1937. Русские на Луне - читать онлайн книгу. Автор: Александр Марков cтр.№ 20

— Нет, нет, — сказал Шешель. — Разве в Москве есть проблемы с транспортом? Любая пролетка за несколько минут домчит меня домой, — он называл уже своим домом ту квартиру, которую предложил ему Томчин, — не сомневайтесь.

— Как знаете. И все же давайте я довезу вас до дома, — настойчиво предлагая свои услуги, она боялась чего-то, думала, что та троица, преследовавшая их в течение вечера, может выкинуть чего-нибудь. Отчего-то Елена предпочитала идти окольным путем и не говорить всю правду.

— Нет, нет, — сказал Шешель как можно мягче. Это был тот случай, когда даме в ее просьбе придется отказать. Но возможно ли такое?

Учтивый хозяин не досаждал своим присутствием во время ужина. Пробегал где-то в стороне, лишь поглядывая на Шешеля и Спасаломскую, точно любовался ими. Но когда они прощались, то едва от него отделались. Ладони Шешеля и К. С. точно склеились. Пилоту, чтобы освободиться, пришлось несколько раз встряхнуть рукой, потянуть ее на себя, и если бы К. С. не отпустил его, то вывалился бы следом из ресторана на улицу. Это его нисколько не тревожило. Отделались от него только после того, как Шешель пообещал на днях вновь зайти. К. С. расплылся в улыбке, сказал на прощание, что в любое время дня и ночи двери его ресторана открыты для них. Шешель кивнул. Спасаломская в ответ легонько качнула головой, а потом, когда К. С. уж не мог услышать их разговор, спросила:

— Как его на самом деле звать?

— Силантий Оплеухов, — сказал Шешель.

— Зря он псевдоним взял, — констатировала, смеясь, Спасаломская, — Силантий Оплеухов, да о таком имени мечтать только можно. Так и просится на афиши.

Накрапывал дождь. Очень мелкий. Скорее не дождь даже, а какая-то изморось. На стекле проступали не капли, а влага. Хорошо, что брезентовый верх в авто не стали опускать. Воды бы в салон много не набежало, но сиденья стали бы мокрыми, неприятными. Сядешь на них — зябко станет.

— Вы вымокнете, — не отступала Елена.

— Не успею, — держал оборону Шешель.

— Вы не видели, как я вожу авто.

— Надеюсь, что у меня еще будет возможность это увидеть, — Шешель перешел в наступление.

— Э-э… да. Если вы согласитесь принять предложение Томчина.

— А если нет?

— Тоже будет, — не задумываясь ответила Спасаломская, — но так у нас будет больше времени. Разве вы еще не решили?

— Решил.

— Так да?

— Да.

— Я рада, — она приписала эту заслугу себе. Но права была отчасти. Процентов этак на девяносто девять с сотыми и тысячными долями.

Они ехали медленно. Улицы были пустыми. Именно сейчас по ним можно гнать во весь опор, не боясь, что кто-то под колеса попадет или натолкнешься на телегу или другое авто. Подвыпившего гуляку, который на проезжую часть выйдет или выползет, за версту увидишь, даже если он трупом будет на дороге лежать.

Шешель понял, что ему жаль расставаться со Спасаломской. Он увидит ее завтра. Но на студии будет много других людей. Скорее всего, она останется холодной, будто за ночь позабудет все, о чем они говорили минувшим вечером, а, увидев его, обмолвится лишь парой словечек, точно они почти незнакомы. Так оно и есть. Так и следует вести себя звезде кинематографа. Ничего другого ждать не стоит. Но повторится ли этот вечер? Может, когда на город опускаются сумерки, Спасаломская, как в сказке, обо всем вспоминает, а утром — забывает? Как бы время остановить?

Шешелю стало грустно. Давно так тоскливо на душе не было. В сердце застряла какая-то заноза. Ледышка. Из-за нее сердце замерзло, стало твердым, тяжелым, точно в камень превратилось, дышалось с трудом.

Все так быстро закончилось.

Небольшой каменный двухэтажный домик весь принадлежал Спасаломской. Два льва сторожили его.

Спасаломская как-то заметила, что дом этот стал для нее неудобен, расположен он в центре города и от суеты, царящей прямо за его стенами, никак не удается спрятаться, вот и подумывала она переехать в другое место, поспокойнее. Томчин хотел отстроить специальный квартал, где обитали бы ведущие сотрудники его студии. И об охране от назойливых поклонников заботиться не пришлось бы. Заботой Томчина это станет, как и создание условий для отдыха и прочее, чтобы наутро голова работой была занята, а не бытовыми проблемами. Заманчивое предложение.

Крышу дома поддерживали два великана, наполовину вросших в стену. Мышцы у них напряглись, под каменной кожей бугрились титанические мускулы. На кого же они небо бросили? Как же оно без них еще на Землю не падает? Видать, они тоже были из числа почитателей актрисы, но повезло им побольше чем тем, кто каждый вечер ждет ее возле ворот студии, а она не обращает на них никакого внимания. Если остаться здесь подольше, встав под окнами, тоже в статую каменную превратишься. Вот только где ее расположить потом? Разве что у входа, вместо охранника, который будет следить за тем, чтобы в дом никто непрошеным не проник.

— Спокойной ночи, майор, — Елена позволила поцеловать свою руку на прощание. — Выспитесь хорошенько, Луна вас ждет.

«Луна, она ведь Селеной еще зовется. Их имена похожи. Может, она тоже будет ждать меня».

— Спокойной ночи, — сказал Шешель.

«Эх, добавить бы, принцесса» — он оторвал губы от атласной перчатки, выпрямился. Глаза их встретились и вновь расстались.

Служанка ждала ее, следила, наверное, за разговором, а как только она стала подниматься по лестнице, распахнула перед ней двери, но сама на пороге не показывалась. Казалось, что двери снабжены каким-то механизмом, который открывает их, как только к ним подходит хозяйка.

Окна завешаны тяжелыми бархатными портьерами. За ними спрячешься как за каменными стенами. Свет сквозь них не пробивается, а поэтому непонятно, в какой из комнат он горит, да и горит ли вообще. Все окна — темные. Только улица — светла.

Дождь перестал.

Шешель услышал, как по мостовой бьют лошадиные подковы. Отчего-то этот звук напомнил ему тот, что получался, когда Елена поднималась по каменной лестнице, а каблучки ее туфелек цокали по камню. На них тоже подковки. Маленькие. Приятный звук. Спокойный. Слушать бы его и слушать.

Шешель остановил экипаж.

— До Суворовской площади, — сказал он кучеру — бородатому мужику с красным лицом, выдававшим любителя водки.

— Садись, барин, вмиг домчу, — заулыбался он.

— Вмиг — не надо.

— Не бойся, барин. Я аккуратно вожу. Экипаж у меня с хорошими рессорами, тряски — не почувствуешь. Покажется, что в кресле сидишь и никуда не едешь.

— Хорошо. Хорошо, — отмахнулся Шешель, усаживаясь в экипаж.

Кресло действительно оказалось очень мягким.

— Ну, милая, — прошли.

Придумал бы что-нибудь другое, а то впечатление, что это пароль какой-то и, не услышав его, лошадь с места не сдвинется, заартачится, как ослик упрямый, и тогда придется держать перед мордой морковку, привязанную к палке. Иначе лошадь и шага не сделает.