Магия в крови - читать онлайн книгу. Автор: Илья Новак cтр.№ 11

— Дубовая. — Кабан пополз дальше.

Деревья были со всех сторон, Дук Жиото и не подозревал, что они могут расти так часто. Земли не стало видно из-за бугрящихся корней. Приходилось извиваться, чтобы проползать между древесными горбами. Толстые ветви переплелись над головой, скрыв небо, куда-то подевались и листья, и мох, и трава с кустами — теперь со всех сторон было только дерево. Впереди опять раздался крик — кричал мужчина, — и послышалось совиное уханье.

Вач, кое-как извернувшись, прополз в узкую прореху между стволами. Больше двигаться было просто некуда, Бард и Жиото очутились словно в узкой кладовой с извилистыми стенками, состоящими из коры. Лишь проход, где скрылся толстяк, вел наружу. Дук затравленно огляделся. Его внезапно посетило ощущение, что деревья смыкаются вокруг, пространство уменьшается, со всех сторон на него движется нечто твердое и тяжелое, давит на грудь и вот-вот раздавит, и, не в силах вздохнуть, всхлипнув от ужаса, он юркнул в прореху.

Стало светлее. Громкий голос произнес что-то на незнакомом языке, потом кто-то заухал. Вач лежал за огромным корнем, и Жиото упал возле него. Позади из прорехи выбрался Бреси, лег рядом. Юнец и Жиото приподняли головы, выглядывая. Несколько мгновений они смотрели, не в силах осознать то, что видели их глаза: здесь, в лесу, действительно была пещера, настоящая пещера — но деревянная.

Словно они попали внутрь выдолбленной в дереве корзины, накрытой крышкой из плотно переплетенных веток. В центре плескалось круглое озерцо гнилостной зелено-синей мути, свет расползался от него, огибая горбы корней и скапливаясь во впадинах. Своды — сучья, прилегающие друг к другу, как в вышивке гладью, — полностью скрывали небо. С них свисали лохматые лианы.

— Хозяйка, — прошептал Бреси. — Это же она!

Женщина, облаченная сейчас в длинную хламиду, стояла на краю озера, воздев руки. Посередине водоема возвышался деревянный алтарь, образованный сросшимися корнями, и на нем лицом вверх лежал человек. Растения неведомой породы возвышались слева и справа — не то стволы, не то мясистые стебли, увенчанные бледными бутонами. Дук Жиото не мог понять, что это, низкорослые деревца или огромные цветы.

Вач пополз, но не прямо к озеру, а наискось, к зарослям. Он теперь двигался крайне осторожно, бесшумно перебирался от корня к корню. Дук подумал, что толстый выглядит так, будто раньше уже сталкивался с чем-то подобным — и не один раз.

Огромные цветы источали резкий аромат, от которого кружилась голова. Добравшись до зарослей, все трое встали и пошли между стеблей, тихо шелестя мохнатыми лианами, свисающими до пола. В глубине зарослей зашуршало, захлопали крылья. Раздался шелест, похрустывание — но никто так и не появился.

Раздвинув крайние стебли, Дук уставился на озеро. Только сейчас он понял, что это не вода, но твердая круглая площадка, что-то вроде зеркала, переливающегося изумрудными и синими оттенками. Над ним плескался гнилостный свет. Вокруг зеркального круга стволы и лианы переплелись, образовали сплошную стену от пола до невидимых сводов.

Теперь стало понятно, что на алтаре лежит полуголый старик, привязанный веревками к корням. Восприятие Дука еще не утратило остроты, возникшей после того, как он хлебнул «травяной крови», — Жиото различал, что вместе с клубами света над озером дрожат, извиваются в корчах какие-то неясные сущности. Ни Кабан, ни Бреси, кажется, не видели их, хотя... Толстый, быть может, видел?

Дук боялся вздохнуть. Зеркало было напитано болью, а в мутной синеве отражались сущности всех тех, кого хозяева постоялого двора убили здесь. Беззвучные стоны плескались над зеркальным кругом, вязли в мохнатых лианах и тихо колыхали лепестки цветов. Провалы ртов и пустых глазниц зияли в горячечном кошмаре, окутывающем изумрудную площадку. Эхо чужой боли забилось в голове Дука, и он зажал рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

Старик на алтаре застонал, но звук не отразился эхом и тут же смолк, будто проглоченный дубовой пещерой. Ведьма, стоящая в его ногах, заговорила на незнакомом языке.

— Вагант, ты ее понимаешь? — спросил Дук сквозь пальцы.

Бард Бреси хрипло прошептал:

— Алманский язык. Древний. На нем аптекари рецепты записывают, нас в семинарии учили, но я плохо знаю.

— Что она говорит?

Бард прислушался.

— Призывает кого-то.

— Призывает?

— Она... Сейчас, погоди... Это вроде стихов. Огненные машины приближаются к... к миру. Огненные колеса стучат в мое сердце. Но они далеко и будут не скоро. Открою дорогу... Открою дорогу прямую, чтоб пришли они быстрее.

— Что это значит... — начал Жиото, и тут позади озера появился хозяин. Одетый в такую же, как у ведьмы, хламиду, он за волосы тащил молодую женщину. Волосы были светлыми. В другой руке он сжимал топор, но не как у Кабана, а с коротким топорищем и округлым лезвием.

— Вач... — начал Бреси.

Толстяк повернулся, ткнул в сторону ведьмы пальцем и буркнул:

— Погодить надо. Если сейчас на нее... Не слажу.

— Что он говорит? — прошептал Дук.

Бреси, дольше общавшийся с Вачем и успевший привыкнуть к его манере изъясняться, перевел:

— Говорит, эта ведьма сильная, если он сейчас с ней начнет драться, она его одолеет. Так что же делать, друган?

— Погодить, — повторил Вач, удобнее перехватывая топор.

Дук уже не слушал его — он смотрел на лицо хозяина. Тот снял свою шапку, и по плечам рассыпались черные, блестящие от масла косы. Рана на левой щеке пылала, в воздухе от нее расходились золотые круги.

Шаман швырнул женщину около алтаря и что-то сказал ей. Пленница закричала. Ни Вач, ни Бард ничего не увидели, но Дук ощутил, как черный ужас пополз от нее во все стороны. Будто в ответ по зарослям пронесся шелест, послышалось уханье. Хозяин высоко занес топор и ударил по ноге того, кто лежал на алтаре.

Дук различил алую дымку, что плеснулась от старика, — его боль. Она смешивалась со страхом женщины, и все это напоминало пожар: красные всполохи страдания сквозь дымные клубы страха. Из-за их насыщенности Дук Жиото ощутил рвотный позыв и согнулся, схватившись за живот.

Клубы гнилостного света заплескались, беззвучные крики мертвецов наполнили пещеру. Ведьма вытянула перед собой руки, в одной был нож с лезвием в форме полумесяца.

От раны на щеке шамана пошел дымок — она горела, кожа вокруг плавилась. Ведьма исступленно заухала.

Черное и красное стянулось к лицу шамана, смешалось с золотым сиянием, исходящим от щеки. Ведьма шагнула к нему и ткнула ножом в рану — шаман не сопротивлялся. Кровь брызнула сквозь пелену, но очень медленно: струя повисла в воздухе, расширяясь и удлиняясь. Головы шамана уже не стало видно, ее место занял клуб плотной темной субстанции. Струя изогнулась и закружилась; потом все это распалось на части, обратившись очень крупными, размером с кулак, сгустками крови. Они парили, толкали друг друга мягкими боками. Тело шамана стояло неподвижно, вместо головы его был шар из сгустков.