Стрелецкая казна - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 62

— На ленты порежу!

Саблю я выхватить не успею, лежу неудобно — на левом боку, придавив телом ножны. Этот зверь — с ножом, и выбора у меня нет: я швырнул в него с руки огонь.

Филька вспыхнул сразу, отбросил нож, дико заорал. Я вскочил, бросился в кухню. Ошибиться было нельзя — во всех домах расположение подсобных помещений было одинаковым, да и запах помогал: от кухни всегда пахнет печыо, едой. Я схватил кадку с водой — благо, она была полной — и окатил Фильку. Огонь погас, но одежда кое-где тлела, исходя дымком. Волосы на голове Фильки сгорели начисто, как и брови с ресницами. Уши от огня скукожились, выглядели, как сушеные груши, кожа на руках и лице вздулась от ожогов. Смотрелся Филька жутковато, был в прострации.

Я подобрал свой нож, сунул в ножны. Ослоп сидел на полу, привалившись спиной к стене, и тяжело дышал.

— Ты кто?

— Ангел смерти.

— Так я и думал. Сколько веревочке не виться — конец все равно будет. В церкви сегодня знак мне был — зажег свечу, а она погасла, зажег еще раз — упала.

— Говори.

— О чем услышать хочешь?

— Где казна стрелецкая?

— Я подумал, что ты и в самом деле ангел, а ты про деньги.

— Плохо подумал, я казну стрельцам доставлю. Сам скажешь, где казна, или помучиться перед смертью хочешь?

— Все равно умирать.

— Казну я и без тебя найду. Умрешь ты скоро — ты и сам понимаешь. Вот только в раю тебе не место, тебя уже определили.

— Куда?

Я засмеялся:

— Сам не догадаешься?

— Никогда не думал, что ангел такой. Я думал — он с крыльями, в одеждах белых. Видно, ошибался.

— А ты не сомневайся.

— Не сомневаюсь, никто и никогда со спины подойти ко мне не мог — ты первый, а уж когда огонь в меня бросил, я подумал — не человек ты, дьявольское порождение.

— Нет, Филя, такие, как ты, дьяволу угодны — не стал бы он тебя убивать.

— И то верно.

— Хватит болтать. Кто предатель?

— Покарать хочешь?

— За тем и послан.

— Эх, грехи мои тяжкие! Правда, наверное, что Бог все видит. В Нижнем человек есть, казначей стрелецкого полка, за десятину согласился помочь, именем Ефимий Мезенцев.

— Про казну давай.

— В подполе казна, там и другое злато-серебро есть, забирай.

— Я не разбойник, на том серебре — кровь безвинных людей.

— А ты забери, мне оно уже без надобности. В церковь отдай, пусть помолятся за Фильку Ослопа.

Я подумал, кивнул:

— Сделаю, не грешно то.

— Про друзей-товарищей чего же не спрашиваешь?

— Это про Ваську Бугра или Окуня Кривого али про Векшу Секиру сказать хочешь?

— Знаешь уже, — обреченно произнес Филька.

— Знаю.

— Ну да, ты же ангел — тебе сверху виднее. — Живы еще?

— Не все. Аккурат ты к дележу поспел. К полудню сюда придут поодиночке, за долей. Тебе меньше суетиться надо будет, ты ведь за всеми пришел?

Я кивнул.

— Одному — не так страшно умирать.

— Человек всегда рождается и умирает в одиночку. И злато с собой не возьмешь, там оно не нужно.

— А как оно… там? — Он показал пальцем вверх.

— А ты все равно не увидишь.

Я выхватил саблю и снес Фильке голову.

Я нашел лаз в подпол, сбросил туда тело бывшего главаря шайки. Надо использовать момент, когда сами сообщники соберутся — и искать не надо. Тело убитой арбалетным болтом жены Фильки оттащил подальше в комнату и закрыл туда дверь. Теперь со стороны входа в доме все выглядело вполне обыденно.

Еще минус два от банды — нет, наверное, минус один. Женщина может и сообщница, но в нападении точно участия не принимала: не женских рук это дело.

В дверь постучали. Я встал сбоку, вытащил нож.

— Да! — Я намеренно не сказал — «входи» или еще что-нибудь, чтобы не узнали по голосу.

Дверь открылась, вошел мужик. После дневного света коридор ему не разглядеть, темновато. Я без слов ударил его ножом в сердце. Мужик забился в конвульсиях. Я за нога оттащил его в комнату. Надо всех, кого смогу убить, стаскивать сюда. Зря я сбросил Фильку в подвал — мне же туда за казной лезть.

Буквально через полчаса явился еще один мужик. Ударить в сердце не удалось — разбойник прижимал к груди сверток, и я пырнул его в живот.

— Филя, за что?

Мужик упал. Я оттащил и его в комнату, добил. Нельзя оставлять за спиной еще живого врага.

Они приходили один за другим, и я расправлялся со всеми без жалости. Они убили стрельцов, честно исполнявших свой долг, чуть не вызвали стрелецкий бунт и не заслуживали лучшей участи. Жалости в моем сердце не было.

К вечеру разбойники приходить перестали. Я запер входную дверь и прошел в комнату. Один, два, три… десять вместе с Филькой, женщину я не считал. Приплюсуем сюда башкира Равиля. Где-то еще живут четверо, дышат пока, не зная, что смерть рядом, по пятам идет. Только вот незадача — кто из них кто? Как говорится — «ху из ху»? От Равиля я узнал имена и адреса, но не спросишь же у убитых имя. Немного поторопился. Кто живой, к кому направиться? Или подождать еще? Глядишь, и припрется еще кто-нибудь ночью, в потемках. Так и сделаю — до утра время есть, потом казну поищу.

Я поставил табуретку рядом с дверью, сел и стал ждать. Терпения мне было не занимать, но и я притомился.

Ближе к утру, перед первыми петухами ухо уловило неясный стук. Калитка? Я мгновенно встал, отодвинул табуретку, насторожился. Раздался условный стук в дверь: три раза — пауза, потом — еще два раза.

Я немного подождал, слегка потопал ногами по коридору, имитируя идущего к двери хозяина, отодвинул запор. В коридор ужом просочился мужичок, телосложением — даже подросток. Не дав ему обернуться, я двумя руками, сложенными в замок, ударил его по темечку. Ночной гость свалился на пол.

Я задвинул запор, приготовленной веревкой связал посетителю руки. Пусть немного отдохнет, мне нужен пленный. Кто-то же должен мне объяснить — поименно причем, — кто остался в живых, кого искать.

Через какое-то время мужик застонал, зашевелился.

— Филя, ты чего по голове бьешь? Я же все сделал, как ты просил.

Я зажег масляный светильник — все-таки в полной темноте как-то несподручно разговаривать с человеком, пусть это даже и разбойник.

От света ночной гость зажмурил глаза. Что-то он не очень похож на разбойника. Аккуратно подстриженные бородка и усы, опрятная одежда, причем — не простолюдина и не купца, скорее — слуги.