Схизматрица - читать онлайн книгу. Автор: Брюс Стерлинг cтр.№ 66

Он приказал домашнему роботу впустить женщину. Странноватый цвет лица, часто встречающийся у пожилых механисток, — гладкая, чистая кожа, смахивающая на превосходно подогнанную бумажную маску. Рыжие волосы переливаются в медно-красной подсветке оптических волокон. Одета она была в серый костюм без рукавов, меховой жилет и белые, до локтя, термические перчатки.

— Аудитор Милош? — спросила она с акцентом Цепи миров.

Он подвел ее к дивану, и она грациозно села. Движения ее были отшлифованы годами до мелочей.

— Да, мадам. Чем могу служить?

— Простите мое вторжение, господин аудитор. Моя фамилия — Тайлер. Я работаю клерком в «Лимонов Крайоникс». Но к вам у меня дело личного характера. Я хочу просить вас о помощи. Я слышала о вашей дружбе с Невиллом Понпьянскулом.

— А, так вы — Александрина Тайлер. Из Республики Моря Ясности.

Она удивленно приподняла тонкие дугообразные брови:

— Вы уже знакомы с моим делом, господин аудитор?

— Вы не хотели бы, — Линдсей опустился в снабженное стременами кресло, — сперва выпить?

Да, это была его первая жена. На некоем глубоко захороненном в сознании рефлекторном уровне зашевелилась давно уже мертвая личность, тончайший пласт фальши, которой ему приходилось от нее отгораживаться, когда они состояли в браке. Александрина Тайлер, его жена, кузина его матери.

— Нет, спасибо, — сказала она, оправляя на коленях юбку. Да, колени, помнится, доставляли ей сильное неудобство, она тогда еще вставила в них тефлон…

Знакомый жест напомнил ему о брачной политике аристократов Республики. Александрина была старше его на пятьдесят лет; брак их был тесной клеткой утомительного политеса и мрачного мятежа. Линдсею уже девяносто, гораздо больше, чем было ей в день женитьбы… Сейчас, оценивая все это с позиций настоящего, он почувствовал, какую боль причинял ей тогда.

— Я родилась в Республике и почти полвека назад, во время шейперских чисток, потеряла гражданство. Я люблю Республику, господин аудитор, и никогда ее не забывала… Я вышла из очень влиятельной семьи, но, наверно, теперь, с установлением новой власти, это все уже ничего не дает?

— Вы были женой Абеляра Линдсея?

Глаза ее округлились.

— Значит, вы хорошо осведомлены… Вам известно, что я подавала прошение об эмиграции? От правительства Понпьянскула я не получила никакого ответа. Я пришла просить о помощи вас, господин аудитор. Я не принадлежу к Углеродной лиге, но знаю, какую она имеет власть. Ваше влияние выше законов.

— Должно быть, мадам, ваша жизнь весьма нелегка. В Схизматрице, без всякой поддержки…

Она моргнула. Веки фарфоровой белизны, словно бумажные ширмы, прикрыли на миг глаза.

— Нет. С тех пор, как я в картелях, все не так уж и плохо. Конечно, нельзя сказать, что я счастлива. Я не забыла усадьбу, деревья, сады…

Линдсей переплел пальцы рук, не обращая внимания на непрерывное покалывание в правой.

— Не хотелось бы вселять в вас пустые надежды, мадам. Неотеническое законодательство не допускает отклонений. Республике не нужны люди нашего возраста, так или иначе изменившие первозданному человеческому состоянию. Верно, я сделал кое-что для Неотенического правительства. Относительно переселения граждан Республики, достигших шестидесятилетия. «На вымирание во внешний мир», так это у них сформулировано. И поток переселенцев строго односторонен. Весьма сожалею.

Она помолчала.

— Вы хорошо знаете Республику, господин аудитор?

Тон ее ясно говорил, что она смирилась с неудачей. Теперь она желала одних лишь воспоминаний.

— Достаточно, чтобы знать, что жену Абеляра Линдсея там осудили. Ваш бывший муж буквально канонизирован, он — мученик, пострадавший за дело презервационизма. Вас же считают пособницей механистов, главной виновницей изгнания и смерти Линдсея.

— Ужасно… — Глаза ее наполнились слезами, она поднялась на ноги. — Я… Извините… Нельзя ли воспользоваться вашим биомонитором?

— Слезы меня не пугают, мадам, — мягко ответил Линдсей. — Я не дзен-серотонист.

— Муж… Он был такой способный… Мы думали, что поступаем правильно, отправляя его учиться к шейперам. Я так и не поняла, что там с ним сделали, но это было ужасно. Я изо всех сил старалась сохранить семью, но он был такой хитрый и изворотливый, что мог извратить любое мое слово или же направить его на совершенно противоположную цель. Он и в остальных вселял страх. Они были уверены, что он разорвет наш мир на части. Зря мы послали его к шейперам!

— Но я уверен, что с позиций того времени вы поступили очень умно, — сказал Линдсей. — Республика уже находилась в зоне влияния механистов; следовало восстановить равновесие.

— Но не за счет сына моей кузины! Мало им было плебеев вроде Константина? — Палец ее поднялся к губам. — Извините. Все это, конечно, аристократические предрассудки. Простите, господин аудитор. Я погорячилась.

— Понимаю, — сказал Линдсей. — В вашем возрасте дела давно минувших дней могут вызывать неожиданные приливы чувства. Мне очень жаль, мадам, с вами обошлись несправедливо.

— Спасибо, сэр. — Она приняла поданную роботом салфетку. — Я глубоко тронута вашим сочувствием. — По-птичьи точными движениями она промокнула глаза. — Мне начинает казаться, что я знаю вас очень давно.

— Ложная память… Некогда я был женат на женщине, весьма похожей на вас.

Последовал неторопливый взгляд. Вне вербального уровня сказано было очень много. Истина, мелькнув на поверхности, скрылась за необходимым фасадом недоговорок.

— Жена… — Лицо ее ярко вспыхнуло. — Она не поехала сюда с вами?

— Брак на Дембовской — совсем другое.

— Я была замужем здесь. По пятилетнему брачному контракту. Полигамному. Он истек в прошлом году.

— И теперь вы не замужем.

Она кивнула. Широким жестом правой руки, сопровождаемым тихим жужжанием, Линдсей обвел комнату.

— Я — тоже. Результат, по-моему, налицо. Служебные дела сделали мою жизнь пустынной.

Она едва заметно улыбнулась.

— А как вы отнесетесь к тому, чтобы вести здесь хозяйство? Должность помощника аудитора, полагаю, оплачивается гораздо лучше той, что у вас сейчас.

— Да, пожалуй.

— Скажем, так: шестимесячный испытательный срок, а впоследствии домоправительский пятилетний контракт; стандартные условия, брак моногамный. Контракт могут отпечатать в моей конторе завтра утром.

— Это так неожиданно.

— Вздор, Александрина. Если в нашем возрасте все откладывать на потом, так ни к чему и не придешь. Что для нас пять лет? Мы уже доросли до свободы.

— Можно, я выпью? — спросила она. — Для моей программы поддержки здоровья это не очень полезно, но сейчас, по-моему, мне это просто необходимо.