Блудные братья - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Филенко cтр.№ 82

— У тебя все хорошо, Кон-стан-тин, — с удовлетворением сказал Татор, поднимаясь из-за стола навстречу Кратову — Я это вижу. Я этому рад.

— На твоем корабле открылась вакансия второго навигатора? — Тот, поднял обе руки сразу, сделал удивленное лицо.

— Я нашел себе хороших навигаторов. Очень хороших, Кон-стан-тин.

— Неужели Джед?!

Татор, улыбаясь знакомой своей печальной улыбкой, отрицательно покачал головой.

— Я потерял Джеда из виду лет пять назад. Боюсь, старый медведь завербовался в страйдеры и улизнул из этой Галактики… У меня — молодые звездоходы. Совсем такие же, как и я тогда, на Уэркаф.

— Не буду вам мешать, — сказала Ольга Олеговна. — У меня такое ощущение, что сегодня предстоит нелегкий денек…

— Ты нам не мешаешь, мама, — возразил Кратов. — Никто здесь не станет бить друг друга по плечу, восклицать «А помнишь?..» и восторженно сквернословить. Но, — он слегка нахмурился, — у меня тоже сложные предчувствия.

— И все же я пойду и займусь кухней, — промолвила Ольга Олеговна.

Татор проводил ее слегка затуманившимся взглядом.

— Никогда бы не подумал… — сказал он и осекся.

— Что у такого громилы и урода, как я, мать окажется довольно молодой и сногсшибательно красивой женщиной? — усмехнулся Кратов.

— Примерно так, — признался Татор. Лицо его потемнело, как всегда бывало в минуты сильного смущения.

— Не очень хорошо это обсуждать даже с близкими друзьями, — сказал Кратов. — Но моя мама ведет двойную жизнь. Для меня и для Игоря она — заботливая курочка-наседка, раскинувшая крылья над цыплятками. И есть вторая половина ее жизни, в которую никто из нас не допущен. О которой я ничего не знаю и могу только строить фантастические догадки. Мне не известен ни один ее мужчина после ухода отца. Не могу поверить, что она все еще его любит. Отец был порядочный раздолбай и, по-видимому, таким и остался. Хотя бы потому, что отказался от такой женщины… Я лишь осторожно предполагаю, что у мамы все же есть тайный друг. Но не ведаю, кто он, что между ними происходит и чем закончится.

— Что мешает тебе спросить об этом?

— Не знаю. Может быть, оттого, что это не мое дело. Хотя… а чье же? Не понимаю, отчего я этого не сделал. Иногда я вообще с трудом понимаю людей. Например, себя. Я о многом боюсь спрашивать даже у самых близких… Нет, с инопланетянами все намного легче и проще. — Он тяжело вздохнул. — Итак, Эл? Я готов выслушать самые неприятные новости.

— Нет, Кон-стан-тин, — сказал Татор. — Ничего не произошло. В Галактике все спокойно — по крайней мере, до той степени, чтобы не требовалось твое вмешательство. Я не принес дурных вестей. Но заниматься воспоминаниями мы и впрямь не станем. Я пришел по делу.

— Тогда давай это дело на стол, — промолвил Кратов, усаживаясь. — А потом и повспоминаем чуток.

— В конце июля ты обратился в Корпус Астронавтов. Ты хотел зафрахтовать корабль с экипажем для частной исследовательской миссии. Это так?

— Все верно.

— Мой корабль называется «Тавискарон», — сказал Татор. — Это десантно-исследовательский транспорт класса «ламантин-тахион». — Выдержав паузу и не дождавшись от Кратова ни восторгов, ни недоумения, он счел за благо добавить: — Это раза в два больше, чем тот «анзуд», на котором мы с тобой летали на Уэркаф, но, разумеется, намного меньше пассажирских галатрампов. На нем можно высаживаться на поверхность любой планеты, будь то «голубой ряд» или «черный», или даже газовый пузырь вроде Юпитера. С равным комфортом на его борту можно коротать досуг в длительном космическом поиске. — Кратов продолжал безмолвствовать, и Татор закончил с нотками отчаяния в голосе: — Тавискарон — это имя индейского божества холода и мрака. Было бы странно, назови я свой корабль как-то иначе. Но внутри него всегда тепло, а помещения прекрасно освещены.

— Удивительно, — сказал Кратов. — Все эти годы я хотел спросить, но никак не подворачивался случай: тот корабль, что доставил нас на Уэркаф, тоже имел свое имя?

— Официально — только бортовой номер, — ответил Татор в некотором замешательстве. — Но в своем кругу мы иногда обращались к нему по имени.

— Как же?

— По-разному. Я предпочитал имя «Пернатый ныряльщик», разумеется — на родном языке, а Джед… — Татор смущенно хмыкнул. — В зависимости от настроения Джед именовал его то «Свистолет», то «Ночной горшок с дристогонным приводом», а то и «Локомотив на пердячем пару»…

— Да, да, припоминаю… А есть ли на твоем корабле просторные грузовые отсеки? — спросил Кратов.

— На «Тавискароне» четыре грузовых отсека, — торжественно произнес Татор. — В одном из них ты с большим удобством разместишь своего летающего зверя — если, разумеется, решишь взять его на борт в качестве пассажира. В другом ты установишь перечисленную в твоей заявке аппаратуру. — Он вдруг оживился: — А еще два резервных отсека мы сможем употребить под контрабанду!

— Никогда бы не подумал, что небеса пошлют мне своего ангела в образе звездохода-индейца, — сказал Кратов в сторону.

— Экипаж состоит из трех навигаторов, включая меня, двух инженеров и одного медика, — сказал Татор. — Не знаю, зачем нам медик, но Корпус Асгронавтов настоял на своем. Все они согласны отработать за обычное вознаграждение в полторы тысячи энектов. Что касается меня, то мне будет достаточно твоей благодарности. Так что мы тебя отнюдь не разорим… Я не понимаю, — снова помрачнел он. — Ты рад моему предложению или нет?

— Да, конечно же, я рад! — страдающим голосом ответил Кратов. — То есть я настолько рад, что не верю своему счастью. У меня нынче день хлопот, и я с ужасом думаю о том, не исчерпан ли твоим «Тавискароном» лимит моего везения на сегодня…

Из кабины гравитра, только что камнем упавшего на посадочный пятачок в самом сердце сада, выкатился колобком шоколадный от бразильского загара Мануэль Спирин. Над ним витали ароматы крепкого кофе с коньяком и пахучих сигар. Отступив на шаг, он галантно предложил руку, на нее с готовностью оперлись, и появилась Рашида, в такую рань уже свежая, ослепительно красивая, в новом малиновом платье-пелерине и с новой прической, напоминавшей застывший язык удивительного черного пламени.

— Смысл термина «длинное сообщение», душа моя, — продолжал объяснять Спирин, — ясен уже из названия. Это такой информационный пакет, который не может быть втиснут в одно вместилище ввиду выдающейся сложности и значительного объема.

— Наши мозги — не самое подходящее вместилище, — небрежно бросила Рашида. — Они, случается, умирают вместе с хозяином.

— Я горд самой мыслью находиться рядом со столь очаровательным вместилищем. И, боюсь, у ЭМ-зверя не было выбора…

— Он мог бы накинуться на когитр.

— Боюсь, ЭМ-зверь не знал, что такое «когитр». И не подозревал, что означенное биотехническое устройство, ничем специфическим среди прочих деталей корабельного интерьера не выделяющееся, вообще обладает каким-то вместилищем, пригодным для хранения информации. Э… здравствуйте, сударь!