Каратель - читать онлайн книгу. Автор: Иван Тропов cтр.№ 72

И стал старательно вспоминать. Медленно, четкими мазками стал показывать ей, что чувствовал, когда атаковала та сука. Где ощущал ее нажимы, как она пыталась втиснуть между моими желаниями и эмоциями – чужое, то, что было нужно от меня ей…

Я чувствовал касания Дианы, ее внимание, отголоски ее эмоций…

Дальше.

Я вспомнил другой момент ее атаки.

Дальше.

Еще один финт…

Я вдруг почувствовал жадность, с которой Диана слизывает с меня эти образы. Уже не я выталкивал их к ней, а она помогала мне. Сама, бережно и аккуратно, вытягивала из меня воспоминания, помогала вспомнить все мелочи – точнее, чем мог бы я сам. Запускала в меня щупальца все глубже и глубже…

Это было опасно. Слишком глубоко она была во мне – далеко за редутами моей защиты. Как бритва у горла. Можно скоблить щетину, а можно и махнуть по горлу.

Но я ей не мешал. Почему-то я был уверен, что могу позволить ей это. Должен позволить. Так надо, если я хочу вернуться к той суке, и вернуться не с пустыми руками… Я старался вспоминать сам и не мешал копаться во мне Диане. Она лучше знает, что именно ей надо ухватить, чтобы понять суть чужих финтов. Паучиха паучиху поймет лучше моего.

А потом холодные касания пропали. Диана схлынула из меня.

– Хм… – Снова улыбка, но теперь озадаченная. Кажется, она была раздражена, хотя и старалась это скрыть. – Рядом с ней вы были один, но далеко от нее. Мой господин чертовски удачлив… Удрал по краешку, не подпустив ее слишком близко. Впрочем, как и от меня, когда мы встретились здесь в первый раз. Снова. Поджав хвостик.

Та-а-ак… Кажется, она залезла не только в финты. Но еще кое-куда… Или это только отголоски разговора с Виктором? Смешались с тем, что было в городе? А специально она не пыталась ничего выведать?

– Но к вам-то я вернулся, – сказал я.

Заставил себя встряхнуться. Надо! Потер виски, глубоко вздохнул и кивнул ей.

– Давайте. – Я коснулся пальцем лба и снова закрыл глаза. На этот раз приготовившись не впускать и помогать, а вытолкнуть прочь первое же ее касание.

Сосредоточился, внимательно следя за эмоциями и желаниями, стягивая их в мой боевой букет…

Секунды текли, но ничего не происходило. Я открыл глаза.

Она задумчиво смотрела на меня.

– Диана…

Я опять коснулся пальцем виска.

Но ветерка не было. Она только прищурилась.

– Зачем вам это?

Та-а-ак… Как с горочки скатиться, так за милую душу, а как саночки тащить, так опять фокусы начались?

– Диана…

– Зачем. Вам. Это?

Ты же знаешь, сука.

– Я пойду к ней еще раз.

– Зачем? Вам ее не одолеть.

– Посмотрим.

Я закрыл глаза, снова собрался, но вместо касания Диана опять заговорила:

– Вы не понимаете, Влад… Дело не в хитростях ее атаки. В этом вы, может быть, через пару месяцев научитесь разбираться, научитесь и сопротивляться…

– Через пару дней, – поправил я.

Диана отмахнулась от моих слов как от назойливой, глупой мошки.

– Вы можете научиться сопротивляться ей… но вам ее не убить.

– Да ну?

– Вы не понимаете, Влад… Вам ее не убить. Как и не перевернуть мир. И я снова спрашиваю вас: зачем вам это? Все это?

Я поморщился.

Второе дыхание оставляло меня, наваливалась усталость, и следить за плутовским ходом ее мысли не получалось. Я потер слипавшиеся глаза.

– Хватит, Диана… Давайте тренироваться.

– На сегодня хватит.

– Диана!

– Я повторяю, на сегодня вам хватит. Никакой пользы не будет.

– Диана, если вы опять…

Она расхохоталась, не дала мне договорить.

– Что же я, «опять»? – воскликнула она. – Вы думаете, я хочу спасти ее от вас? – Диана всплеснула руками и опять расхохоталась, еще злее. – Вы щенок, Крамер! Щенок, который возомнил, что загрызет старого крокодила! Один раз вам повезло, повезло потому, что я дала вам спасительную соломинку. Но, увы, вторую такую соломинку я вам дать не смогу, даже если бы хотела. Ее просто нет, второй такой соломинка… Ника вас раздавит. Раздавит, а потом приручит.

Я потер лицо, пытаясь сосредоточиться.

– Не знаю, Диана, может быть, вы опять… еще что-то затеваете… Не знаю… Не знаю и не хочу разбираться – сейчас. Я так устал, что мало что соображаю… Потом. А сейчас давайте тренироваться. Вы поняли ее финты?

– Вот именно, – холодно сказала Диана. – Вы ни черта сейчас не соображаете. Я могу вас раздавить хоть ее способом атаковать, хоть моим собственным, к которому вы, как думаете, привыкли. Могу раздавить хоть там, где вы сидите, хоть в спальне… если у вас хватит сил добраться до кровати. Идите спать, Влад.

– Но…

– Идите! Сейчас от тренировки пользы не будет. Все что смогли вы вспомнили, и это главное. Я запомнила. До завтрашнего утра ничего не изменится. Идите спать…

Я не помню, как добрел до спальни, как заснул, – это все тонуло в темноте.

Снов тоже не было. Ничего не помню.

Помню только, как просыпался, – словно теплые волны подхватывали мое тело, расслабленное до призрачности, и толчками тащили из сладкой пустоты в реальность, сгущая тело, пока не оказалось, что я лежу в кровати, вытянувшись на спине, раскинув руки.

В голове было удивительно свежо.

А тело расслабленное, двигаться не хотелось, и казалось, что и не получится, настолько расслаблен каждый мускул… Так вот высыпаешься, когда перед сном заставляешь себя оборвать все дневные мысли, выкинуть прочь их обрывки, а потом расслабляешь тело.

Не просто вытягиваешься, а прогуливаешься по нему, сосредоточиваясь только на том, чтобы ощущать какую-то маленькую его частичку, до тех пор пока не покажется, что только она и существует, что только ее чувствуешь ярко, а все остальное тело – расплывчатое облако вокруг.

Почувствовать касание простыни к коже, почувствовать мышцы, как они напряжены, даже неподвижные, и заставить их расслабиться. Пройтись так по всему телу. По каждому пальцу на ногах, подняться по щиколотке, через колено к бедру, а потом так же по второй ноге, от самых кончиков пальцев… до кончиков пальцев на руках, до скальпа на маковке – и расслабить все мышцы, превратив тело в огромный корабль, в котором замерли все механизмы, все голоса, все шаги… И чтобы глаза как два тяжелых окатыша в глазницах, неподвижные, давая зрительному ощущению размазаться, уплыть в глубину, – и тогда вдруг все тело становится удивительно легким, почти невесомым…

Сквозь веки угадывался свет, но еще робкий, еще только рассвет.