Героями не рождаются - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Воронов cтр.№ 3

– ТЫ ЧТО… СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ? ДА Я ТЕБЕ…

– Ты, б…ть, базар фильтруй. И кончай эту…! За… ать! – забыв, что зал суда – на редкость неподходящее место для скандала, я матерно орал на судью и чего-то требовал до тех пор, пока конвойные не очнулись от ступора и не бросились на меня, с молодецким хеканьем нанося удары.

Когда ко мне вернулось сознание в ставшем уже в какой-то мере родным медблоке СИЗО, выяснилось, что все не просто плохо. Все очень плохо. Во-первых, судья обиделась и приговорила мне десять лет. Результат арифметического сложения максимальных сроков по обеим моим статьям. Во-вторых, в процессе «усмирения» мне пробило легкое осколком ребра. Хорошо, врач успел обнаружить гемоторакс вовремя. Так что я чудом остался жив. В-третьих, мой нервный срыв обошелся мне не просто дорого, а очень дорого. Против меня прямо в зале суда было возбу́ждено дело по факту попытки захвата заложников, попытки совершения террористического акта и чего-то там еще. Ввиду моей особой опасности для общества за свои поступки я получу полной мерой. Новый молодой и энергичный следователь изложил ситуацию и пообещал организовать передачу дела в суд уже к моменту выздоровления.

На этот раз всю бюрократию прошли за какие-то три недели. Я как раз начал вставать с койки и более-менее сносно передвигаться по камере.

– На выход! Руки! Лицом к стене! – вот и за мной.

В коридоре, кроме конвоя, меня ждал и следователь. Интуиция взвыла сиреной.

– Ты, Максим, доставляешь окружающим проблемы. А мне проблемы не нужны. – Страшный удар по ребрам швырнул меня на пол. Под нос сунули нашатырь, похлопали по щекам, приводя в чувство, и подняли на ноги.

– Либо ты, козел, признаешь вину… – Движения кулака я не увидел. Просто, потеряв сознание, рухнул на пол. Опять дают нашатырь, чтобы привести в чувство, снова поднимают для продолжения разговора. Делаю над собой усилие, чтобы вдохнуть воздуха, и повисаю на руках конвоиров от приступа боли. Прокашлявшись, сплевываю кровь, стараясь попасть на модельные кожаные туфли следователя. Попадаю. В ответ меня снова обрушивают на еще минуту назад чисто вымытый бетонный пол коридора, выбивая сознание, да и саму душу профессионально поставленными ударами.

– Либо ты сдохнешь! Понял меня, п…р? По глазам вижу, понял.

Меня доставили в зал суда, где посадили на скамью, потом пару раз подняли, задавая какие-то вопросы. Ощущал я это смутно. Где-то на грани восприятия. Все вокруг занимала БОЛЬ. Дышать нечем, во рту вкус крови. Опять пробили осколком ребра легкое? Мне конец.

Пинок, заставляют встать, поддерживая под руки. Чего им всем от меня надо?

– По…мый, приз… се…ным? – уши ловят обрывки фраз, но мозг просто не воспринимает их смысл. Опять пинок, рычащий шепот: «Да».

– Да… – Мой хрип весьма затруднительно услышать в трех шагах.

Меня куда-то несут. Боль. Темнота…

– Очнулся? – Медблок СИЗО. Тот же следователь. Выражения лица мне не разобрать. Судя по голосу – доволен, сука. Ведь расследованное им дело успешно завершено. Причем обвиняемый «чистосердечно» признал свою вину уже на первом заседании.

– Распишитесь, что вам вручено решение суда. – Тупо смотрю на протянутый мне лист бумаги. Потом начинаю понимать ситуацию и смотрю вниз, пытаясь найти приговор и назначенный мне срок. Глаза подводят, буквы расплываются, и я ничего не могу разобрать, кроме внушительного оттиска гербовой печати.

– Вы здесь уже пять дней. Согласно постановлению городского суда Наро-Фоминска, за совершенные вами преступления суд приговорил вас, в общей сложности, к двадцати двум годам лишения свободы, – уловив заминку, приходит мне на помощь следователь. – Учтите, что с учетом «чистосердечного» признания и помощи следствию вас приговорили к минимальной мере наказания по каждому эпизоду ваших преступных деяний – это на год больше, чем исполнится мне через месяц…

– Вот здесь расписываемся. Если хотите – можете подать кассационную жалобу. Но лично я – не советую. Так что готовимся к отправке.

Что подавать жалобу не стоит, мне было очень даже понятно. Мой нервный срыв кем-то на вершинах власти был воспринят как одностороннее нарушение с моей стороны совершенно добровольно признанного мною же несколько ранее «джентльменского соглашения». Нарушение, не подкрепленное ничем, чтобы иметь реальное значение. Поэтому мне было вынесено «предупреждение с занесением в грудную клетку». Противоположная сторона заказывала (и оплачивала) именно мое предупреждение, а не ликвидацию, поэтому я и остался жив. По крайней мере, на сегодняшний день. А может – я просто оказался слишком живучим.

Но если я продолжу возмущаться и чего-то требовать, «джентльмены» с той стороны могут счесть меня опасным для своего существования. В этом случае в отношении меня будет продолжено применение дополнительных мер, и я банально не доживу до пересмотра дела, покончив жизнь самоубийством. Что и засвидетельствует тюремный врач, которому совсем не нужно, чтобы осужденный помер у него на руках, испортив всю статистику по больным и выздоравливающим.

Но все равно, не раскисать. Что бы ни происходило – держаться. Держаться, мать вашу.

– Пять дней назад, говоришь?

– Да, а что?

– Значит, пять дней уже отсидел. – Следователь оценивает немудреную шутку в духе Гашека и заразительно смеется.

– Бывай, остряк!

Уже через неделю медицинских процедур, больше похожих на средневековые пытки, врач признал меня способным выдержать этапирование к месту отбытия наказания. Где лечение будет продолжено. А на следующий день за мной пришли.

– На выход! Лицом к стене! Голову вниз! Вперед! – вот и все. Сейчас меня на пересылку в Москву. Оттуда – в исправительную колонию строгого режима. Которая и станет моей могилой. Уже этой осенью. С моими легкими осенней сырости пережить нельзя.

– Стоять! Лицом к стене! – Лязгает дверь.

– Вперед! Голову вниз! – Вот и двор. Стены, решетка над головой. За решеткой грозовое небо. А мне в «воронок». Обычная «буханка». Водитель, двое конвойных, старший группы. А это еще кто? И чего здесь мой следователь забыл? Он что, на нормальную машину не заработал? Или не настучался по моей тушке, как по боксерской груше?

– Сидеть! Руки! – В закутке для перевозки арестантов, где и повернуться негде, меня приковывают к металлической скобе и закрывают на замок.

Лязгают двери СИЗО. Осмотр в тамбуре. Вот открылись внешние ворота. Поехали.

Ну что за невезение. Сколько держали под следствием, солнца не видел. Прогулки, мол, «не положены». Так и сейчас, опять солнца нет. Гроза намечается. Нет в жизни счастья. Едем по улицам города. Стекол в моем закутке нет, сквозь решетку в лобовое стекло видно не много, но центр я знаю и сейчас понимаю, как и куда мы едем. Вот пошли вдоль «железки». Сейчас мост. За ним новостройки, подстанция и с ветерком до Москвы. То есть с дождичком.

О, как хлынуло! Ливень прямо стеной ударил. Молнии сверкают так, что в глазах рябит. Куда ты гонишь, придурок? Скорость сбавь. Не-ет! Мы кувыркаемся по откосу вниз. Я цел только потому, что со всех сторон в тело впиваются железные решетки. Что-то гудит. Подстанция? ЛЭП? Вспышка! МОЛНИЯ! СВЕТ! УДАР!..