Кукушка - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Скирюк cтр.№ 42

— Ха! — усмехнулся варяг. — Сожгли? Меня? Помру, тогда сожгут, а нынче пусть и не пытаются. Как вы тут живёте? Корчма, я смотрю, совсем развалилась... Ладно, хорош трепаться. Алоиза дома? Как она?

— Алоиза... видите ли... мнэ-э... — замялся Корнелис, кусая дёснами мундштук.

— Только не говори мне, что она не дождалась меня и вышла замуж! — Норвег покачал пальцем с показной суровостью, хотя улыбка оставалась прежней. — Я её характер знаю и всё равно не поверю. Ну? Чего стоишь столбом? Я подарки привёз, сейчас мои ребята выгрузят, покажи, куда складывать.

Сказав так, гость хлопнул старикана по плечу и зашагал через плотину к дому.

— Алоиза! — крикнул он. Октавия! Я приехал! Алоиза?..

Корнелис остался стоять, глядя ему вслед и шевеля беззубым ртом.

Некоторое время царила тишина, потом началось. Предводитель викингов мелькал то в одном окне, то в другом, домочадцы бегали и голосили, что-то разбивалось, двери хлопали. С чёрного хода выскочил младший сын хозяина пристани — взъерошенный, ушастый, в одном башмаке, выскочил и хромым галопом припустил в деревню — не иначе, за подмогой (хотя какал тут могла быть подмога). Наконец всё более-менее утихло, дверь распахнулась и повисла на одной петле, варяг вышел, дикими глазами обозрел окрестности, увидел Корнелиса и двинулся к нему.

Корабль к этому моменту уже ошвартовался, часть команды спрыгнула на пирс, потопала-поприседала, разминая ноги, начала сгружать тюки и ящики, но увидала ярла и прекратила работу. Разговоры смолкли, воцарилась тишина, только чайки кричали, скользя над землёй и водой. Корнелис попятился, но чья-то рука легла ему на плечо и удержала на месте; он обернулся и встретился взглядом с высоченным рыжим мореходом. Его лицо со шрамом всплыло в памяти мгновенно — этот молчаливый тип всегда сопровождал ярла Олава в походах. Даже имя вспомнилось — Сигурд.

— Стой, старик, — проговорил он тоном, не допускавшим возражении. — Стой. Наш ярл не сделает вреда. Если ты невиновен, тебе нечего бояться. А если виновен — тем более стой.

Корнелис послушался.

Тем временем варяг подошёл к нему вплотную и остановился, глядя на него глаза в глаза.

— Как это случилось? — отрывисто бросил он, выделяя каждое слово.

— Я... — Корнелис снял и скомкал шляпу. — Я хотел сказать... Не виноватые мы, господин Олав... ни они не виноватые, ни я.

— Как это случилось, я тебя спрашиваю?! — повысил голос Олав. — Отвечай как на духу, иначе я тобой сейчас всю палубу вымою и на мачте повешу просушиться! Клянусь кровью белого Христа, вымою и повешу! Нарочно мачту прикажу поставить! Как случилось, что она умерла?

— Я хотел вам сказать, — проговорил Корнелис, опуская взгляд, — но я боялся. Вы не слушали... Три года как уж... в феврале... Холодно было в тот год, господин Олав, очень холодно. Цыгане не гасили костры, так торопились на юг. Осень стылая, зима... Рожь вздорожала, уголь вздорожал... Вода в канале в сентябре замёрзла, баржи не ходили... лёд волов держал. Выручки не было. Мы многих не уберегли, у меня у самого племянник умер... и кузина... и у мельника племянница... и у старого Жана Дааса внук... и сам Жан Даас тоже умер... Мы бедняки, а у бедняков нет выбора, господин Олав, сами знаете — зимой все хотят быть поближе друг к другу. Она много ходила, помогала, но простыла... слегла...

— А девочка? Где девочка?

Старик не ответил.

— Ты что, не слышишь меня? — Варяг ещё приблизился. — Где моя дочь?

Корнелис отвернул лицо.

Олав медленно, со вкусом сгрёб смотрителя причала за грудки мозолистой лапищей и притянул к себе так, что того приподняло на цыпочки. На доски посыпались пуговицы, сукно затрещало и пошло прорехами.

— Я убью тебя, лодочник, если ты мне не скажешь всего, что знаешь! — пригрозил варяг. — Мне сказали, что она пропала. Убежала. Потерялась. И недавно — меньше месяца назад. Это так? Ты это видел? Отвечай, я по глазам вижу, что ты что-то знаешь! Ну?! Это так?

— Так, — наконец признал старик. — Не соврали они: убежала. Они её в приют отдать хотели, а она сбежала. Только я не знаю куда. Был тут господин с мальчишкой, сундуки куда-то вёз, очкастый, с бородой. Она в один сундук и забралась, такая егоза. Я не знал, а то бы не позволил: вы ж знаете, как я её любил. Мне канальщики, когда обратно шли, рассказали. Пустите рубаху — больно!

Яльмар разжал пальцы. Старик сразу схватился за горло и зашёлся судорожным кашлем. Пошатнулся, уцепился за перила. Вытер рот.

Заморский гость молчал.

— Прости, старик, — сказал он наконец, — Прости. В сундук, говоришь, забралась?

Тот кивнул. Норманн всё медлил. Как называлась та баржа? — наконец спросил он.

— «Жанетта». Кажется, «Жанетта».

— Где её найти? Корнелис помотал головой:

— Не знаю, господин Олав. Я не знаю, правда. Они из Гента, и сейчас, наверно, там стоят, товаром загружаются. А может, не в Тенге, а в Брюгге.

— Так в Генте или в Брюгге?!

— Да кто ж их знает, господин Олав! Там же три канала, из Брюгге-то: в Гент, в Остенде и в Зебрюгге, хоть считалкой выбирай. Вы парочку недель побудьте здесь, подождите, может, они обратно пойдут, тогда и...

— Некогда нам ждать, — оборвал его варяг, посмотрел на облака и обернулся к кораблю. — Сигурд, Харальд! Загружайте все обратно. Ульф! Ульф?! Сматывай канат. Отчаливаем!

Он заглянул в кошель, поколебался, сорвал кожаный мешочек вместе со шнурком и сунул его в руку старику.

— На, возьми.

— Благослови вас Бог...

— Оставь при себе свою благодарность. Лучше расскажи, как они тут... как они жили.

Корнелис долго смотрел на подарок. Поднял взгляд.

— Почему вы задержались? — с горечью спросил он. — Она ждала. Она вас каждый день ждала. Они вас обе... ждали.

Викинг помрачнел и отвернулся, стиснув зубы.

— Поганые дела, — ответил он. — Я не хочу об этом говорить. Мой брат попал в беду: церковные собаки обвинили его в ереси, а король поверил. На него повесили огромный Долг, хотели испытать лумхорном. Я был в фактории у московитов, в Новгороде, и узнал об этом слишком поздно. Когда я приехал, Торкель уже был в тюрьме. Я помог ему освободиться, свёл, с кем надо, счёты, но все сбережения ушли на подкупы. Я заложил даже свой кнорр. Не было никакой возможности выбраться. Хорошо, приятель надоумил — я сыграл у Бурзе на тюльпанных луковицах; два раза выиграл, один раз проиграл, но всё равно остался в прибыли. Только так... Я дважды посылал письмо и деньги с верными людьми, а сам прийти не мог.

Старый мостовщик покачал головой.

— Они ничего не получали, — с горечью сказал он. — Ничего. Должно быть, ваших людей убили гёзы или наёмники. Они вернулись? — Варяг не ответил, и Корнелис покивал головой: — Смута в стране. Смута.