Многорукий бог далайна - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Логинов cтр.№ 57

Шооран встал, поправил на боку заранее собранную сумку и, опираясь на гарпун словно на палку, медленно пошел в неведомую страну, где, может быть, ждала его Яавдай.

Значит, так вышло. Речь пойдет об одном илбэче. Кое-кто говорит, что это был Ван, но зря слушать болтунов не стоит. Незачем все валить на Вана, оставьте и другим отведать этой чавги. Так вот, жил некий илбэч, жил он много лет, состарился, седой стал как дух шавара, а дела своего не бросал. Но сколько ни строил — доволен не бывал. И однажды сказал себе:

— Старик Тэнгэр поставил всего-то пять оройхонов, до полудюжины не дотянул, а его все хвалят. Я создал пять дюжин новых островов, но меня никто не знает. Неужели я хуже древнего старика?

Задав такой вопрос он подумал и сам себе ответил:

— Да, мудрый Тэнгэр искусней меня. Его оройхоны сложены огнистым кремнем, а мои легковесны, их камень можно крошить руками. Но я докажу всему миру, что я не хуже старика.

Илбэч выбрал место и начал строить. Вскоре оройхон был готов, хороший оройхон, ничуть не хуже всех остальных, но илбэч не успокоился и продолжал строить его все больше и больше. Каждый камень он делал как тэсэг, а тэсэг — словно холм. Столбы под оройхоном сгибались от страшной тяжести, но илбэч ничего не замечал. Лишь когда верхушки суурь-тэсэгов скрылись в небесном тумане, гордый илбэч сказал:

— Старик Тэнгэр не умел делать такое. На подобном оройхоне должен быть и кремень, и многое множество иных чудес!

И он пошел, чтобы взглянуть на сотворенные им чудеса. Но его малый вес оказался последней каплей, переполнившей чашу, и едва гордец ступил на чудовищный оройхон, как столбы, не выдержав, подломились, и илбэч исчез в пучине вместе со своим творением.

Вот и вся простая байка. Поучение пусть каждый выберет сам. Большинство скажет поговорку: «Из кучи чавги не слепишь одного туйвана», — и будут правы. Длиннобородые мудрецы, грозно подняв палец, внушительно объяснят, что такова судьба всякого, вздумавшего посягнуть на божье величие. С ними тоже согласятся. А некоторые — их мало и они слывут глупцами — молча решат, что лучше провалиться в тартарары, чем жить, не поднимаясь выше того, что указано тебе кем-то другим.

Первый же человек, встретившийся Шоорану в стране добрых братьев, заслуживал самого пристального внимания. Несомненно, это был изгой, самый его вид надежно разрушал басни о сказочной жизни в далекой стране. Но даже среди изгоев редко можно встретить столь изувеченного человека. На нем не было ни единого целого места, шрамы наползали на шрамы, словно человек был покрыт грубой буро-красной корой. Единственный глаз недобро смотрел из-под вздернутого века, вместо другого глаза слезилась покрасневшая воспаленная яма. На щеке пониже ямы зиял сквозной свищ.

Человек сидел на корточках, разрывая стеблем хохиура чавгу, и тут же ел ее. Дыру на щеке он прикрывал рукой, из-под пальцев текли сок и слюна. Пальцев на руке оставалось всего два, и рука была похожа на диковинную клешню.

Но каков бы он ни был собой, у него можно узнать хоть что-нибудь о стране. Пусть он думает, что говорит со шпионом, доносить подобный тип все равно не побежит.

— Привет! — сказал Шооран. — Как удача?

При виде незнакомца внезапно возникшего перед ним, калека подскочил, затем полуприсел в странном поклоне. Рубцы и шрамы сложились в гримасу, должную изображать улыбку.

— Ждыавштвуйте, доввый шеловек! — через дыру со свистом выходил воздух, передних зубов у бродяги тоже не оказалось, и понять, что он говорит, было почти невозможно.

— Как тебя зовут?

— Ижвините, — невпопад ответил калека, прижимая остатки рук к груди.

В следующее мгновение он ударил.

Шооран никак не ожидал удара, да еще с левой руки, в печень, и хотя успел отшатнуться, но клинок, возникший в руке изгоя, пробил жанч и, если бы не кольчуга, поранил бы Шоорана довольно ощутимо. Плетеная хитиновая рубаха, спружинив, отвела острие, и через две секунды изгой был обезоружен.

— Умен! Ты долго думал, пустая голова?

— Виноват, доввый шеловек. Фогойяшилша.

— Чего?.. — не понял Шооран.

— Гойяший шлишком. Виноват.

— Ладно. Так как тебя зовут? Только без ножа говори.

— Ылаго-фьэ-фодоф-ный-штау-ший-вуат… — было неясно, силится изгой что-то произнести или нарочно мучает звуки, издеваясь.

Шооран добыл из сумки пластырь.

— Залепи щеку и отвечай толком. А то шипишь, как пойманная тукка, ничего не разобрать.

— А жашем уажбиуать? — ощерился изгой. — Не видишь што ли, што я маканый? — от злости, или перестав паясничать, он заговорил почти разборчиво. — Ешть выемя — ташши меня куда надо, а нет — фуаваливай к роол-Гую!

— А ты не видишь, что я нездешний?! — взорвался Шооран. — Я о ваших делах ничего не знаю! — в следующее мгновение он сообразил, что здесь, на дальней окраине неоткуда взяться чужаку, и поспешил объясниться, впрочем, не меняя взбешенного тона: — Третью ночь ползаю по вашей стране, из конца в конец прошел — ничего не пойму!

Изгой просветленно хлюпнул носом, расправил смятый пластырь, вытер со щеки текущие слюни и водрузил пластырь на свищ.

— Так ты иж жемли штарейшин? — сказал он, лишь слегка пришепетывая. — Так бы и говорил шражу.

— То-то ты слушал, — укоризненно заметил Шооран.

Изгой разложил подстилку, устроился на ней поудобнее. Спросил:

— Тшево тебе рашкажывать-то?

— Сначала — вообще. Как вы тут живете?

— Живем хорошо. Любим друг друга до шмерти.

— Это я уже понял, — Шооран сунул палец через пробитую в жанче дыру, проверяя, цела ли кольчуга. — Правит у вас кто?

— Никто не правит. У наш равенштво. Вше люди братья, только одни штаршие да умные, а другие — дураки.

— Ну а принадлежит все — кому? Я с суурь-тэсэга смотрел, поля у вас огромные, одному такое не убрать.

— Обшее. Вше вмеште работают.

— Ясно, — сказал Шооран, вспомнив, что рассказывал Энжин о стране старейшин. — Ну а ест кто? Мяса-то всем не хватит.

— Вше понемношку едят. Не мяшо, конешно. Мяшо, туйван — это тшерэгам. А протшим оштаетша только для нажвания.

— У вас, что, очень много народу живет на оройхонах? — недоумевающе спросил Шооран. Рассматривая с высоты сухой оройхон, он не заметил слишком большого перенаселения.

— Много, штрашть школько.

— Больше тройной дюжины? — удивился Шооран.

— Не-е! Где такую прорву прокормить? Меньше.

— Ладно, — сказал окончательно запутавшийся Шооран. — Разберусь. А ты-то почему здесь? Ты бандит?

— Я — маканый, — странное слово звучало будто характеристика и вместе с тем как имя. — Бандитов у наш нет.