Галактический Консул - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Филенко cтр.№ 103

— Назовите их.

— Я боюсь открытого огня.

— Думаю, в ближайшие полгода по земному исчислению, если верить прогнозам ИОК, глобальных пожаров на Уэркаф не предвидится, — сказал Дилайт.

— ТАКОГО открытого огня я тоже боюсь, — вставил Аксютин.

— Тогда последнее. Я плоддер, добровольный изгнанник, и нахожусь по ту сторону барьера отчуждения. Кодекс чести нарушить я не могу. Иначе мне придется оставить Плоддерский Круг. А я не считаю свою вину искупленной. И у меня нет морального права бросить своего напарника одного в Круге.

— Мы предвидели ваше последнее возражение, — проговорил Дилайт задумчиво. — Я беседовал с Гроссмейстером Плоддерского Круга. Гроссмейстер оценил подобное понимание плоддерской чести как неоправданно узкое. Дело чести плоддера — выполнить свою работу любой ценой. Если для вас нет иных препятствий, то приказом Гроссмейстера вы направлены в нашу миссию вторым навигатором. Теперь это ваша работа.

— Приказ есть приказ, — безразлично сказал Кратов.

— Но разве вам по-человечески не интересно участвовать в таком деле? — спросил Аксютин уязвленно. — В контакте с иным разумом?!

Кратов безмолвствовал не меньше минуты. На его коричневом лице ничего не отражалось.

— Интересно, — наконец ответил он.

— Как, ты говоришь, его фамилия? — спросил Юрий Вилга. — Кратов, Кратов… Смешно, но она мне знакома. Где-то мы пересекались. Или я ее слышал. Еще смешнее, но именно в связи с ксенологией. Сами понимаете, в связи с прочими сферами человеческой деятельности я фамилий не запоминаю.

— Фамилию своей женщины ты хотя бы помнишь? — полюбопытствовал Бертран Биссонет. — Или только имя?

— Он не ксенолог, — сказал Аксютин. — Примечательный тип. На вид ему лет тридцать. Весь бурый от космического загара.

— Это называется «загар тысячи звезд», — прокомментировал Вилга. — Я наводил справки… Вы обратили внимание, что у Дилайта и его банды такие же бронзовые рожи?

— Мускулы совершенно звериные, — продолжал Аксютин восторженно. — Я думаю, он не может согнуть руку к плечу — бицепс помешает. Вот здесь, — он показал на шею, — следы жутких ожогов. И, по его признанию, он страдает пирофобией.

— Значит, горел, — кивнул Вилга. — Как же он отважился лететь с нами в это пекло?

— Ну, пожары возобновятся не скоро, — небрежно сказал Аксютин. — Наша модель предполагает…

— Ваша модель! — фыркнул Биссонет. — Потрите вашу модель о голову и засуньте себе в задницу. Субъективный фактор вы учли в вашей модели?

— Не хочешь ли ты сказать, Берт, что Аафемт склонны к детскому неосторожному баловству с огнем? — ощетинился Вилга. — Да они там все поголовно должны изнывать от пирофобии. Почище этого плоддера!

— Узнаю схоласта-ксеносоциолога, — усмехнулся Биссонет. — Когда ты видел, чтобы жители наших океанских островов, дважды в месяц заливаемых всевозможными цунами, страдали гидрофобией?

— Гидрофобия не есть фобия в строгом смысле, — заявил Вилга. — Это вирусное поражение центральной нервной системы, весьма редкое. Если, к примеру, тебя покусает бешеное животное.

— Бешеный крокодил, — добавил Аксютин.

— Или бешеный ксеносоциолог, — сказал Биссонет.

— А ну как я обижусь? — осведомился Вилга.

— Значит, у тебя и впрямь неладно с центральной нервной системой, пожал плечами Биссонет. — Особенно с чувством юмора. Допускаю, что мои шутки резковаты, но я острю как умею и жду того же от тебя. Ничего нет хуже пресной остроты! И потом, если я захочу тебя обидеть, то специально уведомлю заранее.

— Юмор здесь ни при чем, — сказал Вилга печально. — Вы, доктор Биссонет, поносите мою науку, а это никому не позволено. Требую сатисфакции.

— Извольте, доктор Вилга, — согласился Биссонет и протянул ему руку. — На, укуси.

— Зачем? — опешил тот.

— Обычно так мы миримся с моей подругой, — пояснил Биссонет. — Когда уже никаких аргументов не остается, перебита посуда, здравый смысл поруган, человеческое достоинство попрано, моя кроткая Флосси говорит: «Бертран, цыпленочек, дай я укушу тебя, и все забудем…»

— Кто твоя подруга по профессии? — спросил Вилга.

— Детский воспитатель.

— Мудрая женщина. Я уж сгоряча подумал, что ты сам изобрел столь замечательный способ гашения конфликтов. Оказывается, никакой заслуги ксеноэтологии здесь нет. А может быть, ты упускаешь из виду гастрономический аспект? Что-то там прозвучало о курятине…

— А ты упускаешь редкостный шанс заразить меня гидрофобией.

— Конфликт! — вдруг воскликнул Аксютин, все это время напряженно размышлявший.

— Что с тобой, Павел? — обратился к нему Биссонет. — Мы вовсе не собирались переходить к вооруженным акциям внутри ИОК…

— Межрасовый конфликт, — сказал Аксютин с облегчением. — Псаммийский инцидент.

— Точно! — Вилга ударил себя по лбу. — Ведь на языке вертелось!

— И я помню, — промолвил Биссонет сдержанно. — Болезненный щелчок нашей практической ксенологии. Люди отстреливали разумных инсектоидов. А те, соответственно, людей. И что же?

— Ксенологическую поддержку миссии осуществлял Сергей Варданов, сказал Вилга. — Я немного знал его. Редкий был зануда, земля ему пухом. А вот драйвера, что рискнул ржавым тесаком интуиции разрубить гордиев узел межрасового конфликта, звали Николай Кратов.

— Константин, — поправил Аксютин.

— Кажется, так, — согласился Вилга. — На имена у меня тоже неважная память. Они все такие одинаковые.

— Я читал монографию Агбайаби «Блеск и нищета ксенологии», — сказал Аксютин. — Там этому инциденту отведено изрядное пространство. Уважаемый мэтр исследовал действие, а равно и бездействие Кратова с различных позиций, подвел теоретическую базу и, к собственному изумлению, счел его поведение верным. Разумеется, в цейтноте, при отсутствии ксенологической поддержки — Варданов-то был уже мертв. И с небольшими оговорками калибром поменьше.

— Я тоже читал, — сказал Биссонет. — В тексте фигурировал некий «драйвер К.», а вовсе никакой не…

— Тебе попалось второе издание, исправленное, — объяснил Аксютин. Мне же повезло раздобыть первое, без купюр. А вскоре грянула комиссия по Псаммийскому инциденту, разложившая все по полочкам. Между прочим, Кратов был оправдан. Очевидно, выводы Комиссии его не убедили, и он, как мы сейчас обнаружили, ушел в плоддеры. Поэтому в переизданиях Варданов обратился в «ксенолога В.», а Кратов — в «драйвера К.»… В отчуждении он уже шесть лет и, как мне сказал Дилайт, это плоддер «на излете». То есть в любой момент он может покинуть Плоддерский Круг и вернуться в общество, но по каким-то субъективным причинам не делает этого.

— Например, не хватает решимости, — сказал Вилга. — Очень просто. Мир сильно изменился за эти годы. Драйвером ему, по всей вероятности, уже не быть. Мужику тридцать, как ты говоришь, лет. Отчуждение тоже налагает свой отпечаток на личность. Ему придется заново искать свое место в жизни, а даже с помощью всех ближних и дальних это ой как нелегко!