Хронокорректоры - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Мамонтов cтр.№ 50

– Генералы нужны толковые, Куропаткин был дуб, и его ближайшие помощники тоже. – Георгий сокрушенно стукнул кулаком об кулак. – Стессель и Фок – тоже козлы, в Маньчжурии армиями командовали старикашки, не понимающие новинок оперативного искусства и тактики. У меня плохое впечатление, что в той войне был только один приличный генерал – Кондратенко.

Роман отмахнулся, предложив перелопатить исторические хроники, перечитать мемуары Игнатьева и найти фамилии командиров, хорошо проявивших себя «на сопках Маньчжурии». Гога подпортил ему настроение, пессимистично заявив, что историкам и мемуаристам верить нельзя. К примеру, недавний приятель Бонч-Бруевич в своих воспоминаниях писал, что Ставку на переговорах в Брест-Литовске представлял полковник Самойло, хотя тот был генерал-майором. Тот же Игнатьев описывал наместника Алексеева (по слухам, внебрачного сына Александра II) как человека лет пятидесяти, хотя тому было за шестьдесят. И в своих оценках адмиралов и генералов авторы известных книг тоже могли ошибаться. К тому же все книги такого рода были субъективны – из-за личного отношения автора или по причинам политическим.

Признав правоту компаньона, Роман мгновенно растерял энтузиазм и наполнился пессимизмом. Он лишь уныло повторил: мол, список старших командиров надо все-таки составить и попытаться найти перспективных полководцев, с коими стоило бы поработать. Потом он вспомнил основные перипетии назревающей схватки за Дальний Восток и сделался совсем печальным.

– Мы забываем про другие объективные обстоятельства. Россия была не готова к войне. Японцы много лет вели патриотическую пропаганду, внушив населению мысль о необходимости поколотить Россию. Если верить отчету Куропаткина, тетки из простонародья делали харакири, если их сыновей не брали в армию. А вот русское общество не понимало смысла этой войны, так что моральный дух всего воинства был невысок. И войска перебрасывались медленно, японцы опережали в развертывании, поэтому постоянно имели большой численный перевес.

Впавши в уныние, они стали подсчитывать количество корпусов и дивизий, неожиданно для себя обнаружив, что войск было не так уж мало. Главной причиной поражения, как и подытожили историки, оказалось неумное командование на верхних эшелонах.

Главнокомандующий генерал Куропаткин выжидал, пока из России подвезут все обещанные корпуса, поэтому не решался наступать и при любом удобном случае отводил войска все дальше на север. Царский наместник и, вероятно, дядя Алексеев Евгений Иванович, напротив, рвался действовать решительно, но был моряком и в сухопутной тактике разбирался неважно. По этой причине он раскидал корпуса и дивизии небольшими отрядами по Маньчжурии, оставил слишком много сил для охраны тылов, а его приказы о наступлении Куропаткин просто саботировал. В результате генералы проморгали десант японцев около Порт-Артура, крепость оказалась в осаде, а главные силы армии методично отступали вдоль железной дороги, соединявшей Порт-Артур с Россией.

– Я, конечно, в академиях не учился, но кое-что понимаю, – резюмировал Георгий. – С теми силами, которые имелись в первые месяцы войны, можно было бить японцев по частям. Быстрые удары вдоль железной дороги вполне осуществимы.

– Два пехотных корпуса и много кавалерии – это сила, – с воодушевлением согласился Роман. – Умело маневрируя, можно сделать существенно больше, чем удалось Куропаткину.

Приняв общую концепцию, они быстро и дружно выработали сценарий ближайших действий. Сценарий был хорош абсолютно во всех отношениях, однако не учитывал мелких обстоятельств, о которых хронокорректоры не имели представления.

Наутро в коридорах Морской академии Гога в очередной раз произнес излюбленное словечко «обломахтунг». Рома приблизительно понимал этимологию, но подозревал, что корень «ахтунг» используется Георгием вовсе не в традиционной трактовке.

Так или иначе, но профессор Крылов находился в отъезде и вернется из Германии лишь через две недели. Адмирал Макаров тоже был недоступен, потому как для посещения Кронштадта требовалось разрешение, а хронокорректорам не улыбалось обращаться к военным или полицейским властям.

– Вариантов немного, – подвел неутешительный итог «князь». – Надо найти недорогую гостиницу и переждать полмесяца.

– Зачем ждать? – Рома был искренне поражен удивительной наивностью товарища. – Включаем хронодвижки и перемещаемся.

– Не так все просто, – вздохнул Гога. – Помнишь, на мультифункционале у правого края такая зеленая полоска?

– Ну помню. Запас энергии. А что?

– На моей машинке указатель почти на нуле. Мы тупо разбазарили энергию, а перезарядить можно только на звездолете. Там же не электричество, а что-то другое.

Широко раскрыв глаза, сраженный ужасным известием Роман медленно кивнул и прошептал:

– Эльфонная энергия… как я понял, эльфы связывают кварки внутри нуклонов… Особое взаимодействие, неизвестное в наши времена.

– Неважно. Мы должны экономить энергию на черный день. Чтобы мультифункционалы работали, когда вернется звездолет.

Они были привязаны к примитивной, неинтересной эпохе. Чувство беспомощности угнетало, снова ввергнув обоих в пучину депрессии. Гога предложил с горя напиться в ресторане, но Рома возразил: мол, лучше в трактире.

Трактир оказался поблизости, и они выбрали себе место в дальнем от входа углу. Плюхнувшись за стол, накрытый чистой скатертью, Георгий подозвал полового. Говорил он без малейших признаков грузинского акцента, но тщательно используя свои представления о том, какой была риторика начала ХХ века:

– Принеси-ка, братец, графин водочки хорошей, селедочки на закусочку да огурчиков маринованных. Опосля поведаешь, что у вас покушать можно.

– Водку давай, – брякнул Роман, озлобленный на подлую Вселенную. – Ее, родимую, и будем кушать.

Голодные революционные дни стали забываться, и они более не бросались на еду с жадностью освобожденных узников концлагеря. Заказ сделали сравнительно скромный: салатик овощной с рачьим мясом, блины с семужкой, щи грибные с пирожками для Ромы и селянку из почек для Гоги. На второе прельстились таймениной чиненой. Водку им подали вполне приличную, громадный таймень, фаршированный гречневой кашей и грибами, тоже производил приятное впечатление.

Третью стопку, как положено между порядочными людьми, выпили молча – за тех, кто не вернулся из боя. Без тостов ушла и четвертая – за то, чтобы по нам не пили третью. К этому времени с закусками было, в основном, покончено, и затерявшиеся во времени авантюристы умиротворенно хлебали варево. Разлив очередную порцию водки, Георгий снисходительно оглядел обильно заставленный блюдами стол и провозгласил:

– Много дел нам предстоит, но справимся, ибо нет таких вершин, коих не могли бы одолеть хронокорректоры. Ну, за возобновление полосы удач! – Он опрокинул стопку, закусил половинкой огурца и поинтересовался: – Скажи-ка на милость, брательнег, почему ты с таким упорством предпочитаешь простые заведения и не жалуешь ресторации?

– Здесь настоящая русская кухня, – буркнул Рома. – Мы же совсем ее забыли. Индустриальная эпоха нивелировала культуру, в том числе культуру питания. Борщ, бульон из курицы, котлеты, голубцы, пельмени в коробках, макароны, бутерброды, курица в духовке, изредка гречка в «столе заказов». Шпроты, тушенка, лосось в собственном соку деликатесами считались, опять же салат «Столичный», жалкое подобие настоящего оливье. Как говорится, на Новый год – салат «оливье», после Нового года – салют, «оливье»… Вот и все, пожалуй. Нет времени варганить более сложные блюда, кулебяки после смерти бабушки никто не готовил, о расстегаях только в старых книгах читал… А как с этим в ваше время?