Девятый император - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Астахов cтр.№ 31

– Говорил, боярин-ста, говорил! Ну так вот, жили мы в Узорове, а потом отец мой женился на вдове в селе Чудов Бор. Это верст двадцать на север от Торжка по серегерскому тракту. Я тогда был дитя малое, годка четыре мне было. А потом отец мой почил во цвете лет. Бог его прибрал к себе, ибо сказано…

– Говори по делу, смерд, – Радим начал злиться. – Длинные твои речи мне ни к чему.

– О деле я говорю, истинный крест! – Жила воодушевился, поскольку вошел слуга с подносом, на котором красовались два объемистых конюха [17] с медом. – С детских лет я был при церкви тамошней в услужении у отца Никодима – царствие ему небесное! Так и писать и читать выучился, и премудрости божественной стал зело изощрен. До сей поры знаю назубок все службы, все кондаки, кафизмы, ирмосы и тропари, хошь сей час пропою от аза до ижицы! Как достиг совершеннолетия, при церкви чудовоборской стал служкой, а там и положен был в дьячки. Когда же четыре года тому отец Никодим в бозе почил, я стал заместо батюшки службу оправлять, как положено по святому канону и чину…

– Хорошо. – Радим понял, что этот фонтан красноречия не так-то просто заткнуть, смирился. – Выпей, однако, меду, горло промочи.

– А и верно! – Жила с готовностью взял ковш, начал пить, проливая мед на жидкую бороду и сермягу, только кадык ходил. Радим усмехнулся в усы. Надо же, как бывает, сам воевода новоторжекий потчует бездомного ахоху [18] выстоянным медом, будто гостя знатного!

– А два года тому назад, в последний день цветеня [19] случилось у нас в Чудовом Бору диво дивное, – продолжал Жила, воодушевленный отличным медом. – Ночью накануне все гром гремел страшный, ажио уши закладывало, да молнии полыхали, а наутро бабы, что в лес за сморчками ходили, прибежали и говорят, что в лесу нашли бабу мертвую и при ей мальца.

– Ну и что?

– А то, что баба та была одета чудно, по-басурмански. Мертвая она была, вся в ранах и в коросте. А рядом лежал мальчик лет пяти-шести, обожженный сильно. Думали, не выживет. Знахарка деревенская Ясениха взяла мальца к себе и выходила. С той поры стал он ей вроде как сын.

– Что-то я не пойму тебя. Чего же в том важного для меня?

– Погоди, боярин-ста, все по порядку… Ясениха выходила ребенка, стал он ей приемным сыном. Знахарка-то порченая была, ее, люди баили, суздальцы снасильничали, вот она и тронулась умом-то. Дочь у нее от тех насильников родилась, так и жили они вдвоем на отшибе. Но дело свое Ясениха знала добре! – Жила припал к ковшу, сделал огромный глоток. – Мальчик выжил, только лицо у него стало как маска, все в рубцах от ожогов. Смотреть страшно. Чадо в крещении назвали Даниилом, но в селе его все зовут Зарята, ибо на заре чадо сие было найдено…

– Дальше!

– Откуда малец и женщина та мертвая взялись, никому не ведомо, – продолжал Жила, – бо в ближних деревнях о них ничего сказать не могли. Стал-быть, пришлые, но откуда они в наши края пожаловали, неизвестно. А тут стали мне люди рассказывать, что Зарятка этот удивительные вещи делает. Одному мальчонке рану прикосновением заживил, другому нарыв, а раз без кресала и трута огонь развел.

– Балмочь! – воскликнул Радим. – Брешешь, смерд.

– Ей-бо, крест истинный! Люди видели…

– И что дальше было?

– А дальше уехал я из села в Суздаль.

– Помнится, ты говорил, что сельским попом был.

– Истинно так. Да только… – Жила замялся. – Да только зависть и злоба людская зело сильны бывают. Пострадал я за веру свою, за грехи.

– Расстригли тебя, верно? – насмешливо сощурился Радим.

– Проницательный ты, боярин-ста, ничего от тебя не скроешь, – с горечью сказал Жила, заморгал сухими глазами, выжимая слезу. – Пострадал я не за что, но на сельчан зла не держу. Ладно, думаю, коли оклеветали меня. Поеду в Суздаль, к святым местам грехи свои замаливать. Чаял, монаси меня примут во святую обитель, стану в блаженном покое к небесам святые молитвы возносити… Ан нет, пришли к Суздалю мунголы, чтоб их сатана забрал, псов окаянных, да и пожгли город дотла!

– Постой, постой, как? Говоришь, монголы Суздаль взяли?

– А ты не знал? И стольный Владимир они обложили. Когда уходил я из Суздаля разоренного, Владимир был в осаде. Силищи безбожной там было – не приведи Бог еще раз такое узреть! Чисто воинство сатанинское!

– А что же князь. Юрий Всеволодович?

– Сказывали, подался на север, войско собирать.

– Ох! – Радим почувствовал, что душа его наливается тревогой. – Неужто и Владимир могли взять?

– Владимир взять? – Жила замотал головой. – Не, не возьмут! Стены у города крепкие, и сама Богородица-Приснодева город Владимир обороняет. Поломают псы степные свои зубы о владимирские палисады.

– Может и так, – Радим сразу потерял интерес к своему гостю, все его мысли были теперь о Владимире. Если взяли монголы стольный город владимиро-суздальский, то вскоре и к Торжку пожаловать могут. – Ступай, скажи слуге, пусть тебя накормят…

– Так я, боярин-ста, еще главного тебе не рассказал.

– Чего еще?

– Я ведь из Суздаля домой, в Чудов Бор подался. Пришел в село. Поговорил с тамошними, узнал что и как. И вот что услышал – появился в селе чужак. Откуда родом, никто не знает, а нашли его в лесу, аккурат так же, как мальца этого Заряту. Чудовоборский поп отец Варсонофий о чужаке знает. Ясениха померла, так теперь чужинца дочь ее Липка врачует. И лежит чужак в ее доме. Смекаешь, боярин, о чем я?

– Не очень.

– А вдруг шпион это мунгольский? Появился здесь, вынюхивает, что и как, пути разведывает. И мальчишка этот странный, Зарята, и он появились неведомо откуда. Кабы не натворили чего!

– Мыслю я, ты больше на отца Варсонофия зол, что на месте твоем ныне служит… Ну ладно, понял я тебя! – Радим отпил меду. – Поедешь с воинами моими в Чудов Бор, покажешь.

– А много ли воинов пошлешь?

– Боишься, что ли?

– Атожно! Вдруг этот чужак драться начнет?

– Говоришь же, хворый он.

– Истинно, хворый. Однако Липка о нем заботится, может, оклемался уже. По всему видать, воин он бывалый. Одет правда чудно, не по-нашенски. Но меч у него знатный. За такой меч и два десятка коров отдать не жалко.

Радим почесал подбородок. Дело получается темное; понятно, что Жила этот пришел к нему со своими шкурными хлопотами, хочет возвести на чудовоборского попа Варсонофия поклеп – мол, привечает батюшка подозрительных чужеплеменцев. Однако чужак с мечом – это не шутки. Надо бы выяснить, откуда он в этой глухомани взялся. А с другой стороны, отправлять отряд в отдаленную деревню рискованно. Много воинов не пошлешь, они и тут все наперечет, а малый разъезд легко в засаду завести. Чтобы прояснить разум, Радим сделал добрый глоток меда, но снова, как назло, заперхал, закашлялся.