Крест и полумесяц - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Полански cтр.№ 4

Злата не считала себя умнее всех, и лучше всех тоже не считала. Однако она почему-то уверовала: ей уготована судьба интереснее, чем у большинства дворянских дочерей, с которыми она знакома или о которых слышала. Необычная судьба – вот что она всегда чувствовала в себе, только она пока не представляла, как это будет. Поэтому ей так любопытно жить на свете, поэтому ее и ведьмочкой называли, а отец иногда с усмешкой именовал ундиной. Что-то такое в ней, наверное, и вправду чувствовалось колдовское, потому что мужчины на Злату заглядывались, но близко подходить опасались. Мужчины не хотели себе необычной судьбы, а вместе со Златой они обрели бы ее волей или неволей, иначе просто жить бы с нею не смогли.

Женщины в ней тоже это чувствовали, и поэтому не слишком любили. И хотя подруг у Златы хватало, завистниц тоже имелось немало. Причем завидовали не столько знатности и богатству, сколько ее взглядам из-под пушистых черных ресниц, тонким запястьям, порывистым движениям… Злата вздохнула ив очередной раз подумала: хорошо, если бы нашелся такой человек, который смог бы ее понять и принять, как она есть, абсолютно не зная, чья она дочь, есть ли у нее приданое. Потому что с другим человеком она будет несчастна, а он будет несчастен с нею, и так будет совсем неправильно, и зачем жить, если знаешь, как правильно, а делаешь наперекор?

Против судьбы не пойдешь, знать бы еще, какова она, эта судьба. Злата отчего-то была уверена, что узнает суженого с первого взгляда, но как поступить, если в ближайшее время он не встретится? Негоже приличной барышне из хорошей семьи долго в девках засиживаться, папенька не раз ей это повторял, и мачеха его всецело поддерживала – ну, Любови Андреевне только на руку, если Злата выйдет замуж поскорее. И как поступить – поддаться уговорам папеньки, чьему-то сватовству, вроде того же Новаков-ского, или искать свою звезду, ждать и упрямиться, и может быть, никогда не найти…

Все это призраки и миражи, иллюзии. В здешних пустынях они, говорят, случаются. Вот хоть бы одним глазком увидеть… Злата слезла с подоконника и поняла, что длинный день сильно утомил ее. А значит, пора спать, видеть красивые сны, чтобы утром проснуться бодрой и свежей и наконец прогуляться по городу, приворожившему ее, как деревенская ведунья.

Но прошло целых два дня, прежде чем Злата смогла отправиться на прогулку в город. У отца были дела, он где-то пропадал и строго-настрого запретил Злате покидать гостиницу без него. Дамаск много неспокойнее жизнерадостного Бейрута, объяснил Алимов дочери, и рисковать без нужды не следовало. Вконец перепуганная Дуня от прогулок наотрез отказалась, и пусть бы с ней, Злата вполне обошлась бы обществом отца и Тимофея, да вот только первый проводил время, знакомясь с сирийскими партнерами, а Тимофей сопровождал барина, и ничего нельзя было с этим поделать.

Впрочем, Злата не скучала, она привезла с собой книги и несколько часов просидела у фонтана, который ей так понравился, читая и слушая журчанье струй, сливавшееся с тишиной.

Наконец на четвертый день их пребывания в Дамаске отец объявил, что подыскал хороший дом и хочет, чтобы Злата его тоже осмотрела. Заодно можно посетить базар – еще одна местная достопримечательность, миновать которую нельзя ни в коем случае.

– Вот устроимся, тогда можно будет как следует город осмотреть, – подвел итог Петр Евгеньевич. – Здесь есть чем полюбоваться! А сегодня поглядим дом да прикинем, что туда купить надо, чтобы себя уютно чувствовать. – Алимов улыбнулся дочери: – Ты у меня хозяйка, вот и присмотри, что нужно.

– Папенька, а как мы будем на базаре объясняться? – Злату, как всегда, волновали практические вопросы. – Сомневаюсь, что здешние торговцы понимают по-русски или по-французски. – По-английски Злата тоже говорила, но смешно полагать, что этот язык понимают местные лоточники. И не поторгуешься… Она читала, что на восточных базарах принято бурно торговаться.

– Это я как раз предусмотрел, и у нас будет проводник, – пояснил Петр Евгеньевич. – Надежный человек, мне его рекомендовали. Из местных. Свободно говорит по-французски, хотя, – отец нахмурился, – образованных людей здесь не так уж много, к сожалению.

Но с представителями знати Алимовым еще предстояло познакомиться, а сегодня Злата целиком была поглощена приготовлениями к первому выходу в город.

Дуня осталась в гостинице, и Злата не расстроилась: приказывать горничной не стала – если так боится, без нее спокойнее будет. Никто не станет ахать и охать за спиной.

Следуя совету папеньки, оделась она просто и неброско: легкое платье из серого шелка, широкополая соломенная шляпка с бледными цветами, на плечи набросила длинный легкий шарф, прикрывающий шею и руки от палящего солнца. Злата чувствовала себя северной нимфой, и внутри что-то сладко дрожало, как бывает, когда стоишь, перегнувшись через перила балкона, а под тобою открытое влекущее пространство… Так и Дамаск звал ее…

Петр Евгеньевич одобрил внешний вид Златы еле заметным кивком, девушка взяла папеньку под руку, Тимофей перекрестился на дорожку, и они вышли в город. Решили пойти пешком, чтобы как следует все осмотреть, да и нужная улица, как выяснилось, находилась недалеко от гостиницы.

Дома жались друг к другу, как потерявшиеся дети, а Злата во все глаза смотрела по сторонам, стараясь все запомнить. Отец же неспешно рассказывал о Дамаске, вплетая историю в окружающую действительность, придавая улицам и их названиям смысл. Алимов говорил о римском и византийском влиянии на Сирию, о халифате Омейядов, о людях и событиях, давно канувших в прошлое. Злата провожала взглядом смуглых детей, игравших на ступеньках полуразрушенного дома, спешивших куда-то мужчин в пестрых халатах. Над головою – небо, почти белое, выжженное солнцем, духота, но все равно она чувствовала невероятную радость, а почему – по-прежнему объяснить не могла.

На улице встречались и европейцы, в основном англичане и французы, а вот соотечественников-россиян Злата не увидела. Хотя, по словам Петра Евгеньевича, в Дамаске работало российское посольство.

Дом расположился на чудесной улочке, двухэтажный, разделенный на женскую и мужскую половины в соответствии с мусульманскими традициями. И главное – почти ничего докупать и не потребуется, разве что несколько ковров, жирандоли, пару безделушек и занавеси… Злата обошла комнаты, одобрив выбор папеньки, а тот смотрел на дочь с каким-то странным выражением, грустно улыбаясь… Так смотрел, что она не удержалась и спросила почему.

– Очень ты на мать похожа, – ответил Петр Евгеньевич с оттенком светлой печали. – Она тоже так вот, неторопливо, любила ходить по дому, подмечать, что еще необходимо сделать: сюда подсвечник поставить, здесь картину повесить, а вот здесь медальон положить небрежно на столик… Для каждого колечка место знала, я не удивился бы, если б она и пылинки в солнечном луче пересчитывала, чтобы правильно летели… Да… счастье тогда в доме не иссякало… И ты такая же.

– Вы так хорошо все понимаете, папенька! – улыбнулась Злата. Отец действительно понимал – и это было так чудесно, что ей и смеяться, и плакать хотелось. – Я и правда знаю, просто вижу, как все должно быть: вот тут нужно кресло поставить, чтобы вы читать по вечерам смогли, здесь светло. И свечей купить побольше, тогда мозаика ярче заиграет! – Ее абстрактные узоры вновь заворожили Злату, и она одернула себя: еще будет время налюбоваться. Дом, правда, немного странный и чужой, восточный, но по-своему уютный. Злата не знала, придумала она себе это теплое отношение стен к новым хозяевам, или и в самом деле так. Хотя, вон и папенька улыбается…