Броненосцы Петра Великого. Архангельск - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Кун cтр.№ 75

На второй день пути собрал всех на поляне и толкнул речь. С общим смыслом – работникам сказочно повезло, они теперь будут сыты и согреты, но от них требуется год ударного труда. К следующей зиме они либо смогут вернуться в деревни, либо получат право перевезти к новому месту жительства того, кого посчитают нужным и кого смогут сами содержать.

Моя речь горемык взбодрила, и дальше они шли бодро. После Вологды места пошли глуховатые, вот тут-то нас и прихватили охотники за быстрой наживой. Если они думали, что большой санный караван с кучей народу должен везти много дорогих товаров, то сильно ошиблись. Несколько саней были забиты глиной, несколько продовольствием и фуражом, а остальные были пусты, точнее, везли работников.

Произошло все очень буднично. Ни тебе поваленных деревьев, ни выкриков из чащи. Просто несколько человек выходят наперерез каравану и берут под уздцы первую лошадь, а остальные «зипуны» выходят по бокам из лесу. И переговоры никого не интересуют, мужики начинают молча, по-деловому, рыться в санях. А чего тут говорить? Это уже их добро, какие могут быть переговоры?

Ошалев от такого нестандартного и очень уж будничного ограбления, слез с саней и пошел в голову каравана, предположительно к атаману. Подойти мне не дали и так же молча закатили прикладом в морду. Увернуться почти успел, удар разодрал кожу на скуле, хорошо, что ниже уровня глаз.

Глаза мне очень понадобились – первые два выстрела в упор дали два трупа. Ко мне, лихорадочно перезаряжающему оружие, бежал еще один кандидат в покойники, а второй прицеливался из фузеи. Попадет ведь, больно уж близко. Радовало только то, что вдоль телег застучали выстрелы наших пистолей, и ни одного ответного выстрела ружей.

Выкинул из пистолетов гильзы и бросился в ноги к набегающему лесному брату, зарядить все одно не успеваю, а стрелок не рискнет выстрелить в образовавшуюся кучу, надеюсь. Мужик, не ожидавший подката, споткнулся, но все же рубанул меня тесаком, задев плечо, толстая плащ-палатка спасла от серьезной раны.

Одним движением выхватил кортик и всадил в бок упавшему, стараясь попасть в мягкое, между ребрами и тазом, а то клинок может и не войти или по ребру соскользнуть. Но удар удался. Тихо уже не было, мат и ор стояли вдоль всей колонны, и присоединение к этому хору еще одного вопля погоды не делало, но вот стрелок решился стрелять. Благо выстрел из кремниевого ружья предваряет вспышка пороха на полке, и доля мгновения была, чтоб откинуться на снег, прикрываясь еще одним покойником.

Все же пуля быстрее – больно стукнуло по груди. Но так как был к стрелку почти боком, похоже, пуля ушла рикошетом. Нашел в себе силы зарядить оба пистоля.

А тебе, дружок, бежать ко мне уже поздно – лучше бы от меня бежал. Разрядил один ствол практически в упор и пошел назад вдоль обоза, опираясь то на вздрагивающую лошадь, то на сани свободной рукой, во второй сжимал заряженный пистолет.

Битвы вокруг саней не шло, было хаотическое мельтешение людей. Видел двоих убегающих в лес. Дошел до кунга. Таи внутри не было. В голове звенело все сильнее, присел на порожек и стал просто ждать развития событий. Через пару минут меня нашел старший у морпехов, доложил: с нашей стороны два ножевых ранения, одно серьезное, там Тая. Лесных братьев никто не считал. Велел стаскивать всех покойников в одно место, на обочину у головных саней.

Умылся снегом. Морда, похоже, вся в кровище, грудь болит, плечо болит, но рука слушается. Дал старшему приказ взять семь человек и пройти по следам убежавших – если догонят в течение часа, привести сюда. Будут сопротивляться – пристрелить и не геройствовать. Не догонят за час, возвращаться. Велел еще позвать ко мне Семена.

Семена попросил пройти по лесу вокруг каравана и посмотреть следы, может, кто отсиживается за деревьями, а может, и еще кто сбежал. Просил его выяснить, с какой стороны пришли эти заблудшие души.

Потом прибежала Тая и принялась причитать, что у нее там тяжело раненный, а она ничего сделать не может. Меня она за раненого, видимо, не посчитала. Велел нести его в кунг. Принесли, положили и раздели.

Умылся снегом еще раз. Снимать плащ-палатку не стал, чтоб не пугать Таю. У морпеха глубокая рана в правой стороне груди, хорошо, что не живот. Засыпали травами, прижали и загерметизировали. По глоточку Тая вливала в него крепко заваренный отвар, но видимого улучшения не наступало. Спросил, как второй. Оказалась глубокая рана внешней стороны бедра, не очень опасно. Был присыпан, перебинтован и лежит на санях спокойно.

В дверь стукнул Семен. Пересилил себя и вышел на улицу. Отсиживающихся вокруг каравана егерь не нашел, зато отыскал широкую тропу. Попросил его посторожить эту тропку до возвращения наших и вернулся в кунг. Чуствуя, что кровь из моих царапин останавливаться и не думает, сказал Тае перевязать. Она недоуменно начала смывать подсохшую корку на скуле, по которой уже начинал, наверное, расползаться здоровенный синячище, но я остановил ее и снял плащ-палатку.

Тая зажала себе рот рукой, и глаза у нее стали как два талера. Ну да, на груди пропахана целая борозда и торчат в разные стороны ошметки то ли бушлата, то ли мяса. В довесок порубленное плечо, вокруг которого большое мокрое пятно. Все же Тая не выдержала:

– Мастер! Да как же так!

На ее крик с улицы заглянул морпех, и буквально через пять минут они все толпились у кунга. Слышимость через стенки была отменная, и я невольно оказался в курсе основной версии о том, что я при смерти.

Пока Тая промывала мне раны, присыпала, шила и заматывала, сказать ничего не мог, уж очень больно было. А вот после тугих перевязок сорвал накопившееся напряжение, объясняя, что еще всех их переживу, и надо дело делать и по постам стоять, а не ошиваться около вполне здорового меня. Стало легче. Морпехам тоже полегчало от моих бодрых воплей, и они разбежались вдоль каравана.

Разбойников на обочине насчитали тридцать два и забрали у них восемь фузей. Когда вернулись наши из погони, разбойников стало тридцать четыре. Такую толпу в голом зимнем лесу уже не подержишь. Значит, рядом база.

Выдвинулся с десятком морпехов и Семеном по тропе. Тропка шла параллельно основному тракту и выходила на весьма истоптанный санный путь, поворачивающий в глубь леса. Логично, не на горбу же они награбленное тащили, значит, так на санях и везли. А по лесу вдоль тракта шли, чтоб не наследить на дороге и не спугнуть. Велел двоим морпехам вернуться и пригнать сюда пару саней, возниц оставить в обозе. На санях поехали дальше, высматривая следы.

Ехали километров пять и въехали в небольшую деревеньку. При нашем появлении жители повыскакивали из домов, а потом так же быстро попрятались. Остановил сани у самого богатого на вид дома. Зашел и стал стучаться в дверь, не обращая внимания на заливающуюся лаем псину.

Раны болели, голова кружилась. Было не до переговоров. Дверь не открывали, хоть за ней и стоял кто-то, судя по звукам.

Отошел от двери и приказал морпехам поджигать дом. Те пару секунд стояли, онемев от приказа, а потом бросились к сараю и потащили солому. В доме запричитали. Дверь открыл высокий старик, глядящий на меня недобро. Приказал морпехам отставить поджигать дом и пошел на старика. Подойдя вплотную, спокойно ему сказал: