще не знаю, когда я прошлый раз напивался…»

Т. налил себе ещё водки.

«Неужели весь мир действительно есть то, что говорит Ариэль? Вот журнальный столик. Вот графин, в котором отражается окно. Вот гранёный стакан, похожий на спившуюся призму. Откуда он, собственно, взялся, этот стакан? Он возникает, потому что его описывает Ариэль. Но кто тогда его видит? Кто я сам? Неужели такой же стакан, только говорящий?» В дверь постучали.

— Ваше превосходительство, — раздался голос из коридора, — не прикажете ли подать бумаги и чернил?

— Нет, — сказал Т. — С какой вдруг стати?

— А чего изволите приказать? — спросил голос после неловкой паузы.

— Принеси ещё блинов. И вообще, подавай обедать.

— Слушаю.

«Вот, — подумал Т., поднимая палец и грозя нарисованному императору. — Вот именно. Бумаги и чернил. Не зря ведь этот шельмец о них спросил. Может, он думает, что я и есть тот писатель, о котором говорил Ариэль? Впрочем, вряд ли. Скорей всего просто предлагает блага цивилизации. Ведь Кнопф в поезде ничего не говорил о литературе, а он осведомлён обо мне во всех деталях. Кстати, надо бы как-нибудь поговорить с этим Кнопфом, расспросить. Впрочем, трудно — он ведь всякий раз начинает палить из револьвера…»

Часы в виде рыцаря с прозрачным животом пробили два раза.

«Надо признать, мир, придуманный этим каббалистическим демоном, выглядит по-настоящему убедительно. Однако надо будет погулять по нему после обеда, посмотреть, не кончается ли он в ста шагах от дороги. Это будет интересно. Сначала выпьем и поедим, а потом всё тщательно исследуем…»

Первая часть этого замысла была осуществлена незамедлительно. А вскоре Т. уже спускался с гостиничного крыльца.

— Ничего, — бормотал он, сжимая кулаки и грозно ухмыляясь, — мы испытаем на прочность это наваждение. Сейчас…

Прохожие оглядывались на подвыпившего жандармского полковника с опаской. Полковник, надо сказать, давал для этого основания.

Перейдя улицу, он подошёл к фатовато одетому господину в котелке, который стоял у входа в ресторан и, зажав под мышкой трость, пересчитывал ассигнации в бумажнике.

— Здравствуйте, милостивый государь, — сказал Т., с дьявольской ухмылкой прикладывая ладонь к своей фуражке. — С кем имею честь?

— Купеческий старшина Расплюев, — испуганно ответил господин в котелке.

— Вот как, — сказал Т. — Купеческий старшина. А вид такой, словно собрался в Париж на Всемирную выставку. Почему?

Господин в котелке попытался изобразить вежливое европейское недоумение, но вышло это не очень — отразившееся на его бритой физиономии чувство гораздо больше напоминало страх, причём сразу стало ясно, что страх и был изначальным выражением этого лица, проступившим от неожиданности сквозь все слои мимической маскировки.

— А как же, — сказал он, — прогресс, ваше благородие, проникает и в наши медвежьи углы. Отчего не нарядиться…

— А знаешь ли ты, купеческий старшина Расплюев, — сказал Т., грозя бритому господину кулаком, — что на самом деле ты есть не купеческий старшина, а ничтожество. И даже не ничтожество, а вообще полное ничего. И хоть наряжен ты во все эти английские материалы, братец, а существуешь ты понарошку, и только до тех пор, пока я с тобой беседую… Это ты понять можешь?

Купеческий старшина покраснел и усмехнулся.

— То есть в каком это смысле, позвольте вас спросить, понарошку? То есть я, по вашему рассуждению, на самом деле пустое место?

— Ты даже не пустое место, — ответил Т. — Я тебе просто объяснить не могу словами, какой ты есть ноль. Вот перестану с тобой говорить, чудила ты тараканский, займусь чем-нибудь другим, и исчезнешь ты безвозвратно вместе со своим котелком и тростью на всю оставшуюся вечность. Не веришь?

Лицо купеческого старшины стало совсем багровым.

— Извольте попробовать, — сказал он. — Не буду иметь никаких возражений, если вы соблаговолите исполнить свою угрозу незамедлительно-с.

На крыльце ресторана уже толпились какие-то длинноволосые господа разночинского вида, подтянувшиеся из зала; до Т. долетели слова «держиморды» и «палачи», сказанные хоть и опасливым шепотком, но с чувством.

— А, — махнул рукой Т., — ну тебя совсем к чёрту, братец. Прощай навсегда.

Отвернувшись от Расплюева, он наискось перешёл улицу и вдруг почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Он обернулся.

По другой стороне улицы брёл пожилой печальный еврей в длинном лапсердаке. На носу у него была большая волосатая бородавка. Т. ещё раз перешёл улицу и пошёл с ним рядом. Через некоторое время еврей спросил:

— Вы меня преследуете, господин офицер?

— Просто иду рядом, — ответил Т.

— А зачем? — спросил еврей.

Т. засмеялся. Еврей почему-то сразу обиделся.

— Зачем это вы смеётесь? — спросил он.

— Затем, что вы смешной. Задаёте смешные вопросы.