Имена мертвых - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Белаш, Александр Белаш cтр.№ 75

Все это время она без остановки говорила, говорила, будто хотела околдовать отца потоком слов.

— Ты на меня не сердишься? скажи — нет? Я не могла прийти раньше… Так получилось, я не виновата. Главное, ты не волнуйся, все в порядке. Ой, я так рада! У нас все по-старому… Только моя косметика куда-то делась. Наверное, ты ее выбросил? Я взяла у одной девушки на время; кажется, мне это не идет… а ты что скажешь?

На экране у Аника ожила развертка звуков с объекта Радио-3; он немедля начал прослушивание.

Ее поспешная, с какими-то просительными нотками болтовня сбивала с толку, путала мысли; Людвик никак не мог решить, что говорить, как поступать. Иллюзия возвращения Марсель была почти абсолютной, но, всматриваясь и вдумываясь, Людвик примечал все больше мелочей, что намекали — «Нет, это неправда, в этом скрыта ложь, смотри — откуда и зачем у нее мужские часы? что за деньги она вынула и сразу спрятала? если не без гроша в кармане, почему не взяла пудру и помаду своего любимого оттенка?..»

«А голос? почему она так спешит говорить, почему делает вид, будто просто пришла с прогулки?!.»

— Да, — глухо вымолвил Людвик, — это не твой цвет…

Он вполне овладел собой, отбросил сомнения и приготовился дать отпор самозванке:

— …и ты не Марсель. Я не знаю тебя.

— Папа! — Восклицание было сердитым, но больше — испуганным; девушка у зеркала замерла. — Не говори так, я…

— Ты не войдешь в этот дом, — тверже и уверенней продолжил Людвик.

Даже покидая мир и улетая вслед за всемогущим межзвездным ветром, Марсель не испытывала такой внезапно мучительной горечи и опустошения в душе. Тогда расставание было громадным, не хватало скорби распрощаться с каждой травинкой и цветком, с небом и солнцем, а конечная цель — слепящее сияние в конце тоннеля, заставляли приготовиться к последнему отчету о своих земных делах, но сейчас… Родные стены — и жестоко искаженное лицо отца, бросающего в нее слова, полные злобной неприязни. Он пришел в себя — и отверг ее. Она машинально потрогала раму зеркала, полочку — словно дом живой, и он опознает ее по теплу ладоней, запаху волос и примет.

— Что тебе нужно? — Людвик начинал злиться; ему казалось, что под маской растерянного лица девушки он различает скупую, суховатую улыбку Герца. — Убирайся!

— Я пришла домой! — выкрикнула Марсель, схватившись за край полочки под зеркалом. — Я остаюсь! Я хочу войти в свою комнату! Папа, почему ты так…

— Нет, ты уйдешь, — Людвик резко повысил голос, — я тебя заставлю! — прянув вперед, он ухватил девчонку за рукав и, сдернув с места, потащил к двери; опешив в первый миг, она стала упираться и вцепилась в его руку, стремясь оторвать Людвика от себя.

А Людвик совершенно утратил контроль над собой. Страх стал деятельной, грубой силой, побуждающей без размышлений рвать и метать. Это было избавлением, близким к исступлению. Неистовое чувство, будто сказочный джинн, оседлало Людвика и повелевало его телом.

«Вон! Она чужая!

Она — не призрак, она — живая и изобретательная дрянь!»

Сопротивляясь, Марсель визжала и вырывалась; поняв, что ей не справиться с отцом, она села на пол, а потом легла ничком, стараясь схватиться хоть за что-нибудь надежное и неподвижное, — повалилась набок тумбочка, рухнула подставка для зонтов, заскрипела, разворачиваясь, обувная полка; в прихожей быстро нарастал вопиющий беспорядок, и это еще больше взбесило Людвика; потеряв рассудок, он сгреб Марсель за ворот, запустил руку ей в волосы и стал тянуть ее к выходу волоком, невзирая на ее крики и сам что-то крича.

Аник тем временем звонил Клейну:

— Бросай все! Чертов доктор бьет нашу малышку; беги выручай!

В прихожей царил настоящий содом — все, что могло упасть, уже упало, аккуратный половик смялся горбатой грудой — у двери Людвик пытался за волосы поднять и поставить на ноги Марсель; крик и слезы, как это всегда бывает, смешивались с брызгами слюны и бранью.

— Выметайся, чтоб и духу твоего здесь не было! Не то я вызову полицию! Ах, ты царапаться?!.

Входная дверь открылась мягко и бесшумно; Людвик обернулся на дуновение сквозняка — и его руки остановились.

Вошедший — невысокий, крепко сложенный мужчина — был в черной вязаной шлем-маске с прорезями для глаз и рта. Пистолет со странно толстым стволом — это глушитель? — многообещающе смотрел на Людвика жутковатой черной дырочкой.

— Не надо полицию, — тихо проговорил крепыш, не приближаясь. — И не ори так, на улице слышно. Ты же не хочешь скандала?

Потеряв — или сорвав — голос, Людвик отрицательно помотал головой.

— Отпусти ее. Немедленно.

Всхлипывая и дрожа, Марсель съежилась на полу.

— Теперь отойди. Туда. Лицом к стене.

На прицеле, как на поводке, Людвик прошел, куда показала рука в черной перчатке.

«Никаких резких движений, — думал Людвик, — только никаких резких движений…»

— Я з-заплачу вам больше, — трепеща и заикаясь, бросил Людвик через плечо. — Подумайте, я в-вам дам…

Рывок за воротник, холодное прикосновение ствола к надплечью, короткое шипение и боль — прежде чем Людвик успел вскрикнуть, широкая ладонь закрыла ему рот чем-то пухлым, вроде большой подушечки для иголок, со сладким, сжимающим дыхание запахом; он отбивался, но налетчик, бросив безыгольный инжектор, цепко облапил его, придавил к себе и не давал толком замахнуться для удара, прижимая руки Людвика к туловищу. Красная пелена встала перед глазами, провалился пол…

Клейн осмотрелся и подобрал инжектор.

Тут сжавшаяся Марсель взметнулась с пола, бросилась к упавшему отцу, стала его трясти:

— Па-апа!..

— Нормально, барышня. — Подумав, Клейн вложил в патронник капсулу транквилизатора быстрого действия — полдозы. В бедро? нет, захромает — лучше в руку; не замечая ее суетливых движений, он поднял почти до плеча рукав кофты, плотно прижал наконечник инжектора к коже — ш-ш-шэк! — Марсель вскрикнула и оттолкнула его.

— Зачем ты?!. Что ты делаешь?! Ему плохо!..

— Надо уходить отсюда. Быстро.

— Я не уйду! Я у себя дома!.. Что с ним?! Что ты ему впрыснул?!.

Клейн, не слушая ее, поднял телефон, убедился, что в трубке нормальный сигнал, и набрал номер «неотложки»:

— Алло? «неотложная помощь»? побыстрей приезжайте на Сколембик, 25, третий подъезд. Доктор Фальта, Людвик Фальта. Я принял лекарство, сильно закружилась голова… Боюсь, что потеряю сознание. Я оставлю дверь для вас открытой. Поторопитесь!..

Возмущенная ложью, Марсель попробовала встать, но поняла, что ноги подкашиваются, как ватные. Она застонала, слабо мотая головой — вот так-то уже лучше! Клейн осторожно помогал ей стоять, но голова Марсель запрокидывалась, ноги не держали, даже прислонить никак нельзя…