Клинки сверкают ярко - читать онлайн книгу. Автор: Илья Новак cтр.№ 59

Отпихнув его, я выпрямился, дыша тяжелее, чем обычно.

Большак гаркнул на весь кабак: «Николя, еще пива!» — после чего задрал полу халата и стал промокать ею выступивший на узком морщинистом лбу пот.

— Эплейцы, Песчаный Плазмоди, Красная Шапка — они все за фиалой охотились? — спросил я.

— А за чем же еще…

— И так до сих пор ее никто не нашел?

— Нет.

Притопал Николопулос, принес пиво и ушел. Мне больше не хотелось, а Графопыл приник к своей кружке и оторвался только после того, как опустошил на две трети.

— Хорошо, Джанки, ты ее никогда не видел, я понял, — сказал он. — Но некоторые считают, что она где-то здесь, в Кадиллицах. И что это ты ее спрятал перед тем, как исчезнуть.

— Бред, — ответил я. — Ее спрятала одна аскетка, давно уже мертвая. В любом случае, Дитен, фиала меня не интересует.

Мы помолчали, думая каждый о своем. Я, постукивая костяшками пальцев по краю своей миски, рассеянно наблюдал, что происходит в зале «Дикого Мерина». В основном здесь пьянствовали люди и гоблины. Орков, составлявших основную массу добропорядочных горожан-обывателей, почти не было видно, как и троллей с эльфами. Нормальный средний тролль предпочитает предаваться философскому созерцанию, сидя где-нибудь в дупле, а эльфы всегда считались грязными отщепенцами даже у таких личностей, как гоблины. Появление здесь кого-нибудь из них почти наверняка вызвало бы драку с поножовщиной. То, что Самурай смог подмять под себя большую часть порта, говорило, во-первых, о его недюжинных способностях, а во-вторых, о наличии нехилого покровителя. Нормальный гном также побоялся бы зайти в подобное заведение, гномы в городах, подобных Кадиллицам, вообще предпочитали селиться отдельно. А гоблины — в основном портовые грузчики и мелкие контрабандисты — и люди никакой неприязни друг к другу не испытывали. Сидели они вперемежку, жрали, пили и галдели одинаково, разве что гоблины более зычно.

— А Ханум Арабески, которого Николя боится? — вспомнил я. — Это кто такой?

— Такая, — поправил Дитен. — Аскетка это. Со своими девками в трех кварталах хозяйничает. Послушай, Джанки. Где ты был все это время?

Присмотревшись к нему, я понял, что он уже слегка поплыл. После пережитого потрясения и беготни по крышам крепкое гоблинское пиво подействовало быстро. Сам же я, не допив даже первую кружку, был трезвым и собранным. То, к чему я готовился и чего так ждал все это время, начиналось. Поэтому все происходящее я воспринимал только с одной точки зрения: как оно может помочь или помешать моим планам.

Я сказал:

— Прятался. Готовился. Обдумывал ситуацию.

— А как узнал, что Неклон умер?

— Лоскутер прислал квальбатроса. Кстати, он где сейчас?

— Лоскутер? — Большак откинулся на стуле, хмуря лоб и вспоминая. — Угу, тот старый эльф… Птичник, да? Он тебе навроде учителя? Кажется, он все на том же пустыре и живет. Так что ты теперь делать будешь, Джа?

Я уже обдумал все и решил, что Большак мне нужен. Поэтому я вновь наклонился к нему и внятно произнес, глядя прямо в мутные глаза Дитена Графопыла:

— Разберусь с Протектором. А ты мне поможешь.

Дитен отпрянул, сжавшись на стуле. Дверь «Дикого Мерина» распахнулась, и внутрь вошла аскетка.

2

Красивая была бы девка, если бы не такая тощая и высокая. Кожу да кости Ханум Арабески прятала под широким ярко-синим платьем, подол которого почти стелился по полу. Слева и справа от нее возникли две помощницы, пониже ростом и вооруженные дальше некуда. На поясах висели метательные кинжалы и дротики, а в руках каждая сжимала по короткой рапире. На поясе самой Ханум кинжалов с дротиками не было, только меч с длинным волнистым лезвием.

Шум в трактире вроде как стих, но ненадолго. Большинству присутствующих было, в общем, начхать, кому хозяин платит дань. Поэтому те, кто в первое мгновение обратили внимание на прибывших, тут же потеряли к ним интерес и отвернулись.

Арабески, ни на кого не глядя, зашагала к стойке, другие аскетки, звонко цокая каблуками, двинулись следом. Мы с Большаком смотрели, как они остановились у стойки, где Николопулос уже выставил три стакана и наполнил их — скорее всего, не пивом, а чем-то подороже и покрепче. Помощницы взяли стаканы и повернулись лицами к залу. Арабески небрежно навалилась на стойку локтями, склонилась к гоблину и что-то спросила. Николопулос заговорил в ответ.

— Договариваются, — проворчал Дитен. — Хорошо, хоть аскетки не вредный народ, даром что бабы. Эй, Джанки, ты что имел в виду, когда говорил, что хочешь спалить Дом? Я тебе помогать в этом деле не хочу, это ведь…

— Это ведь не твою семью перерезали протекторские прислужники, когда он к власти рвался, а? Не тебе в контрабандисты пришлось податься?.. — Мой голос, когда я начал говорить, помимо воли становился хриплым и угрожающим. — Не ты на самое дно попал — из баронов? Ты бароном никогда не был…

— Но ты ж преуспел, Джанки! — возразил он. — Ты ж неплохо зарабатывал, а? Я понимаю, почему Протектор с баронами Дэви расправился. Твой папаша после него главным претендентом на трон в Большом Доме был. Но потом, когда ты один остался, почему он тебя в покое не оставил?

— Долгое время он меня и не трогал. Но думаю, то, что сын барона Дэви остался жив, ему никогда не нравилось. После того как ты меня сдал и я из Кадиллиц скрылся, Неклон искал меня через Патину, вот по этой… — Я задрал рукав, демонстрируя ему метку. — Вот по этому пятну. А я ничего поделать не мог, потому что в магии секу не очень, а оружием хорошего колдуна не возьмешь. Но теперь… — Я хлопнул ладонью по столу так, что в кружках плеснулось пиво. — Теперь время пришло. И ты, Дитен, мне поможешь, ведь как ни крути, это ты меня ищейкам Неклона сдал и, значит, жизнь твоя принадлежит мне. Кто сейчас, кстати, в моем поместье живет?

Он пожал плечами:

— Этого не знаю. Но вряд ли такие хоромы брошены на произвол судьбы. Думаю, кто-нибудь из ближайших прислужников.

Он замолчал, потому что в кабаке внезапно воцарилась тишина. Арабески с гоблином у стойки, кажется, как раз столковались и, судя по довольному выражению на зеленой морде Николопулоса, к обоюдному удовлетворению. Оба они глянули на дверь, через которую в зал только что вошло новое действующее лицо.

Худощавый узкоглазый эльф, весь в черной коже, в черных полусапожках и с черной банданой на остроухой маленькой голове, был значительно выше ростом, чем большинство его сородичей, но все же ниже меня или аскетки. В одной его руке болталась короткая цепочка с плоскими грузиками на концах, а во второй зажато еще какое-то оружие, не то меч, не то сабля, но какой-то странной формы, чересчур кривое и неказистое.

— Самурай! — ахнул Графопыл и начал медленно сползать под стол. — Сам пришел…

Эльф-переросток, сделав несколько быстрых шагов, встал посреди помещения и огляделся. Двигался он стремительно и как-то порывисто, дергано. В каждом его жесте было напряжение, словно он из последних сил сдерживал себя. Кто-то еще проник в зал позади него и остановился в дверях.