Закон абордажа - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Недозор cтр.№ 98

Ронкадор был снисходителен: если удается отщипнуть от пирога, то и Элл с ним — лишь бы команда жила не впроголодь, лишь бы не тратил серебро на тухлятину и сухари с долгоносиками и хрущаками. Дона Орио волновало лишь чтобы его матросы получали свое сало и ром с бобами в срок и вдоволь. А если кто и построит себе от казенных щедрот уютный домик на старость лет, то не судить же его строго?

Так что как ни крути — казначей фигура важная, как боцман. Тем более что толкового боцмана было найти проще, чем честного казначея.

Его судовой лекарь был — в этом капитан был свято уверен — лучшим во всем флоте короны. Ибо должность эту исправлял на «Леопарде» не кто-то, а бывший адъюнкт-профессор Толеттского университета мэтр Айдаро да Понсо.

Тут надо отметить, что хотя уставами и было предусмотрено уже скоро как сто лет нахождение на борту кораблей второго и первого ранга включительно дипломированного медикуса, но вот с деньгами на оплату казна поскупилась, да и чины офицерские им дать не решились. В пеших и кавалерийских полках с лекарями было попроще — ибо там как-никак каждый приходился на тысячу с лишним лбов, а не на четыре сотни, да и народ был побогаче — так что бывало офицеры из богатых и знатных оплачивали расходы на «мясников для двуногой скотинки» и «коновалов» из своего кармана.

Да и должность военного врача на скрипящем качающемся островке из дерева все же не столь завидная, как медик в гарнизоне или полку.

Так что обычно корабельные врачи были двух разрядов.

Во-первых — всякие докторишки-неудачники или вообще выброшенные из университетов за пьянки и глупость студиозусы, запродавшиеся флоту из-за полной никчемности. Во-вторых — темные личности, которым по каким-то малопочтенным причинам стало жарко на твердой земле. Но судовой лекарь «Леопарда» был счастливым исключением — хоть про самого себя он так сказать бы не смог.

Нашел его старший офицер в матросском кабаке в Архатене, где увидел оборванного неряшливого старика, искусно зашивавшего свежий порез на лице, полученный в мелкой поножовщине каким-то пьянчугой — причем орудовал тот иглой не хуже любого портного, сыпля мудреными учеными словечками. Когда странный старик закончил свой труд, получив в награду жменю медяков и стакан рома, капитан сунул серебряный риэль подавальщику и осведомился — что это за ловкий цирюльник тут объявился.

И услышал, что это не какой-то там костоправ-самоучка, а самый что ни есть неподдельный профессор — которого сгубила неумеренная страсть к пьянству.

(И впрямь страсть была неумеренная: ежели не простолюдин, а человек из высшего общества перешел с вина на ром — пиши пропало.)

Дон Нуньес не стал тогда доискиваться до причин столь глубокого падения ученого мужа, а, сообразив что к чему, кликнул матросов, и те оттащили пьяного медикуса на корабль. А когда тот протрезвел, то узнал, что подписал контракт с флотом его благоверного величества на должность корабельного слуги — ибо диплома или свидетельства, нужного для занятия должности медика, при нем, пропившемся до исподнего, само собой не было.

С тех пор старик приобрел толику прежнего благообразного вида, и даже чтобы руки не дрожали, ему уже не требовалась пинта рома. Заодно и выяснилось, что в грех винопития впал он не случайно, а после беседы с братьями-дознавателями супремы: святым отцам показался сомнительным какой-то параграф в написанном им учебнике анатомии — что-то насчет сходства тела человека и обезьяны. Не ересь само собой — тогда разговор был бы другой, а так — «ненадобное суемудрие»…

Но и этого хватило мэтру, чтобы за пару лет из почтенного ученого мужа превратиться в жалкого попрошайку.

Так или иначе, мэтр Айдаро на корабле прижился, хотя и до сих на берег его пускали с большой неохотой — ибо стоило тому завидеть кабак, то держите меня все святые. Да и не стремился тот особо на берег, благо на борту «Леопарда» ему были обеспечены и отличная кормежка, и умеренная порция рома, а главное — полное отсутствие чинов супремы.

Да и взять фельдфебеля морских пехотинцев — тоже ведь находка…

Взор Ронкадора скользнул к форштевню, где, скрестив ноги, сидел полуголый скуластый человек, недвижно обратив лицо в морской простор. Так старшина абордажной команды — фельдфебель Ишоро Сагамо, мог сидеть не один час, а потом вдруг вскочить и взорваться вихрем смертоубийственной стали. Они с Орио были знакомы уже давно — с тех времен, когда дон Ронкадор был еще вторым офицером на лимасском галеоне.

Этот невысокий человек неопределенного возраста, выходец с архипелага Хайян, где вечно грызутся меж собой кланы знати, был непревзойденным мастером меча. Вернее, двух мечей, один из которых носил за спиной, а второй, короткий, на поясе.

Его манера боя была странной и вычурной, но вот сладить с ним было никак невозможно.

Стоило ему спрыгнуть на палубу вражеского корабля — и каждый взмах клинка в каждой из его рук нес смерть оказавшимся на его пути. Полгода назад, когда брали на абордаж фрегат Жако Мердье, этот невысокий скуластый человек двенадцатью ударами убил тринадцать человек — двоих последних угораздило стать друг за другом.

И умельцев вроде него немало в команде галеона — ибо дон Орио де Ронкадор, в отличие от иных своих коллег, не сваливал подбор своих людей целиком на боцманов и квартирмейстеров. Поэтому его команда, вне всякого сомнения, была лучшей какую только можно было собрать здесь и сейчас.

И лично передать приказ не брезговал — теперь вот Довмонт с неделю будет ходить гордый, словно сам король его медалью наградил. Как же, не кто-то, а сам командир не побрезговал снизойти до него.

Он вообще был внимателен к подчиненным. И даже не орал на них, не матерился, а уж о том, чтобы лично раздавать зуботычины, об этом и речи не было.

Именно из-за всего этого какой-то из штабных офицериков объединенной флотилии Изумрудного моря назвал дона Орио «исключением из капитанской породы».

Может, поэтому он и стал лучшим из военных моряков в этой части света (по каковой причине и ценился начальством)? В заморских владениях короны еще умеют ценить честную службу.

…Сюда, в Изумрудное море, дон Орио попал еще зеленым младшим лейтенантом королевского флота. Ему тогда исполнилось восемнадцать. Шесть футов ростом, смелый до безрассудства, любитель приключений, младший отпрыск провинциального северного рода, он был одержим жаждой подвигов и славы.

Вот тогда-то эти края и пленили его на всю жизнь. Чистые манящие воды цвета бирюзы, пышная зелень усеянных пальмами островов и восхитительные краски малиново-багряных тропических закатов… Вкуснейшие фрукты, вкуснейшая рыба, пряности, легкое пальмовое вино… Веселые стройные девушки с огненными глазами были готовы петь и плясать до самого утра.

Да, если вдуматься, был он тогда изрядным глупцом. Слава Эллу, попал под начало самого Ирмано ди Баррако, знаменитого капитана «Барракуды», одного из лучших и храбрейших моряков тех лет, о котором даже пираты с уважением отзывались. Героя, на трех кораблях отбившего у соединенной флотилии хойделльцев и арбоннцев Артахенну.