Час Ворот - читать онлайн книгу. Автор: Алан Дин Фостер cтр.№ 31

– Мы и пришли из-за драки и армий, – проговорил Клотагорб. – Но о таких вещах прежде всего должна узнать Госпожа Тенет.

Анантос выглядел расстроенным, насколько паук способен на это.

– Неслыханное дело – вести теплоземельцев в столицу. В соответствии с историей и преданиями, мне следовало бы просто отправить вас обратно в дыру, из которой вы появились, и все же… – Он умолк, раздираемый противоречиями между обычаями и собственным мнением… – Не могу отрицать, что на подобное немыслимое путешествие нельзя решиться без причин. Если все действительно настолько важно, я ошибусь, если не доставлю вас в столицу. Но предстать перед Госпожой Тенет…

Паук отвернулся – в нерешительности или смутившись, – путешественники не могли понять, в чем дело.

– А почему бы, – предложил Каз, – не арестовать нас из предосторожности, а потом отвести под стражей в столицу. Там ты сможешь сдать нас своему начальству.

Анантос поглядел на него, качая наискось головой – полуотрицательно, полусоглашаясь. И зашептал с благодарностью:

– Ты знаешь, что такое держать ответ перед начальником, о теплоземелец с длинными ушами?

– Приходилось самому попадать в подобные ситуации, – улыбнулся Каз, поправляя монокль.

– Склоняюсь перед великолепным предложением.

Откинувшись назад, он выдохнул:

– Аретос имедшуд! Интоб куум.

Два прядильщика соскользнули на палубу, отсекли исходящую из живота паутину. Оба с интересом разглядывали теплоземельцев.

– Они будут сопутствовать нам, я не смею требовать, чтобы вы считали себя арестованными, как предложил ваш беловолосый друг. Но я обязан приглядывать за мостом и не могу оставить его пустым, поэтому трое из нас проводят вас, а трое останутся здесь. Мы направимся вверх по течению. В дне пути отсюда река Ламаяда разделяется, через несколько дневных переходов она разделяется снова, потом снова, а там – против ветра – и наша столица, мой дом.

Анантос, предостерегая, добавил:

– Что будет с вами, не знаю. Не могу обещать ничего, потому что чин мой невысок, весьма невысок, хотя среди нас, прядильщиков, никто не валяется в грязи и никто не парит над остальными. Среди нас иерархия – просто удобство, без нее нельзя править. Что же касается аудиенции у Великой Госпожи Тенет… – голос его многозначительно затих.

– Дипломат ходит осторожно, – заметил Каз. – Прыжки для него опасны.

– Пока с нас достаточно и того, что ты проводишь нас в столицу, Анантос, – заверил его Клотагорб. Паук явно испытывал облегчение.

– Тогда совесть моя чиста. Я вас не задерживаю и не помогаю, просто отправляю к тем, кто имеет право решать.

Он повернулся и церемонно отсоединил конец личной паутины, удерживающей лодку на месте.

В течение всей беседы Хапли оставался возле руля и сразу же навалился на него, едва ветер начал наполнять парус… Лодка аккуратно развернулась на месте под крик кормчего: «Осторожно, гик!» И скоро они уже миновали причудливую сеть, направляясь вверх по течению.

– Никогда не видел теплоземельца. – Анантос стоял возле Джон-Тома. – Очень интересная биология.

Забыв про десять тысяч лет первобытных страхов, Джон-Том сумел не отшатнуться, когда паук потянулся к нему.

Конечность Анантоса, оканчивающаяся двумя когтями, была покрыта жесткой щетиной. Изящные шелковые шарфики, зеленые и бирюзовые, делали ее менее страшной. Когти в палец длиной прикоснулись к щеке, и паук не сразу отвел лапу. Джон-Том постарался не дергаться. Он внимательно вглядывался в яркие глаза, изучающие его.

– Меха нет, не то что у усатого коротышки. Только на макушке, мягкий… какой мягкий! – Паук поежился. – Как можно жить с таким телом?

– Привыкаешь, – ответил Джон-Том. Он вдруг понял, что с точки зрения паука выглядит попросту отвратительно.

Они продолжали разглядывать друг друга.

– Великолепный шелк, – проговорил человек. – Ты сам делал его?

– Ты хочешь сказать, ткал шелк и вязал шарф? Нет, я этого не делал. – Анантос махнул ногой в сторону остальных. – Мы различаемся по размерам куда больше вас. Некоторые из наших меньших братьев производят тонкий шелк, а не те грубые веревки, на которые способен я. Другие же старательно вяжут и украшают изделия.

Потянувшись к ноге, он отвязал четырехфутовое полотно и подал его Джон-Тому.

Горсточка перьев показалась бы свинцовой рядом с этой тканью. Шепот наверняка унес бы ее за борт. Материал был бледно-голубой, густой цвет напоминал лучшую персидскую бирюзу, кое-где виднелись темные пятна. Ему не приходилось еще держать в руках такую мягкую ткань.

Джон-Том протянул полотно пауку, но Анантос покачал головой.

– Нет. Это дар.

Он уже успел перевязать два длинных полотнища, чтобы прикрыть пустое место. Джон-Том успел заметить сложные узлы и застежки, не дававшие квазисари разлететься.

– Почему?

Голова ушла вниз и направо. Молодой человек начал уже увязывать движения головы и настроение паука. То что сперва казалось ему нервным подергиванием, оказалось сложной и тонкой системой жестов. Пауки разговаривали головами – как итальянцы руками, – не произнося ни слова.

– Почему? Потому что в тебе есть нечто, но я не могу определить, что именно. И еще потому, что ты восхитился ею.

– Могу сказать, что есть и в нем, и в нас, – буркнула Талея. – Дух хронического безумия.

Анантос задумался. И снова пришепетывающий хохоток снежными хлопьями полетел над палубой.

– Ах, юмор! Одно из самых ценных качеств теплоземельцев, должно быть, искупающее все их недостатки.

– При всей вашей легендарной враждебности вы кажетесь весьма дружелюбными, – бросила Талея.

– Это моя обязанность, мягкая самка, – отвечал прядильщик. Взгляд его вновь обратился к Джон-Тому. – Доставь мне удовольствие, приняв этот дар.

Джон-Том взял подарок и повязал его на шею как косынку. Она скользнула по застежке плаща. Шарф казался неощутимым, словно его и не было. Джон-Тому было не до того, что голубая полоска не гармонирует с радужно-зеленой курткой и индиговой рубашкой.

– Мне нечем отдариться, – произнес юноша извиняющимся тоном. – Нет, подожди, возможно, найдется. – Он снял с плеча дуару. – А музыку прядильщики любят?

Такого ответа от Анантоса он не ожидал. Паук протянул две конечности в жесте, который невозможно было с чем-либо перепутать. Джон-Том осторожно передал инструмент.

Прядильщик принял знакомую полусидячую позу и положил дуару на два колена. У него не было ладоней и пальцев, но восемь хватательных когтей на четырех верхних конечностях деликатно перебирали оба набора струн.

Полившаяся мелодия казалась эфирной и нереальной, атональной и чуждой, но тем не менее полна была почти знакомых ритмов. Она то казалась нормальной, то сбивалась на совершенно странные ноты, едва укладывающиеся в мелодию. Игра Анантоса напомнила Джон-Тому скорее сямисэн, чем гитару.