Генетик - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Маев cтр.№ 24

— На двоих метро, автобус, электричка — двести сорок. Умножаем на два конца. Получается ровно четыреста восемьдесят. Или вы можете посчитать по-другому?

Шнейдерман попросил подождать, открыл дверь, вошел в квартиру и позвонил Вараниеву. Тот выслушал и посоветовал брать. Трусы были куплены. Когда новый обладатель раритета отсчитывал деньги, человек в кепке обронил фразу, значение которой Боб Иванович понял спустя некоторое время:

— По пятьсот за килограмм — на вес возить будем…

— Спасибо, пока достаточно, — поблагодарил Шнейдерман.

Перед уходом продавцы предложили обменяться номерами телефонов, что и было сделано.

Вскоре в квартиру Боба Ивановича позвонили вновь.

— Кто там? — спросил он.

— Скажите, трусы здесь принимают? — отозвался из-за двери осипший мужской голос.

— Показывайте, — предложил Шнейдерман очередному бизнесмену.

Средних лет коренастый мужик держал товар в руках. Сразу было видно, что трусы — другие. Они были черного цвета и замысловатые — с кармашком внутри. «Что же туда класть предполагалось? Для пенсионеров, что ли?» — размышлял Шнейдерман. Рассматривая товар, он без труда определил, что фасон укороченный и расклешенный.

— Брать будете? — последовал вопрос.

Шнейдерман задумался. Спросил:

— Сколько?

— Пока одни. Под заказ привезу партию, — ответил незнакомец.

— Стоят сколько? — чуть повысив голос, уточнил Боб Иванович.

— Три тысячи плюс дорога туда и обратно, а это электричка, метро, автобус. Стало быть, двести сорок рубликов дополнительно, — сообщил продавец.

Шнейдермана осенила догадка: товар поступает из одного источника.

— Послушайте, — обратился он к визитеру, — хочу предложить вам сделку: я плачу три тысячи — вы говорите, откуда трусы.

Гость оказался неплохим психологом. В результате торгов сошлись на пяти тысячах, и Шнейдерман получил координаты: «Кочки Леминские. Найти Леонида Васильевича». Хотя время приближалось к вечеру, Боб Иванович не мешкая отправился по указанному адресу и через час с небольшим был на месте.

Здание располагалось в парке, было оплетено строительными лесами, по которым ходили рабочие, явно не славянской внешности. Найти указанного человека труда не составило — Леонидом Васильевичем звали завхоза. Он оказался словоохотливым и простым в общении, поэтому Шнейдерман не стал начинать разговор издалека, а напрямую изложил суть дела. Выслушав про будущий музей, про необходимость сбора материала и трудности с поиском подходящего здания, завхоз проникся желанием помочь товарищам и предложил забрать самовывозом весь интересуемый материал. Он рассказал, что во время ремонтных работ рабочие нашли в подвале деревянный двухметровый короб, а внутри битком набито это барахло. Выбрасывать было жалко, продать не получалось, вот Леонид Васильевич и пустил слух на блошином, что в Кочках трусы Ильича можно получить бесплатно, надо только приехать. Недели три прошло — ни один желающий не пожаловал, а тут — как прорвало: за день с пяток покупателей наведались. Один даже обещал вернуться, если товар пойдет.

Шнейдерман дал сторожу три тысячи и попросил никому больше не продавать — сам приедет на грузовике и все заберет по сто рублей за штуку. Завхоза такое предложение вполне устроило, и он пообещал неделю хранить добро.

Довольный, Боб Иванович вернулся домой ночью и обнаружил две записки, воткнутые в зазор между дверью и косяком. Они были примерно одного содержания — предлагали трусы.

Перед сном уставший Шнейдерман говорил по телефону с Вараниевым, рассказал о покупках, о поездке в Кочки. Высказал кое-какие соображения по дальнейшим планам, отругал Макрицына:

— Ну не сукин ли сын? Не свой адрес дал, а мой. А если бы я не съездил, представляешь, что бы здесь творилось?

Вараниев, выслушав товарища, дал разрешение потратить из партийной кассы необходимую сумму денег.

* * *

Ганьский в обед позвонил Марине и замер от волнения, уловив в ее голосе радость. Договорились провести вечер вместе — пойти на спектакль или послушать музыку.

Встретились у памятника Маяковскому.

— Надеюсь, ты не разочаруешься в моем выборе: купил билеты на Восьмую симфонию Малера в зале Чайковского, — сообщил Ганьский.

Марина ответила, что с музыкой Малера знакома мало, и ей будет интересно.

Симфония даме понравилась.

А после концерта они гуляли на Красной площади. Как-то незаметно Марина взяла Ганьского под руку. Им было хорошо вдвоем.

— Это твоя любимая симфония?

— Одна из любимых, — ответил Аполлон.

— И мне понравилась.

Ученый все больше и больше привлекал женщину. Марина не решалась спросить о его прошлом, а Аполлон почему-то не затрагивал эту тему, не проявляя повышенного интереса к тому, что было у нее за плечами. Собственно, оригинальности в ее прошлом он и не нашел бы. Любовь, свадьба, ребенок, разочарование, развод. С тех пор практически одна. Банальная история.

Аполлон Юрьевич предложил посетить то же самое кафе, что и в первый день знакомства. Пока шли, Ганьский отметил, что дама не просто держит его под руку — прижимается к нему. В кафе, в ходе разговора, обнаружились общие, давно живущие за границей, знакомые. Марина с вдохновением рассказывала о голландской школе живописи, и Аполлон в шутку заметил, что теперь она подавляет его своим интеллектом, поскольку сам в изобразительном искусстве не очень разбирался. Ганьский восхищался ее красотой, чем немного смутил спутницу. Решили завтра вечером погулять в Нескучном саду (Ганьский очень любил это место). Он, как и в первый день знакомства, проводил даму, вежливо отказавшись от предложения зайти на вечерний чай.

Дома Аполлон Юрьевич очутился в первом часу ночи. Ему совершенно не хотелось спать. Приняв душ, он вернулся к стихотворению «Африка. Лето». Конечно же, лежа на софе ногами в сторону окна. А через полчаса взялся за последнюю главу второй книги своего фундаментального труда «Почерк — зеркало личности. Трактовка описок при правостороннем наклоне» и, увлекшись, просидел до утра.

А ведь был период, когда Ганьский подумывал бросить сей труд. Это случилось после того, как он собрал почерковедческий материал по просьбе специалистов одной очень серьезной криминалистической лаборатории. Ученый тогда в одиночку опросил около шестисот респондентов, изучил более пяти тысяч почерков и выявил много интересных фактов. В частности, обнаружил, что ни один из москвичей, обладающих левосторонним наклоном и сдающих жилплощадь внаем, не платит налоги, а девяносто два процента из них имеют «прыгающие» буквы, не склонны к переносу слов и злоупотребляют вопросительными предложениями. Причем среди этой группы велик показатель прописавшихся в дома под снос после запрещения прописки, а также супругов, формально расторгнувших брак, но проживающих вместе.