Рецепт Колдуньи - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Черных cтр.№ 17

— И десятибалльная тоже, чтобы было меньше интриг.

— А учительницы тоже разбиты на пятерки и десятки?

— Да, — подтвердила Анюта. — Ты в десятке. Между восьмым и девятым местом.

— А кто на первом? И кто эти места определяет?

— На первом твоя подруга Римма. А определяют мальчишки-выпускники. Хотя странный у них вкус. Римма не отвечает международным стандартам: задница у нее ниже коленок, грудь — как у дойной коровы. Нет, не понимаю я пока мужчин.

— Идите завтракать, — позвала мать.

Мать приготовила мне и Анюте привычную яичницу с колбасой. Закупала продукты и готовила мать. Не знаю как, но ей удавалось уложиться в свою зарплату старшей медсестры. Моя зарплата и случайные подработки откладывались на летний отдых и самые необходимые покупки. Включая телевизор и открывая холодильник, я всегда боялась, что однажды экран не засветится, а холодильник окажется размороженным. На деньги, которые я получила от отца, я купила когда-то телевизор и холодильник. И в будущем ничего хорошего не просматривалось, на увеличение зарплаты учителям я не рассчитывала, а в чудеса не верила. Боже мой, какая тоска откладывать годами деньги на мебель, на хороший утюг, на видеомагнитофон. Молодые учительницы мечтали найти работу в преуспевающей фирме, выйти замуж за преуспевающего бизнесмена. Я тоже мечтала, но после тридцати стараюсь об этом не думать.

О том, что случилось в эти три дня, я тоже стараюсь не думать, чтобы не сглазить.

Я уже давно жила по принципу: делай все, что можешь, и будь то, что будет.

— Синий «мерседес» у подъезда, — сообщила Анюта, выглянув в окно.

Пока Коля помогал грузить вещи, Анюта прохаживалась возле машины, поглядывая на окна, надеясь, что подруги увидят, на каком автомобиле она уезжает, но подруги в это раннее утро еще спали.

Мать села на переднее сиденье. Все эти дни она не спрашивала об отце. Если бы я рассказала, она могла бы высказать свое мнение, но ее мнение меня не интересовало.

На вокзале Коля взял носильщика, который внес вещи в вагон. Я попыталась расплатиться, но Коля сказал:

— Не надо. Фирма оплатит. — И потребовал у носильщика квитанцию, которой у того не оказалось.

— Потеряешь работу, — спокойно сказал Коля на возражения носильщика о его жлобстве.

Уже в вагоне мать напомнила мне:

— Я жду тебя через неделю.

— Не жди, — ответила я ей. — Я или буду помогать отцу, или пойду торговать овощами, иначе мы эту зиму не сведем концы с концами.

— Ну, а за помощь-то он тебе платить будет?

— Мать, — сказала я ей, — если бы ты заболела, неужели бы ты платила мне за то, что я ухаживаю за тобой?

Мать не нашлась, что ответить.

Я попрощалась, и мы с Колей пошли к платной стоянке, на которой Коля поставил «мерседес». Носильщик прибежал, когда мы выезжали.

— Подавись. — Он протянул квитанцию.

— Извинись, или не возьму, — ответил Коля. — А то, что я не взял, ты не докажешь, свидетелей у тебя нет, а у меня есть. — И тронул машину.

— Извини, командир, — выдавил из себя носильщик.

— Где ты этому научился? — спросила я.

— У Ивана Кирилловича, вашего отца. Я у него многому научился.

Я тогда впервые подумала, что я-то сама у отца научилась немногому, хотя, как выяснилось потом, я взяла у него главное — характер.

В офисе меня уже ждали Настя и Малый Иван. Мы прошли в комнату отдыха, и Малый Иван вложил мне в ухо крохотный наушник, спрятал шнур в волосы и начал объяснять:

— Ты слушай и молчи. Когда тебе будет нужно что-то сказать, я подскажу. Но в объяснения не вдавайся. Только реплики.

— А если они услышат твои подсказки?

— Это услышать невозможно. Проверим.

Малый Иван ушел в свой кабинет. Я пока поправила бант на блузке, причесала волосы и услышала голос Ивана:

— Так слышно или усилить громкость?

— Слышно. А если это устройство отключится?

— Извинись. Объяви перерыв. Или нажми красную клавишу, и Настя тут же тебя вызовет вроде бы к телефону. Система немецкая и хорошо отлаженная.

Я сидела в комнате отдыха и ждала сигнала Насти. Наконец загорелась красная клавиша.

— Все собрались, — сообщила Настя.

Я досчитала до тридцати и вошла в кабинет. Совет директоров был в полном составе.

— Доброе утро, — сказала я.

— Доброе утро, — ответили мне.

Некоторые добавляли: Вера Ивановна или госпожа президент. Я видела на лицах усмешки, иронию, снисходительность.

— С этого дня, — сказала я, — несколько меняется начало утреннего ритуала. Вы привыкли, что вами руководит мужчина, теперь перед вами женщина. Когда входит женщина, мужчины обычно встают. Отрепетируем раз и навсегда.

Я вернулась в комнату отдыха, вышла снова и сказала:

— Доброе утро.

Все встали, но ответил только Заместитель:

— Доброе утро, Вера Ивановна.

— Доброе утро, Александр Петрович! Начинайте совет.

Я добросовестно пыталась понять суть спора, который тут же возник между Ржавичевым и Бессоновым, но ничего понять не могла. Заместитель делал пометки и не вмешивался в спор. И тут в наушнике я услышала голос Малого Ивана:

— Чего они топчутся на одном месте? Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

— Не будем топтаться на одном месте, — сказала я. — Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

И сразу возникла пауза. Теперь все смотрели на Заместителя.

— Я согласен с Верой Ивановной, — спокойно отреагировал Заместитель. — Продолжим.

Вставали и говорили директора. Некоторые отделывались короткими фразами: что сделано и что будет сделано в ближайшее время.

Длиннее и пространнее всех говорил Бессонов.

— Полная херня, — услышала я в наушник.

— Полная херня, — повторила я, спохватилась и сделала попытку поправиться: — Извините, я хотела сказать — полная ерунда. Бессонов, что вы предлагаете конкретно?

И снова повисла тишина, все смотрели на меня.

— Я все сказал, — ответил Бессонов поспешно.

— Даже я, полная дилетантка, поняла это, — сказала я, забыв о предостережении Малого Ивана отделываться только репликами. Я не знала, что говорить дальше. Но меня выручил Нехорошев.

— Когда член совета директоров уже в течение года несет полную херню, здесь я согласен и по сути, и терминологически с исполняющей обязанности президента компании, ему надо сказать об этом прямо. Очень жаль, что никто из нас на это не решился раньше.