Броненосцы Петра Великого. Архангельск - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Кун cтр.№ 35

– Надежда, успокойся. – Протянул руку через стол и положил на сгиб ее локтя. – Ты же видишь, не просто так мы тут сидим. Сначала самый быстрый корабль справим, потом еще более странные корабли выстроим и оружие на них поставим не чета английскому. Не на убой мы пойдем. На битвы тяжелые – это да, но победить в них мы способны будем, на то очень надеюсь. И государю про эти резоны сказывал. А вот ты должна мне обещать, что никому ни слова, ни полслова из беседы нашей не поведаешь. А то разбегутся твои слова по свету, найдут уши иноземные, и встретят нас тогда в море силы, с которыми действительно будет уже не справиться.

– Да, мастер, обещаю. Прости меня за незнание. Пойду я до деревни, а то как-то сердце твоя печаль захолонула.

Она встала, накинула платок и вышла в сени, так что доедал в одиночестве. А после поднялся к себе поработать над деталировками ткацкого станка. Появилась у меня мысль самому паруса выделать. Не лично, конечно, но в своем цеху.

Только вот кроме ткацких станков нужен целый комплекс, а мне даже технологии выделывания льна неизвестна. И швейная машинка бы не помешала, но как работает швейная машинка, для меня тайна. Хоть и шил на ней не раз, и шпульку нитками набивал, и иголки менял – да хоть убейте, не представляю, как там внутри нитки с двух катушек умудряются переплетаться. И спросить не у кого. Лишний раз корю себя за недостаточную любознательность в свое время.

Утром, зайдя на верфь и убедившись, что обшивка корпуса идет без затыков, пошел к столярам с кипами чертежей. Тут, кстати, надо сделать одно отступление про чертежи. Пересчитывать чертежи из метрической системы в дюймовую мне было слишком уж тягостно, да и дюймы у разных мастеров оказались разные. Вот мною узурпаторским методом и была введена на верфи метрическая система как основная. Мол, за стенами слободы меряйте, чем хотите, а тут только метрами, сантиметрами, граммами, литрами, градусами и прочим.

Но просто объявить было мало, и плотники лихорадочно наделывали длинных и коротких линеек, выжигая на них риски и цифры. Для образца использовали рулетку из моего ремнабора. Да простят меня потомки за возможную неточность системы, рулетка-то у меня была старая. Сделали даже железный эталон, трех метров длины, сколько было в рулетке. И все риски в эталоне очень тщательно пропилили. Позднее по эталону начали размечать клише, после чего разметка линеек стала массовой, и теперь каждый рабочий слободы имел метровую линейку.

С весами поступили так же. Только образца у меня не было, так что за килограмм приняли литр, точнее кубический дециметр дистиллированной воды. Промучившись некоторое время с водой, сделал гирьки на все случаи жизни и тоже утвердил их образцами.

Транспортир у меня был, так что проблем с градусами не возникло. И та же схема – образец, клише, массовое производство. Литры в работе использовались реже, тут спешки в образцах не было. Теперь, к своему удовольствию, все чаще слышал знакомые слова – метры, сантиметры и градусы – не только на работе, но и вне ее. Килограммы приживались медленнее, ну да куда они из-под прогресса денутся.

Разъяснив столярам, чего я от них хочу, пошел в латунный цех. Проволоку мы пока могли протягивать только латунную, на железо мощностей и станков недоставало. Но проволока для новых придумок мне была нужна тоньше, чем протягивали для гвоздей. Так что надо было заказывать кузнецам новую фильеру.

Как обычно одно потянуло другое, то в свою очередь – третье… И конца работ видно не было, хотя уже стало понятно, что ткацкий станок дожму. И вообще пора заняться швейной машинкой, без которой паруса будем слишком долго мастерить.

Подойдя к дому, окликнул Кузьму, занятого во дворе по хозяйству:

– Кузьма, дойди до Бажениных, пригласи ко мне Федора, а коль он не сможет, спроси, когда мне подойти. – Кузьма кивнул и отправился.

Оббивая ноги перед входом от налипшей толстым слоем осенней грязи – скорее бы уж холода, – услышал отголоски оживленного разговора в доме. Поторопился внутрь и обнаружил в гостиной весело переговаривающихся Надежду с, судя по всему, Таей. Пожелав как обычно здравия и получив аналогичные пожелания в ответ, сел к столу. Надежда суетилась, накрывая, а Тая меня просто рассматривала. Девушка была обычная. Ни выдающихся форм, ни особой красоты. Просто симпатичная своей молодостью и женственностью девушка. Для понятий местной красоты была слишком худая, а для меня – то, что надо, не нравилась мне в здешних дамах погоня за объемом. Нравилось мне и ее спокойствие – ни показной стыдливости, не суетливых движений, просто сидит, подперев скулу кулачком, и меня рассматривает.

– Ты Тая? – спрашиваю ее.

– Да, мастер. Сказывала Надежда, что помощница тебе нужна, вот я первая и вызвалась.

Интересно, мне Надежда говорила, что помощница ей нужна и что тебя уговаривали. Впрочем, это неважно.

– А в чем помощь твоя нужна, знаешь?

– Знаю, мастер, и помогать рада буду, – улыбнулась мне Тая.

Пожалуй, так откровенно еще никого в постель не затаскивал, но токсикоз поджимает.

Однако он и еще чуток подождать может.

– Что же, Тая, рад буду твоей помощи. И помогать ты можешь начать уже прямо сейчас. – Я заметил проскочившее в глазах девушки непонимание, удивление и растерянность, но, не дав им всем выскочить на свободу, продолжил: – Надежда говорила, что ты была первой на посиделках со льном. Расскажи мне все, что вы со льном делаете, только подробно и по порядку. От поля, на котором лен выращивают и собирают, до готового холста.

Конечно, обо всем этом можно было и Надежду расспросить, но человек познается в общении, а мне было интересно, что за человек Тая.

Рассказывала Тая хорошо, подробно и не сбиваясь. Действительно хотела помочь. На мои уточняющие вопросы типа: «А почему руками рвете, не проще ли срезать?» – отвечала так же основательно, не спрашивая, что за глупые вопросы.

Технология оказалась весьма сложной. Рассчитанной чуть ли не на год работы. Теперь более понятными становятся ценники на ткани. И ткачество полотна во всей этой цепочке не самое долгое, как выяснилось, занятие. Мысленно посмеялся еще над способами отбелки полотна – их, оказывается, в навозе купали, потом в реке мочили и на солнце просушивали. Несколько раз. Так что ходим мы в рубахах, изначально замазанных навозом. В связи с износом одежды на работе давно уже перешел на одежду из местного льна. Надо будет себе еще комплектик от морпехов урвать, больно уж ладная форма у меня получилась.

За разговорами пролетел ужин и вернулся Кузьма с Федором. Поблагодарив Таю за рассказ, а Надежду за ужин, извинился, что вынужден покинуть столь приятную компанию, и собрался подниматься с Федором в кабинет, когда меня догнал вопрос Кузьмы:

– Мастер, баньку топить?

Баню Кузьма обычно топил в пятницу, а сегодня еще пока среда, хотя почему бы и нет?

– Топи, Кузьма, ты же знаешь, как это дело люблю, – улыбнулся я ему.

Потом, сидя с Федором на чердаке и обсуждая новую мануфактуру, все время прислушивался к шебуршению внизу в предвкушении – баню действительно любил. Как можно не любить насыщенный можжевеловым духом пар и стойкий запах разогретого дерева. Те, кто не любит париться, просто не попали в свое время к правильному банщику в хорошую баню. Нашу баню делал под свой вкус и париться в ней готов был через день – каждый день не осилить даже мне. Но много удовольствий это даже хуже, чем их полное отсутствие. Посему мы обычно парились раз в неделю или немного чаще, когда особо грязные эксперименты проходили.