Сказки зимнего перекрестка - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Ипатова cтр.№ 72

— Ну, оплеухи.

— Что же делать, когда кругом — одни глупцы?

— Могущественные глупцы, — поправил Реджинальд, назидательно подняв палец вверх, и, помолчав, предложил: — Расскажи о себе.

Роно пожал плечами в знак того, что не видит в своем жизнеописании ничего интересного, и развязал язык.

Когда он впервые осознал себя, кругом была нищета. Он помнил, что самым первым его ощущением, сохранившимся надолго, был голод. Кроме того, он сильно мерз. Он не знал, отличался ли он чем-нибудь от прочих детей, да, сказать по правде, он и не помнил толком, кто был тогда вокруг, все в памяти тех лет покрылось копотью и словно куталось в лохмотья. Наверное, все-таки отличался, потому что родители, или кто-то, кто худо-бедно их заменял, продали его чернокнижнику Билиссо. Им было наплевать, что тот сделает с мальчишкой. Билиссо взял Роно в ученики. Не сказать, чтобы они хорошо ладили: у чародея был нелегкий нрав… и тяжелая рука. Роно прислуживал ему, а Билиссо его обучал. Привязанности меж ними не возникло, во всяком случае, со стороны Роно. Вокруг Билиссо постоянно плелись какие-то интриги, он все время сражался с целым сонмом недоброжелателей и, победив всех, стал-таки королевским волшебником. Жизненный успех слегка смягчил его характер, и, возносясь на эту высоту, он не позабыл Роно и оставил его при себе. Вместе с Ричардом, считавшим, что святому долгу отвоевания у сарацин Гроба Господня немного черной или белой магии придется не во вред, Билиссо отправился в крестовый поход, но климат Аравии оказался для него слишком суровым, и он отдал дьяволу свою неправедную душу, а Роно унаследовал его шаткий пост вместе со всеми косыми взглядами, недоверием и шепотками за спиной. Или, согласно версии рассказчика, это Ричард его самого, Роно, унаследовал.

— Какое-никакое, а все-таки это было положение, — заметил Реджинальд. — Одет, накормлен и в тепле. Как ты мог все бросить единым махом?

— Были у меня соображения насчет этого положения, — усмехнулся Роно. — От Ричарда надо было уходить. На горизонте маячили две возможности. Первая: Ричард немолод. Когда он умрет, его преемники и бароны сразу отправят меня на костер. Вторая: если он разочаруется во мне, то сделает это сам. А он бы непременно вскорости разочаровался.

— Почему?

— Ну, Билиссо откровенно звал меня ничтожеством, он был изрядной дрянью, но не дураком. А если покойник каким-то чудом был не прав, то тут свой камень преткновения. Короче, насмерть осточертела мне эта мелкота. Надоело сочинять ему спокойные сны и составлять любовные напитки.

— А что, ты и любовный напиток составить можешь?

Роно ухмыльнулся.

— Самое главное в этом деле — это чтобы напиток был подан рукой заинтересованного лица. Реджи, мне казалось, ты знаешь наших дам! Ему принесла бы успех даже ключевая вода! Ведь это же король! Правда, я наливал вино… Дешево все это. И я все чаще давал ему это понять. Наплевать. На этом королевстве свет клином не сошелся. Ну а то, что я тебя из петли вытащил, так это — мой способ хлопнуть дверью.

— И все-таки нужна изрядная решимость, чтобы вот так круто повернуть свою судьбу в неизвестность.

— Я же говорю: в этом русле она не сулила мне ничего доброго. Сыт, пока при господском столе, одет — пока государь кидает мне изредка, как шуту, монетку. Вряд ли, — он издевательски поклонился, — Ричард пожаловал бы мне ленные владения, чтобы я мог богатеть и в ус не дуть. За то, что он мне давал, он выжимал меня до капли. Он меня использовал, а когда бы прекратил — то избавился бы. Знаешь, он требовал, чтобы я узнавал для него настроения и действия всех его приближенных баронов. Это к Искусству не имеет уже никакого отношения: достаточно быть хорошим физиономистом, держать уши на макушке и обладать аналитически развитым умом. Этот кружок я знал, как облупленных. И вот что я скажу тебе, Реджи: насмотревшись со своего места на человеческий род, я беру на себя смелость утверждать, что здесь кто не глупец, тот подлец.

— Не любишь ты людей?

— Терпеть не могу, — охотно подтвердил Роно. — Ни от кого добра не видел. Иногда всерьез подумываю: а не податься ли мне в злые волшебники?

— А какая разница?

— Добрые все служат кому-то, а злые — те заботятся о себе.

— Что значит для тебя волшебство?

Роно устроился на куче одеял поудобнее.

— Волшебство? Да это же единственная доступная мне Сила. Это два моих крыла, возносящие меня над толпой. Их мощь я нарастил бы всем, чем смог. За Искусство я заплатил бы всем.

Его приподнятое настроение вдруг упало: какой-то был у него сегодня неустойчивый день.

— И все-таки то, что из этого получается, слишком неустойчиво и непрочно. Помнишь, как я выводил тебя из Бладжерси? Один бы чих не вовремя, и мы теряли все. Знаешь, на самом деле король Ричард со всеми его слабостями — а мне известно куда больше его слабостей, чем тебе, привыкшему взирать на него снизу вверх, — несравненно более могущественный волшебник, чем даже Билиссо. Не удивляйся! Одним своим словом он способен подчинить своей воле народу больше, чем я, даже расшибись я в лепешку. А если он не умеет, скажем, зажигать свет в ладонях, то это, знаешь ли, такие мелочи… Власть — вот истинное волшебство! Реджи, я знаю его как на просвет, до донышка: вот ни ума великого в нем нет, ни силы особой… Но иной своей придурью он весь мир способен поставить на уши.

— Давно хотел выяснить, — негромко поинтересовался Реджинальд. — А волшебство, которым, ты говоришь, наполняет тебя это место… Оно дается даром?

Взгляд Роно показался ему обжигающим.

— А почему ты спрашиваешь?

— У меня возникли кое-какие предположения на этот счет.

Хмурым и неохотным был ответ.

— Я же сказал: даром — только оплеухи. Что-то я теряю. Чем-то плачу. Иногда я думаю об этом.

— А сам-то знаешь чем?

Голос Роно упал до шепота.

— Думаю… нет! Реджи… я боюсь сказать это вслух. Потому что это будет как бы признание. Какие у тебя предположения?

— По-моему, — серьезно сказал Реджинальд, — ты расплачиваешься разумом. Это объясняет… кое-что. В частности — эти острые приступы нелюбви к людям.

— Нелюбви! — взвился Роно. — Да я ненавижу эти мешки с дерьмом!

Он осекся и опасливо огляделся кругом. Камни вокруг только чуть-чуть светились, и он не чувствовал ничего.

— Если ты прав, — жалобно сказал он, — это значит, что, черпая отсюда силу, я спячу окончательно и буду греметь цепями где-нибудь в Бедламе, воображая, что властвую миром?

— Может быть гораздо хуже, — мягко по тону, но безжалостно по сути выразился Марч. — Хуже будет, если магическое всевластие на самом деле достанется безумцу.

— Но… почему же тогда в этот раз я не получаю ничего? — вскрикнул Роно и осекся.

Закрыв рот, он посмотрел на Марча в упор, в первый раз за сегодняшний день, и решился высказать то, что давно беспокоило его ум: