Истории дальнего леса - читать онлайн книгу. Автор: Павел Шмелев cтр.№ 3

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Истории дальнего леса | Автор книги - Павел Шмелев

Cтраница 3
читать онлайн книги бесплатно

Шел он к себе домой, в норку повышенной комфортности, затерявшуюся в середине квартала ежиков у Западного оврага — заветном месте, где жили самые успешные обитатели Дальнего Леса и его окрестностей. При этом он был весь погружен в размышления о своей странной и непредсказуемой судьбе.

Искренне и просто рассказать, не мудрствуя лукаво, что именно не устраивало ежика в этой, так привычно и неспешно текущей жизни, казавшейся всем его знакомым весьма успешной и устроенной, было совсем непросто. Никто бы его все равно никогда не понял и ни за что не поверил бы ему. Как объяснить чувство полета лишенным крыльев пешеходам, сумевшим полюбить извилистую бесконечность пыльных земных дорог! Какую цену можно заплатить за мечту и как непросто изменить спокойную жизнь, когда все уже кажется таким сложившимся, надежным и вечным.

Ежик по своему внутреннему укладу и свойству характера был в меру общительным и совсем не злым. Поэтому он был не лишен огромного числа хороших и милых знакомых, как в Дальнем Лесу, так и в его ближних и отдаленных окрестностях. Именно таким лукавым образом устроена наша жизнь: милых и очаровательных знакомых всегда много, пока ты успешен и благополучен. Вот только друзей много не бывает, узок их заветный круг. Так уж ведется исстари. Дружба — это особая категория, которую дарует нам изменчивая судьба, а друзья — подлинное богатство, редкий дар.

Вот и у ежика был всего один друг, да и тот, в силу то ли вредности, то ли особого поэтического дара и несказанной мечтательности, частенько тонул в океане занудной бесконечности философских обобщений и многословии поэтических отступлений. Его, как разноцветный листок в пору осеннего стриптиза деревьев, вовсю готовившихся к наступающему параду феерических белоснежных шуб, так часто уносило стремительным ветром вдохновенного миросозерцания и парадоксального осмысления происходящих вокруг него событий куда-то очень далеко. Он был полон какой-то внутренней противоречивости и неизбывного стремления к прекрасному. К тому же звался он редким для сказочных мест Дальнего Леса и его окрестностей именем Василий. Был он нелеп и добродушен по изначальной природе, хотя, словно по иронии судьбы или воле случая, вел свою родословную от неизвестного мелкоформатного представителя бесчисленного племени серых степных хищников. В сказочных пределах Далекого Леса все хорьки превратились в добродушных грызунов, сменивших коварство оскала охотничьих баталий на смекалку и обаяние волшебства спокойной жизни собирателей плодов сказочной природы Архипелага Сказок.

Считалось, что, по устоявшимся стандартам и понятиям Дальнего Леса и окрестных сказочных мест, ежик совсем неплохо устроен. Да и сам он благосклонно соглашался, что, если говорить по большому счету, столь важный в лесу вопрос непосредственно выживания для него уже давно не стоял.

Ежик не жаловался на судьбу, нет, он немало пожил на белом свете и был достаточно мудр, чтобы понимать всю глупость и нелепость обиды на судьбу, он просто называл судьбу индейкой, хотя такого зверя отродясь не видел на родных лесных просторах. Ведь именно таким словом самые старые и премного уважаемые всеми жителями Дальнего Леса и его ближних и дальних окрестностей ежики любили называть превратности своей долгой и непростой пешеходной жизни. Что, впрочем, весьма характерно не только для жителей Дальнего Леса, но и для всего нашего, далеко не сказочного мира: порой мы повторяем абсолютные несуразности, часто лишенные всякого смысла, только потому, что слышали их когда-то в детстве от старших собратьев. А с возрастом, как известно, далеко не все становятся умнее.

Была у этого ежика еще одна удивительная способность, которая выделяла его из несметного числа лесных собратьев — умел он соединять грубые куски кожи различной длины в подобие дизайнерских котомок, изящество которых так нравилось зверям всего Дальнего Леса и его окрестностей. Никто, кроме него, не мог так лихо приноровиться и неподатливую, вечно скользящую, кожу соединять так умело и красиво.

А у ежика, к тому же, помимо большого таланта и огромного терпения, имелись необычные, съемные иголки: но вовсе не для красоты или особо модного и «кутюристого» вида. Лишен он был внешнего лоска и горделивого блеска многих прочих хвостатых дизайнеров-пустозвонов из соседних земель. Кроме простых иголок, которые защищали его от вредности лесных тварей и редких в этих сказочных местах хищников, были у него еще иголки особые — для любимого портняжного ремесла. А на все изготовленные котомки он ставил хвостом свой фирменный знак. Мол, знай наших умельцев! Слава о нем и его уникальных авторских котомках шла по всем землям Архипелага Сказок и многим чужедальним королевствам, где эти изысканные творения работоспособного ежика называли новомодным ученым словом «эксклюзив».

Не то чтобы котомки были так жизненно необходимы жителям леса, совсем нет. Просто, по странному стечению обстоятельств или, скорее всего, иронии судьбы, в этом уголке Архипелага Сказок считалось, что любому, даже самому малюсенькому и невзрачному, но порядочному и достойному зверю без фирменной и красивой котомки ну никак не прожить. Не жизнь это будет без котомки, а просто сплошное беспросветное выживание, по странному ехидству судьбы лишенное светлого праздника изящной красоты и невероятно приятного, хотя и осознанно грешного излишества.

Ах, если бы мы все делали только то, что необходимо для нашего выживания и покупали только те вещи, без которых просто невозможно обойтись! Жизнь наша была бы серой до самой что ни на есть крайней будничной и вредной несуразности, откровенно грустна и скучна, противна своим подлым ехидством и необычайно однообразна. А котомки ежика приносили редкое ощущение праздника в души всех окрестных жителей. За это и любили ежика многочисленные сородичи. Ежи, в отличие от многих людей нашего сумрачного и далеко не всегда доброго мира, умеют любить и просто так, по велению своей души и без всяких на то видимых причин. Они прощали ежику небольшие шалости и неизбежные приступы тоски — спутницы странников, устало бредущих по извилистым земным дорогам.

Все было хорошо в жизни ежика, только не мог он забыть, что ведь на самом-то деле он гордая и красивая птица, и тосковал по высокому небу. Все было благополучно и даже спокойно. Но сверлила его мысль о небе и полетах, не давая никак успокоиться и наслаждаться неспешным течением дней и сменой сезонов в Дальнем Лесу.

И в этой своей ипохондрии, а по-нашему, в нехитром, сермяжном и быстром переводе, в тоске неизбывной, забрел ежик в самую глубину леса. Завела его в эдакую чащобу та заветная тропинка, о которой уже давно шептались все окрестные ежики, бобры, выдры и даже горделивые и вредные выхухоли. Только совсем немногие смелые или отчаянные жители Дальнего Леса решались зайти в самую чащобу леса.

Среди этих обитателей далеких сказочных мест был и довольно неприметный по внешним размерам, но великий по степени мироощущения, исконный лесной житель по имени Константин. Он был самым младшим членом весьма заметного в лесу и в чем-то даже знаменитого семейства лесных суетливых выдр переменчивой капризности. Никогда не отличался Константин никакими творческими способностями и возвышенным полетом духа. Поэтому и жил он просто и конкретно, не забивая себе голову непрактичными несуразностями и громадьем непонятных теорем, аксиом и прочего ученого безобразия.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению