Титус Гроан - читать онлайн книгу. Автор: Мервин Пик cтр.№ 58

То, что за этим последовало, представилось Флэю странным танцем, гротескным обрядом, в котором участвовали одни только ноги, – прошло какое-то время, прежде чем он, наблюдая за тем, как повар медленной, тщательной поступью продвигается между меловыми линиями, осознал, что враг его упражняется в бесшумной ходьбе на цыпочках. «К чему он готовится? – думал Флэй, видя, с какой напряженной, мучительной сосредоточенностью Свелтер шаг за шагом подвигается вперед, держа секач в правой руке. Флэй еще раз взглянул на меловую стрелу. – Он идет со стороны Девятой лестницы; свернул налево в обветшалый коридор. Там нет комнат ни слева, ни справа. Уж я-то знаю. Он приближается к спальне». И Флэй побелел в темноте как смерть.

Два ящика могут изображать лишь одно – дверной проем, ведущий в спальню лорда Сепулькревия. А мешок…

Он смотрел, как повар приближается к условному изображению его, Флэя, спящего под дверью хозяйской спальни, свернувшись, как он сворачивался всегда. Медлительность, с которой повар приближался к нему, стала теперь бесконечно тягучей. Ступни повара дюйм за дюймом опускали толстые подошвы, приближаясь к полу, а когда касались его, Свелтер клонил жирную голову набок и, закатывая глаза, вслушивался в свой шаг. Подойдя к мешку на три фута, он ухватил секач обеими руками, уравновешивая свою тушу, пошире раздвинул ноги, и стал мелкими, беззвучными шажками подвигать их вперед одну за другой. Теперь он прикидывал расстояние между собой и спящим олицетворением своей ненависти. Увидев, как секач взвивается в воздух над бугристым плечом, как полыхает зеленым огнем сталь, Флэй закрыл глаза.

Когда он открыл их, Абиаты Свелтера уже не было рядом с мешком, ничуть не изменившимся с тех пор, как Флэй видел его в последний раз. Повар снова подвигался, крадучись, от меловой стрелы. Ужас, владевший Флэем, усугублялся теперь зародившимся в его мозгу вопросом. Откуда Свелтеру знать, что он спит, подтянув к подбородку колени? Что голова его всегда обращена на восток? Выходит, повар видел его, спящего? Флэй в последний раз прижался лицом к стеклу. Кошмарное повторение того же смертоносного прохода на цыпочках с такой силой ударило Флэя по нервам, что колени его подогнулись, пришлось присесть, не слезая с бочонка, на корточки и отереть лоб тыльной стороною ладони. Голова его вдруг опустела, одна только мысль и осталась в ней – бежать, бежать из пределов замка, в которых водится подобная нечисть, от этого окна с зеленоватым светом; и кое-как спустившись с бочонка, он заковылял в мглистую тьму и, ни разу не обернувшись, чтобы напоследок окинуть взглядом кошмарную сцену, миновал арочный проход, через который уклонился, себе на беду, от своего прежнего курса.

Проникнув в замок, Флэй устремился к главной лестнице и гигантскими, точно у богомола, шагами влез на этаж, вмещавший комнату нянюшки Шлакк. Добраться до комнаты ему удалось далеко не сразу, ибо Западное крыло, в котором обитала Нянюшка, располагалось по другую сторону главного здания и попасть туда можно было лишь кружным путем, ведшим через многие залы и коридоры.

Нянюшки в комнате не было, поэтому Флэй отправился к леди Фуксии, у которой, как он и предполагал, нашел старуху с малышом у огня, безо всякой почтительности, каковую ей надлежало выказывать в присутствии дочери его светлости.

Тогда-то он и стукнул костяшками в дверь, и разбудил Фуксию, и напугал старую няньку. Но прежде чем постучать, Флэй несколько минут простоял, изо всех сил стараясь вернуть себе обычное самообладание. В сознании его возникла картина – он, в Прохладной Зале, бьет Свелтера цепью по лицу – как давно, казалось ему теперь, это было! На миг он снова облился потом, так что пришлось, прежде чем войти в комнату, вытереть ладони о штаны. В горле у него совсем пересохло, и еще до того, как увидеть леди Фуксию и няньку, он увидел поднос. Вот что ему было нужно. Хоть чего-нибудь испить.

Комнату Фуксии Флэй покинул уже менее шаткой поступью, сказав напоследок, что подождет госпожу Шлакк с Титусом под аркой, а оттуда проводит ее в библиотеку.

В тот самый миг, когда Флэй выходил из спальни Фуксии, Стирпайк отодвигал свой стул от обеденного стола Прюнскваллоров, за которым он, в обществе Доктора и сестры его, Ирмы, имел удовольствие управиться с нежнейшим цыпленком, салатом и графином красного вина; теперь на маленьком столике у камина, в теплой близости коего все трое намеревались скоротать несколько ближайших часов, их поджидал черный кофе. Стирпайк встал первым и успел скользнуть вкруг стола, чтобы выдвинуть кресло из-под госпожи Прюнскваллор и помочь ей подняться на ноги. Более чем способная позаботиться о себе, что она, собственно говоря, и делала уже многие годы, Ирма, тем не менее, принимая вертикальное положение, грузно оперлась на его руку.

До самых лодыжек Ирму окутывали темно-бордовые кружева. То, что всякое платье ее должно прилегать к ней так плотно, как если б оно составляло дополнительный кожный покров, являлось для Ирмы условием непременным, тем паче, что у нее, более чем у кого бы то ни было, имелось что скрывать – костные выступы, которыми наделила ее Природа и которые женщины в большинстве своем видоизменяют, облекая их укромными наслоеньями жира.

Волосы Ирмы были нынче зачесаны назад ото лба с еще даже большей заботой о точной симметрии, чем в ночь, когда Стирпайк впервые увидел ее; в лежащем много ниже шеи сером плетеном узле – в твердой, точно булыжник, кульминации ее прически, – всякий волосок занимал, не выбиваясь, отведенное ему место.

Доктор уже приметил, что сестра сидит теперь за своим туалетом все дольше и дольше, благо времени на это занятие она и прежде тратила поболе, чем на все остальные; Доктор усматривал здесь парадокс, живо его забавлявший, поскольку сестра, даже на братний взгляд, несла жестокое бремя фамильных черт. Когда она приблизилась к своему стоявшему слева от камина креслу, Стирпайк снял с ее локтя руку, отпихнув ногою кресло Доктора – Прюнскваллор тем временем задергивал шторы, – и пододвинув поближе к огню небольшую софу.

– Не сходятся – я говорю: не сходятся, – сказала, разливая кофе, Ирма Прюнскваллор.

Как ей удавалось вообще что-то увидеть сквозь темные стекла, не говоря уж о том, сходится нечто или не сходится, оставалось загадкой.

Доктор Прюнскваллор, уже устремившийся к своему креслу, на пухлом подлокотнике коего неуверенно балансировала, ожидая Доктора, чашка кофе, замер и прижал к подбородку переплетенные пальцы.

– Что ты имеешь в виду, дорогая? Говоришь ли ты о сопряжении душ, ха-ха-ха! – о парных духах, взыскующих один другого, дабы совокупиться в гармоничном союзе? Ха-ха! ха-ха-ха! – или слова твои имеют касательство до предметов более приземленных? Просвети меня, любовь моя.

– Глупости, – сказала сестра. – Посмотри на шторы. Я говорю: посмотри на шторы.

Прюнскваллор в один мах повернулся на месте кругом.

– На мой взгляд, – сообщил он, – они выглядят в точности так, как и следует выглядеть шторам. В сущности говоря, это и есть шторы. Что одна, что другая. Левая штора, любовь моя, и штора правая. Ха-ха! Я совершенно уверен – это шторы!