Оборотни космоса - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Белаш, Александр Белаш cтр.№ 17

Дёрнувшись, её веки закрылись и сжались.

— Почему ты... не мигаешь? — отстранившись, полушёпотом вымолвила Тими, будто выйдя из забытья. — Не смотри так больше.

— Извини, — выдохнул Pax.

Чистая, белая радость пришла к нему, как океанский прилив. Тими была до того прекрасна, что хотелось петь. Насколько она великолепна в каждой своей частице — дышащая жизнью, трепетная и горячая!

«Как хороша! она — совершенство, смотреть не устанешь!»

Зазвучал сигнал — включился компьютер, экран загорелся, а затем искусственный голос загадочно позвал:

— Гутойс Тими, вас вызывают для беседы, номер сорок два... Гутойс Тими, вас вызывают...

— Йо, как же я завозилась с тобой!.. — Поспешно помахав расчёской, Тими настойчиво, нетерпеливо сделала жест «уходи!» — Всё! готово! Сейчас я буду занята; пожалуйста, дай мне побыть одной! Не надо ничего тут подбирать! я сама уберу пылесосом...

— Кто-нибудь из знакомых? — Pax нарочно вставал помедленней, чтобы изучить экран, вспыхивающий беззвучными красными взрывами вызова — 42, 42, 42. Лицо его напряглось, глаза настороженно сузились, осанка изменилась, словно он готовился к броску, но Тими, активно жестикулируя, с уговорами теснила его к двери:

— О, Pax, какой ты стал красивый! просто прелесть! Сходи к девчатам, они тоже скажут, что ты похорошел! — А Пятипалый упирался, пятясь и не отрывая глаз от экрана. Там., вслед за красной пульсацией, высветился узор вызывающего — перевёрнутая чёрная звезда на тёмно-жёлтом фоне, сжатая с боков чёрными полосами.

Насилу выпроводила! и тотчас подсела к экрану, поспешно подрегулировала видеокамеру и микрофон, чтобы сорок второй номер хорошо видел и слышал её.

— Хадарк, привет, привет! Я не ждала тебя.

— Ждала, — властно улыбнулся парень на экране. Камера у него была поставлена умело, и, когда он изменил позу, уверенное движение обрисовало подтянутое тело — слиток мускулов и непреклонной воли. Тими почудилось, что от экрана тонко и волнующе повеяло куревом; она невольно задержала дыхание, боясь, чтобы воспоминание о мужском запахе не зажгло её раньше времени.

— .. иначе бы зачем ты оказалась одна в комнате? Ты всех разогнала... умница.

— Да ну тебя! — Тими притворно надула губы.

— Ведь тебе нравится, когда я выхожу на связь? О чём. поговорить с тобой сегодня? Скажи, что ты хочешь услышать.

— Может, о... — начала было она, но Хадарк поднял. руку, жестом приказывая: «Молчи!»

— Я ещё не рассказывал, какая у меня спальня. Она огромная, представляешь? Это не ваши градские норы, где всем положено по восемнадцать квадратных аршин. У нас мерят в саженях. Спальня застелена ковром — он густой и пышный, он глушит шаги и щекочет босые ноги; ложе просторное, под балдахином, рядом тумбочки чёрного дерева и большое, от потолка до пола, зеркало. Тихо, сухо, тепло, и ни звука не слышно...

Взгляд Тими понемногу становится женским — глубоким, чуть отуманенным медвяной поволокой.

— Ты пройдёшь по ковру мелкими шажками, совсем беззвучно. Ты нежна, как топлёное масло... Когда ты будешь там со мной, я обниму тебя.

Тими помалкивала, ни словом не возражая, и всё глубже втягивалась в новую, манящую игру. Взгляд недавно расцветшей и ещё робкой полудевушки-полудевчонки был смущённым и понимающим, растерянным и лукавым.; в нём. смешались уходящая в никуда детская невинность и жадное желание стать взрослой.

Хадарку нравилась эта юная гражданка — изящно сложенная, чарующая прелестью развивающихся форм, с миленькой круглой мордашкой и озорными глазками, но не утратившая ещё подростковой хрупкости.

Где уж им, с их «нравственностью и порядком», услышать в Эрке такие речи... А в Чёрном городе знают толк в обольщении. И знают цену чистеньким, здоровым, образованным девицам. Такие жёны в пустыне за градским периметром — на вес керилена!А дети от них могут стать гражданами и учиться на всех трёх образовательных ступенях. Главное — пусть девка придёт к мужу сама.

— Знаешь, — осмелилась-таки противоречить Тими, — это неприлично!..

— Что? — сразу напал Хадарк. — Быть любимой? По утрам потягиваться, когда на твоих губах и теле остывают поцелуи?.. Или летом, в полной тьме, выйти со мной на поверхность? Ты никогда так не гуляла. Тьма тёплая, тихая, как в сказке, — звёзд полным-полно, луна светит, ни огонька кругом... Я знаю прозрачные реки — понырять в них, повизжать, брызгаясь водой, понежиться на бережке, а в светлую пору — загорать... целоваться досыта... Ни ваши солярии, ни бассейны с таз величиной не сравнятся с реками и солнцем.. Купаться при полной луне... ты выходишь из воды серебряная и прелестная... Ты хочешь этого, да? я вижу, как ты млеешь. А ведь это доступно, Тими. Возьми — всё это твоё. Хоть завтра.

Девушка из града порывисто подвинулась, и Хадарк на миг сам. примлел, видя, как упруго покачнулась её грудь. Он с усилием сосредоточился — нельзя расслабляться, когда кадришь градскую! Только воля и натиск! лакомая добыча — в твоей западне. Вот она отводит взгляд, неуверенно улыбается, полузакрыв глаза... вот облизнулась! верный знак того, что скоро дозреет.

— Я... не знаю. — Тими прикусила губку, а потом растерянно отвела взгляд, как бы желая оглядеться. Умение кокетничать порой отказывало ей в разговорах с Хадарком. Но сдаваться нельзя! Парни любят, чтобы ты не уступала сразу, а поупираласъ, поартачилась. Наверное, парням от природы по вкусу обряд уламывания. Им так приятней, чтобы ты упрямилась, и лишь потом — сдалась. Ей это тоже нравилось — не сразу вешаться на шею, а сопротивляться, чтобы Хадарк злился на её упрямство. Обряд ставил всё на свои места — пусть мужчина не красуется одними мышцами, а докажет ей и силу своего ума. Она должна убедиться, что он хорош по всем статьям. Это должно происходить, как взмахи маятника, — мощь и нежность, ласка и нахрап, откровенность и вкрадчивость; здесь — весь вкус наслаждения, которого женщины ждут от мужчин.

Хадарк, Хадарк! это что-то! это не парень, а мужик, самец. Недаром в старину мужчины женились поздно, брали в жёны молоденьких, чтобы выучить их первыми, чтобы наставником был не мосластый ровесник, а накачанный и опытный мужчина. Тими хотела Хадарка, как обнюхавшийся плесени хочет опереться на что-нибудь надёжное и прочное. Речи Хадарка дурманили её, кружили; с каждым новым разговором Хадарк вершок за вершком завоёвывал Тими, становился ей... вроде отца! Как отца, она его смущалась, даже не подозревая, что такой — смущенной, всякий раз будто захваченной врасплох, растерянной — она нравится ему больше всего.

— Ты знаешь, ты чувствуешь сердцем... — убеждал Хадарк, любуясь своей избранницей; её тело, её смятение, её прерывающийся голос восхитительно тонизировали его. Тими заметила, что его голос зазвучал чуть иначе; её расширившиеся зрачки, где зияла глубина ожидания и неподвластных разуму желаний, встретились с его зрачками — сузившимися, острыми, наведёнными, как дула двух снайперских винтовок.