— Спасибо. — Катарина, не обращая внимания на текущие из глаз слезы, крепко сжала опустевший стакан. — Спасибо.
Но взгляд не поднимает, стыдится.
— В масанах сильна животная составляющая, но держать в узде их вполне реально, — мягко произнес Схинки, задумчиво глядя на девушку.
— Зачем ты это говоришь?
— Больше он к тебе не полезет. Но если ты расплатишься с ним за пережитое унижение, то будешь крепко наказана. Мстить своим можно только с личного разрешения господина. — Следующая фраза прозвучала хлестко: — Это понятно?
Кто это сказал: Схинки или Ярга? Катарина еще ниже опустила голову:
— Да, понятно.
— Хорошо. — И снова предельная мягкость. Схинки гениально играл голосом, менял интонации, как перчатки, складывалось впечатление, что звукам необязательно собираться в слова — и так ясно, что он хочет донести до собеседника.
Катарина поставила стакан на журнальный столик и тыльной стороной ладони той же, правой руки вытерла слезы.
— Здесь не так весело, как я надеялась. Не команда единомышленников, а сброд.
— Недостатки случайного формирования боевых групп, — объяснил Схинки. — Но ты не волнуйся, как показывает опыт, с первого серьезного задания возвращаются далеко не все. И мы переформировываем команды уже не случайным образом, а продуманно.
— Это намек?
Схинки проигнорировал слабую попытку пошутить.
— И еще ты должна понять, что господин заинтересован в сильных помощниках.
— Сильных? Наверное… — Катарина вздохнула. — Тео сломал мне руку.
— Правда? — Схинки бережно ощупал левое предплечье девушки, после чего кивнул: — Два дня.
— Вы еще не наняли эрлийцев? — Вновь попытка шутить. На этот раз — удачная.
— Всему свое время, — рассмеялся Схинки. — Господин работает над этим. — Он поудобнее устроился на диване, извлек из сумки сигарету и щелкнул зажигалкой. — Рано или поздно на нас будут работать и эрлийцы, и шасы, и все остальные жители Тайного Города. Будут.
— Не сомневаюсь, — лояльно протянула девушка. А чуть погодя, продолжая поглаживать поврежденную руку, поинтересовалась: — Ты куришь при Ярге?
— Почему ты спросила?
— Просто интересно.
Однако в голосе Катарины слышалось другое: «Ответь правду, и я скажу, почему задала вопрос».
— А-а… — Схинки с наслаждением затянулся ароматной сигаретой. — Иногда.
— Он тебе позволяет?
— Я его любимец, у меня есть привилегии.
— А если я стану любимицей, он позволит мне убить Тео?
Глаза Катарины стали холодными-холодными. Как будто в них загулял «дым ледяных вершин» четвертого уровня. Глаза Катарины говорили, что она не забудет и не простит. Никогда. Глаза Катарины говорили, что она готова стать воином, готова научиться убивать ради мести.
«Она еще не пускала кровь, а должна. В нашей команде иначе нельзя, — сказал о девушке Ярга. — Противостояние с Тео заставит Катарину сделать выбор. Или она убьет, или умрет».
— Позволит?
Глаза требовали только положительного ответа. Любой другой Катарина воспримет как личное оскорбление. Схинки улыбнулся:
— Твердо решила?
— Ты назвал произошедшее унижением и не ошибся. Тео заплатит.
— Англичане говорят, что месть — это блюдо, которое следует подавать в холодном виде.
— Как видишь, я готова ждать. — Девушка скривила губы. — К тому же у меня небольшая проблема с рукой.
— Есть время все обдумать.
— Я сказала, что решила.
— В таком случае, тебе действительно следует стать любимицей господина.
— Как?
— Доказать преданность. — Схинки поднялся. — Но из-за руки ты не сможешь участвовать в следующей акции. А Тео — сможет и наберет очки.
— И Ярга отдаст меня ему?
— Только в том случае, если ты окажешься предателем. — Схинки склонился к девушке. — Я ведь сказал, что между своими подобные вещи происходят строго по взаимному согласию.
* * *
— Какие любопытные нравы царят в окружении Ярги…
— Ну, масаны никогда не были цивилизованы в достаточной мере. — Схинки почесал за ухом. — Вам ли не знать, комиссар?
Нав неопределенно повел плечом.
— К тому же сексуальное насилие свойственно всем расам, оно заложено в самом факте гендерного деления.
— Жители Тайного Города, в том числе — масаны, отличаются здоровой выдержкой, — твердо произнес Сантьяга. — Инциденты, безусловно, случаются, однако в целом масаны ведут себя не в пример цивилизованнее диких сородичей.
— Вот вы и ответили на свой вопрос, комиссар: «Дикие сородичи»! Именно с ними приходится работать моему господину. Именно им, изгоям и варварам, он прививает основы этики и морали. Эта великая миссия, комиссар, чем-то напоминает просветительскую деятельность, подвижничество, так сказать…
— Вы закончили?
Схинки выдал замысловатую гримасу и озорным тоном полюбопытствовал:
— Неплохо получилось, правда? Все говорят, что мне удаются пафосные выступления.
— Чуть больше огня в голос.
— Будем считать, что я репетировал.
— Умоляю… второго такого заявления я не выдержу.
— И что сделаете?
В черных, глубоко запавших глазах нава сверкнули веселые огоньки.
— Гарантирую, это не будет сексуальным насилием.
— Спасибо и на этом.
— Не за что.
— Продолжим?
— Охотно. Тем более что мы медленно, но верно приближаемся к кульминации.
— Медленно? Согласен. Но ведь вы сами настаивали на подробностях.
— Поверьте, я не скучаю.
— Надеюсь.
* * *
Они собрались в комнате оперативных совещаний за десять минут до назначенного срока. Эрик и Бруно — довольные, умиротворенные, перебрасывающиеся короткими шутками и весело поглядывающие на Лаю. Которая, судя по всему, закончила оргию приемом мощного стимулятора — выглядела девушка бодро и, учитывая обстоятельства, достаточно свежо. Лая потягивала воду из пластиковой бутылочки и периодически отвечала на замечания молодых масанов. Их знакомство состоялось к взаимному удовольствию.