Имперские ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Логинов cтр.№ 13

— Что, господин гранд-майор? — ласково переспросил Кальве, и Влад понял, что уж теперь поводок будет врублен непременно.

Чайка стояла в растерянности. Она не понимала звуков, издаваемых решеткой, но слышала ответы Влада, чувствовала его беспокойство и страх. Кого он боится? Мертвой штуковины, которую сам так недавно прихлопнул одной короткой фразой. Почему же он сейчас медлит? И Чайка решила прийти на помощь. Она набрала полную грудь воздуха, а затем громко и отчетливо произнесла:

— Замолкни, дурак!

— Что ты сказал?! — в два голоса всхрипел динамик.

Теперь терять было нечего. Оставалось спровоцировать Кальве на убийство и утешаться мыслью, что гранд-майору влетит за самоуправство.

— Сукой ты был, майор, сукой и остался, — произнес Влад в микрофон. — Мало я тогда тебе по морде врезал.

В следующую секунду пришла боль. Она родилась в позвоночнике, в самом крестце, словно приступ радикулита, поднялась вверх, обхватив ребра невралгической атакой, скрутила шею острым миозитом, отдалась в затылке и лишь затем разлилась по всему телу, так что уже нигде, по всей планете, во всей Вселенной не оставалось ничего, кроме неторопливой и безжалостной боли. Каждый палец скрючивало подагрой, всякий зуб пульсировал пульпитным воспалением, и любой оттенок боли существовал сам по себе, не смешиваясь в единый вопль, а причиняя свои особые мучения. Можно было кусать губы и руки, можно кричать и корчиться, ничто не уменьшало боли и не отвлекало от нее. И даже потерять сознание, уйти в спасительное беспамятство было невозможно: поводок, врезавшийся в мозг, в самый болевой центр, держал не отпуская.

Всю силу воли, всю ненависть Влад кинул лишь на одно: не закричать, но на самом деле уже выл сквозь сжатые зубы бессмысленным звериным воем.

Целое мгновение Чайка, замерев, смотрела, как страшно сработало прежде безобидное заклинание. Черная смертельная струна перепоясала Влада, удавкой затянулась вокруг него, превратив в бьющийся комок боли. Это была не узда и даже не аркан, а что-то бесконечно грубое, варварское, предназначенное только для одного — причинять мучения. Сердце еще не начало отсчитывать второй удар, а Чайка метнулась и перехватила конец уродского бича, протянувшегося через океан. Она ожидала рывка и приступа боли, но руки, державшие противоположный конец, оказались на удивление гнилыми и не смогли оказать никакого сопротивления.

Влад кричал. Затянувшийся узлом конец удавки рвал его мозг, не позволяя ни мгновения передышки, убивая мучительно и верно. Легким толчком Чайка опрокинула Влада в небытие, заставив забыть себя и не чувствовать лишних страданий, а потом левой рукой принялась распутывать узел. Правой она удерживала бич, подавая на него слабину, потому что мерзавец, укрывшийся за океаном, продолжал подергивать свой инструмент, недоумевая, почему не слышит криков.

— Что там случилось? Сдох он, что ли? — спросил Ногатых.

— Не должен, — процедил Кальве. — Ну-ка, сквайр, глянь, какой там пси-вектор? Может, у меня поводок отказал?

Готово! Чайка скинула последнюю петлю, извлекла вонзившееся в душу черное лоснящееся жало, двумя пальцами обломила его и брезгливо кинула прочь. Мгновенно сплела в уме самую причудливую узду, какую только смогла измыслить, повязала ее на конец дергающегося бича, затянула на самодав и украсила сверху кокетливым бантиком. Сейчас тот, кто мучил Влада, узнает, что такое настоящая боль. Чайка отпустила натянутую струну, и ее подарок скользнул на тот конец бича, за океан.

— Все в порядке, пси-вектор на нуле! — сквайр-лейтенант обернулся и замер с открытым ртом.

Гранд-майор Кальве плакал. По щекам катились мелкие, не приносящие облегчения слезы. Гранд-майор оплакивал свою бездарно загубленную жизнь, рыдал от безысходности и душевной муки. Чувство безвозвратной потери сдавило ему грудь, и самое страшное, что Кальве сам не мог сказать, что именно он потерял. Оставались только горе, тоска, мрак…

— Что с вами, господин гранд-майор?

Гранд-майор Кальве бился лицом о столешницу, безуспешно стараясь заглушить угрызения совести, о существовании которой он не подозревал минуту назад.

Теперь из динамика доносились понятные звуки: один голос бессвязно бормотал, второй плакал. Чайка удовлетворенно кивнула и вновь, повторила заклинание:

— Замолкни, дурак!

На этот раз заклинание сработало, а вернее, перепуганный сквайр-лейтенант Ногатых поспешно выключил связь.

Чайка обернулась к лежащему без сознания Владу. Тело его, только что сведенное судорогой, обмякло, сквозь полуприкрытые веки поблескивали белки закатившихся глаз. Как можно осторожнее Чайка коснулась души. Рубец, так испугавший ее в прошлый раз, зиял рваной раной.

Что же делать? Наложить самую мягкую, самую нежную повязку, заглушить боль, даже воспоминание о ней, и прошлая жуть никогда не вернется, и никогда не явится на свет темное облако ненависти. А у Чайки в руках окажется самая мягкая, самая нежная на свете узда. Влад станет тих, послушен, он ни на шаг не захочет отойти от нее, и, если она скажет: «Стреляй!» — он выстрелит без рассуждений. Из его разговоров исчезнут непонятные шутки, а из жизни — неведомая цель. А когда Чайка в следующий раз скинет одевку, в его взгляде не вспыхнет жадного восторга, Влад будет безразлично смотреть и ждать распоряжений.

Чайка сжала ладонями виски Влада, заглянула в невидящие глаза:

— Пожалуйста, справься с этим сам. Я очень прошу.

Влад вздохнул и застонал, приходя в сознание.

Минуту он бессмысленно смотрел в потолок, потом облизнул распухшие, искусанные губы и произнес:

— Надо же — жив. Не думал, что он меня отпустит. Отпустил… Боюсь, впрочем, ненадолго.

— Навсегда, — твердо произнесла Чайка. — А если он или кто-то другой снова явится и захочет набросить на тебя эту мерзкую штуковину, я его сразу убью.

— Ты что, сняла поводок?!

— Конечно, сняла! — страдальчески выкрикнула Чайка. — Дела там и на минуту нет, да откуда мне было знать, что на человека, как на дикого зверя, аркан наброшен? И ты тоже хорош — о каких-то векторах рассуждает, нет чтобы прямо сказать: на привязи я, помоги, мол!..

— Сняла поводок… — глупо улыбаясь, повторил Влад. — Ты волшебница, Чайка.

— Разумеется — волшебница, — согласилась Чайка. — Кто же еще?

— Я думал, добрые волшебницы бывают только в сказках.

— А у нас, — сказала Чайка, — все сказки обязательно про любовь. И я никак не могла понять, что это такое. А сейчас, когда они тебя мучили, я, кажется, поняла. Ты такой беззащитный, такой слабый… Мне так хочется защитить тебя, укрыть от всякой беды. Наверное, это и есть любовь?

Как бы хотел Влад услышать от девчонки, с которой он и знаком-то всего ничего, слова любви! Вот только не в такой форме и не в эту минуту…

— Прости, — сказал Влад, — но ты не могла бы выйти ненадолго? Мне… надо вымыться.