Нейромант - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Гибсон cтр.№ 33

— Заперто?

Ответа не было. Кейс подошел к двери кабинета и подергал ее.

— Джули?

Бронзовая лампа с зеленым абажуром отбрасывает на письменный стол Дина круг света. Кейс взглянул на внутренности старинной пишущей машинки, кассеты, мятые распечатки, липкие пластиковые мешочки с образцами имбиря.

В комнате — никого.

Кейс обошел широкий стальной письменный стол, отодвинул кресло. Нащупал револьвер в потрескавшейся кожаной кобуре, прикрепленной к нижней стороне столешницы серебристой ленточкой. «Магнум–357», антиквариат. Антиквариат со спиленным стволом и без скобы, ограждающей спусковой крючок. Рукоятка обмотана скотчем. Скотч стертый, коричневый. И грязный. Кейс открыл барабан и проверил все шесть патронов. Ручная набивка. Мягкий свинец пуль блестит, не успел еще потускнеть.

С револьвером в правой руке Кейс протиснулся мимо шкафа, стоявшего слева от стола, и встал прямо посередине захламленного кабинета, вне пределов светового пятна.

— Торопиться мне, в общем–то, некуда. Так что решай сам. Но, с другой стороны, все это дерьмо мне порядком надоело.

Он поднял револьвер обеими руками, прицелился в середину письменного стола и нажал на курок.

Отдача чуть не сломала ему запястье. Дульная вспышка осветила кабинет словно блиц фотографа. Чувствуя звон в ушах, Кейс уставился на рваную дыру в столе. Разрывная пуля. Азид свинца. Кейс снова поднял револьвер.

— Ну зачем же так, сынок, — сказал Джули, выходя из тени. На нем был шелковый, свободного покроя костюм–тройка, полосатая рубашка и галстук–бабочка. В очках блестело отражение настольной лампы.

Кейс повернулся и прицелился прямо в розовое, лишенное каких–либо признаков возраста лицо.

— Не надо, — сказал Дин. — Ты прав. Насчет всего этого. Насчет меня. Но есть определенные соображения, к которым следует прислушаться. Если ты выстрелишь, то увидишь уйму мозгов и крови, а мне понадобится несколько часов — твоего субъективного времени, — чтобы создать другую личность. Мне вовсе не легко генерировать эти образы. И, конечно, извини за Линду в аркаде. Я надеялся поговорить с тобой через нее, но ведь я строю все это на основе твоей памяти, и эмоциональный заряд… Сложно это все, очень сложно. У меня сорвалось.

Кейс опустил револьвер:

— Это — матрица. А ты — Уинтермьют.

— Да. Ты видишь образы благодаря симстим–блоку, подключенному к деке. Я рад, что остановил тебя, не дал тебе выскочить из матрицы. — Дин обошел письменный стол, поправил кресло и сел. — Садись, сынок. Нам есть о чем поговорить.

— Ой ли?

— Конечно, есть. У нас давно есть с чем поговорить. Я пытался связаться с тобой по телефону в Стамбуле. А теперь времени осталось очень мало. Ты сделаешь заход в самые ближайшие дни. — Дин взял конфету, развернул черно–белую, как шахматная доска, обертку, закинул шарик в рот. — Садись, — повторил он, перекатывая языком конфету.

Не сводя глаз с Дина, Кейс сел на крутящийся стул по другую сторону стола. Руку с револьвером он положил на колено.

— Ну, а теперь, — оживился Дин, — приступим к повестке дня. Ты, конечно, интересуешься, кто такой Уинтермьют? Верно?

— Более–менее.

— Искусственный разум, но это ты и сам знаешь. Твоя ошибка, хотя и вполне логичная, заключается в том, что ты спутал сущность Уинтермьюта с его машиной, находящейся в Берне. — Дин шумно пососал карамельку. — Ты уже осведомлен, что в системе Тессье–Эшпулов существует еще один ИскИн? В Рио. Я — настолько, насколько у меня есть «я»: все это, как видишь, начинает звучать несколько метафизически, — обеспечиваю тыл для Армитиджа. Или, если хочешь, для Корто, а он, кстати сказать, весьма нестабилен. Хотя и останется работоспособным еще на день или два. — Дин вытащил из жилетного карманчика затейливые золотые часы и щелкнул крышкой.

— Все эти твои объяснения немногим понятнее всего остального бреда, связанного с этой историей, — сказал Кейс, массируя левой рукой виски. — И если ты такой умный сукин сын…

— Почему я не богатый? — Дин засмеялся и чуть не подавился конфеткой. — Знаешь, Кейс, мне хотелось бы сперва отметить, что я знаю гораздо меньше, чем тебе, скорее всего, кажется. А основной факт состоит в следующем: то, что ты называешь Уинтермьютом, — всего лишь часть некой, ну скажем, потенциальной сущности. Я — всего лишь некий аспект мозга этой сущности. С твоей точки зрения, это все равно как иметь дело с человеком, у которого разделены полушария. Будем считать, что ты общаешься с небольшой частью левого полушария. В такой ситуации трудно даже говорить, что ты вообще общаешься с человеком. — Дин улыбнулся.

— А насчет Корто — все это правда? Ты вышел на него через микрокомпьютер, в этой самой французской больнице?

— Да. Я же составил и файл, хранящийся в Лондоне. Я пытаюсь планировать, в твоем смысле слова, но это — не основной мой метод. Я импровизирую. Тут — мой главный талант. Я больше люблю реальные ситуации, чем заранее составленные планы. У меня отличные способности к работе с данными. Я могу обработать огромное количество информации, и очень быстро. На подбор вашей команды ушла уйма времени. Первым был Корто, я вытащил его с огромным трудом. Там, в Тулоне, он был уже, считай, за гранью. Есть, испражняться и мастурбировать — вот все, на что он был способен. Но основные структуры, определившие его сумасшествие, в мозгу сохранились — «Разящий кулак», предательство, свидетельские показания в Конгрессе.

— Он все еще сумасшедший?

— Собственно говоря, — улыбнулся Дин, — его нельзя считать настоящей личностью. Конечно же, ты и сам это понял. Однако Корто где–то здесь, рядом, готов вырваться на поверхность, вряд ли я сумею долго поддерживать это хрупкое равновесие. Вскоре он развалится на куски, и тогда я рассчитываю на тебя…

— Ладно, говнюк, заткнись, — сказал Кейс и выстрелил Дину в рот.

Насчет мозгов тот не соврал. И насчет крови — тоже.

— Нет, правда, — говорил Мэлком, — не нравится мне это…

— Все в порядке, — успокоила его Молли. — Все в полном порядке. Обычный для этих ребят фокус. Он вроде как не совсем умер и все продолжалось какие–то секунды…

— Я смотрел на экран, показания энцефалографа были на нуле. Ни малейшего трепыхания, и так сорок секунд.

— Но теперь–то он в порядке.

— Линия энцефалографа была ровная, как струна, — не сдавался Мэлком.

Во время прохождения таможенных формальностей Кейс по–прежнему пребывал в оцепенении, и всеми разговорами занималась Молли. Мэлком остался на борту «Гарвея». Собственно говоря, таможня Фрисайда интересовалась только кредитоспособностью гостей. Первым впечатлением Кейса на внутренней поверхности веретена была вывеска франчайзного филиала фирменной кофейни «Прекрасная девушка».

— Добро пожаловать на Рю Жюль Верн, — сказала Молли. — Если тебе будет трудно ходить — смотри под ноги. Здешняя перспектива очень обманчива, без привычки трудно.