Через несколько секунд Сонда вскочила и, выпучив глаза, завертелась на месте как юла, пытаясь выплюнуть страшную гадость, которой ее только что напоили. Кэрри не удержался и закатился от смеха, гладя на пируэты, которые Сонда выписывала вокруг него.
— Очень смешно! — закричала на него Сонда, перестав отплевываться. — Отравить меня решили?!
— Ну что вы, — изобразил Кэрри полную невинность. — Просто привел вас в чувство.
— Сначала довели до бесчувственного состояния, а потом напоили какой-то гадостью! Будто я не знаю, что у вас на уме! Вы решили издеваться надо мной, потому что не можете смириться с тем, что я поехала с вами!
— Ну будет, будет, — попытался успокоить ее Кэрри. Хотя доля правды в ее словах все-таки есть. — У меня такого и в мыслях не было. Если бы я знал, что вы настолько устали… Но вы ведь не просили меня остановиться, шли за мной следом. Я же не телепат, в конце концов.
— Вы даже не оглядывались! Вам было наплевать, иду я за вами или уже отстала и заблудилась!
— Неправда! Повернулся же я, когда вы упали!
Как можно разговаривать с таким типом? Он все равно ничего не поймет. Сонда в изнеможении опустилась на чемодан. Дальше она не в состоянии ступить ни шагу. Ноги окаменели, превратились в два здоровых булыжника. Если так пойдет дальше, то она целиком превратится в статую и к Эрику ее отправят в коробке…
— Что будем делать? — поинтересовался у нее Кэрри. — Путешествие только началось, а вы уже сдулись, как лопнувший шарик. Предлагаете мне нести вас на руках?
— Еще чего! — огрызнулась Сонда. — Я не доверю вам нести себя!
Она обречено поднялась с чемодана. Встать и идти было, пожалуй, легче, чем выносить его насмешки. Но, Господи, сколько она сможет пройти еще?!
— Вы можете идти сами? Отлично! — Кэрри упаковал аптечку и с легкостью закинул рюкзак на плечи, так, словно это был не огромный рюкзак, а маленькая дамская сумочка. — Тогда — в путь.
Сонда от обиды, усталости и голода готова была расплакаться, но насмешливый взгляд Кэрри удерживал ее от окончательного признания своей беспомощности. Она наклонилась за чемоданом, но Кэрри опередил ее, взявшись за черную кожаную ручку раньше.
— Успеете еще понести. Надеюсь, в нем не только косметика — в лесу она вам вряд ли понадобится.
Сонда вспыхнула, но решила промолчать. Пусть издевается, главное, что теперь ей не придется тащить эту тяжесть. Ее руки обрели желанную свободу, да и ногам стало легче без дополнительной нагрузки. Она чувствовала себя куда лучше, чем раньше. То ли от того зелья, которое залил в нее Кэрри, то ли потому, что ее руки уже не были заняты тяжелым чемоданом.
Так или иначе, но теперь ей уже не хотелось испепелить взглядом ненавистный рюкзак цвета хаки, маячащий перед глазами. Через несколько минут она с удивлением заметила, что Кэрри сбавил шаг.
Желтое яблоко солнца закатилось за верхушки деревьев. Жара, всю дорогу досаждавшая Сонде, спала, и девушка с облегчением ощутила дыхание прохладного вечера. Кэрри, игравший в молчанку, наконец заговорил, и его глухой голос разбил завораживающую тишину дикого леса.
— Уже вечереет. До захода солнца осталось совсем не много времени. У меня здесь было когда-то свое место, где я часто останавливался. Надеюсь, что не ошибся и мы идем по правильному пути.
Я тоже надеюсь! — подумала Сонда. — И еще надеюсь, что мы поедим. Мысли, как назло, в голову лезли самые аппетитные. Сонда вспомнила о том, как совсем недавно они с Хэтти сидели в «Макдональдсе» и уплетали самые вкусные на свете булочки с котлетами, салатом и маринованными огурчиками…
Сейчас ей казалось, что Хэтти, «Макдональдс», Эрик — все это было в другой жизни, когда-то давно… Земля, заросшая деревьями и кустарниками, Кэрри, идущий впереди со своим рюкзаком, — вот ее настоящее, а прошлое осталось лишь в памяти. И теперь Сонда даже сомневалась в том, что когда-нибудь вернется к нему.
— У вас есть теплая одежда? — прервал ее размышления Кэрри.
Он говорил, не оборачиваясь, поэтому Сонде не слишком хотелось отвечать. Она привыкла разговаривать с людьми, которые смотрят ей в глаза, а отвечать спине было как-то дико.
— Сонда, вы опять упали в обморок? — не замедлила последовать насмешка, иголкой впившаяся в Сонду.
— Да, у меня есть теплая одежда.
— Тогда почему вы не отвечаете? Спите на ходу?
— Просто не привыкла разговаривать со спиной собеседника.
— Ну знаете… Не могу же я идти к вам лицом.
— Всю дорогу молчали, как окунь, а теперь вам поговорить захотелось, — проворчала Сонда.
— Между прочим, о вас беспокоюсь.
Кэрри уже жалел о том, что начал разговор. После их встречи в кафетерии он поклялся себе, что не перекинется с ней и парой фраз не по делу. Но она шла позади, такая уставшая и измученная, что Кэрри захотелось ободрить ее хотя бы словом.
Напрасно… Видно, женщин, вроде этой Сонды Тальбот, ничем не проймешь. Холодная, как Северный полюс, злая, как барракуда. Ходячий мешок желчи. Интересно, со своим женихом она такая же «ласковая»? Тогда их семейное счастье явно не будет долгим, если до этого вообще дойдет…
Деревья расступились, и перед глазами Сонды возникло зеленое блюдце лесного озера. Вначале она подумала, что зеленым озеро кажется из-за окружающих его деревьев, но, подойдя поближе, поняла, что не деревья, а водоросли, покачивающиеся в глубине, придают воде такой удивительный малахитовый оттенок.
Послышался пронзительный птичий крик. Сонда вздрогнула от неожиданности. На одном из больших валунов, лежащих в озере, сидела птица с длинной-предлинной, как у страуса, шеей.
— Не бойтесь, — успокоил ее Кэрри. — Это — Анинга.
— Кто? — удивилась Сонда.
— Анинга. Малагасийцы называют ее птицей-змеей из-за ее длинной шеи.
— Да, шея у нее — страус позавидует, — согласилась Сонда, с некоторым уважением взглянув на Кэрри.
Надо же, а он неплохо разбирается в местной живности. Она вновь посмотрела на птицу. Анинга слетела с валуна и опустила голову в малахитовую воду. Тело, оставшееся над водой, содрогнулось, и вскоре над поверхностью воды змеей взметнулась длинная шея. Птица вытянула шею вверх, как-то подобралась, а потом вновь расслабилась, позволив шее принять прежнее положение.
— Рыбу глотает, — прокомментировал Кэрри. — Сейчас полезет обратно на валун — сушить перья.
— Но водяным птицам ведь не нужно сушить перья… — вспомнила Сонда.
— Анинге — нужно, — убежденно возразил Кэрри. — В отличие от других, ее перья намокают. Ну что, Сонда, могу вас поздравить.
— С чем это? — Сонда оторвала взгляд от птицы-Анинги и перевела его на Кэрри.
— Мы пришли.
— Как пришли? — опешила Сонда. — Мы что, остановимся в озере?