Монастырь - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Вагант cтр.№ 52

Начальник стражи кивнул.

– Вокруг посмотрите. Следы, может, что еще.

Женщину подвезли к Элле. Кон – здоровенный малый с квадратным подбородком и шрамом во всю щеку, отчего казалось, что он вечно ухмыляется – скинул ее вниз. Она упала на колени, отчаянно рыдая.

– Поднимись, девица, – сказал Элла, – никто тебя не тронет.

Та встала, дрожа всем телом и не переставая всхлипывать. Женщина оказалась хороша собой и совсем молода – лет семнадцати, не больше. С детского личика испуганно смотрели большие васильковые глаза, а в волосах застряли многочисленные соломинки.

– Пожалуйста, мой господин, пожалуйста, – запричитала она, вцепившись в ногу Эллы. Принц посмотрел на сира Гвалтера.

– Успокойся, сказано! – гаркнул начальник стражи. Он спрыгнул с лошади и, подойдя, сильно встряхнул девушку за плечи. – Кто ты? Что здесь произошло?

– Горцы, ваша светлость, прошлой ночью, целая толпа, – чуть не заикаясь, проговорила она, – отца убили, всех убили, сестру мою угнали и еще нескольких…

Гвалтер глянул через плечо. Один из разведчиков сделал шаг вперед.

– Похоже на то. Раны, как от ихних тесаков, и вот еще…

Он протянул своему начальнику обрывок тонкого кожаного ремешка, на котором болтались несколько клыков.

– Каменные Волки, вроде.

– Хм, непорядок, сир Гвалтер, – буркнул Элла. – В двадцати милях от Черных гор… Здесь что – нет господ?

Начальник стражи едва заметно поклонился.

– Теперь есть, ваша милость. Все ущелья и выходы из Нолтлэнда испокон веков охраняли и доныне охраняют бароны Глоу. Это ваши земли, самый их край.

– Вот оно что! – изумился Элла. Это означало, что лет десять в этих местах своего лорда не было вообще. Или двадцать? Принц задумался. Насколько он слышал, титул барона Глоу последним носил кто-то из бастардов короля Хэтберта, умершего больше чем полвека тому назад.

– Приберитесь внутри, – приказал Элла, – завтра с рассветом пойдем по их следам. У них пленники, значит, быстро уйти не смогут.

Несколько солдат немедленно скрылись в дверях постоялого двора, другие принялись расседлывать лошадей и разводить костры. Элла уселся на бревно, задумчиво жуя соломинку.

– Садись, – бросил он девушке. Та нерешительно топталась перед ним.

– Вы не оставите меня здесь, господин? – пробормотала она, теребя подол платья.

Элла отмахнулся.

– Ты жила тут эти два дня?

– Да. Спала на сеновале. Там, – она вздрогнула, скосив глаза на гостиницу, – мертвые лежат, я боюсь. И уйти отсюда не могу, тоже боюсь. Ждала, вдруг поедет кто по тракту, может, довезут куда.

Элла медленно окинул ее взглядом. Совсем еще девочка. Интересно, подумал он, а в том самом Глоу бабы есть вообще? А эта – да, очень даже ничего. Слегка миндалевидные, огромные, как озера, глаза, аккуратный нос, ямочки на щеках, и зубы белые, не как у простолюдинок обычно.

– Как зовут? – буркнул он.

– Теа, господин. – Ее губы предательски задрожали. – Не оставите? Я могу… прислуживать вам.

– Теа, а полностью как?

– Теодолинда, ваша милость.

Элла кивнул.

– Мертвецов сейчас оттуда уберут. Иди и для начала приготовь что-нибудь поесть. Если в доме нет ничего, спроси у Гвалтера – это тот, кто расспрашивал тебя.

Девушка с энтузиазмом кивнула и ринулась к двери.

– Постой! – окликнул ее Элла. За три дня пути ему до изжоги надоели бекон и копченые куски свинины с пивом. Теа остановилась как вкопанная, с ожиданием глядя на своего нового хозяина. – Вот что: если сможешь угостить меня какой-нибудь похлебкой, буду тебе очень благодарен.

Девушка задумалась на мгновение.

– Мяса тут нет, господин, а если и было, испортилось. Могу тыквенный суп сварить. Говорили, у меня хорошо получается.

– Тыквенный? Это как?

– Тыкву на мелкие кусочки порубить, потом на сковороде поджарить. Ежели у кого из ваших сало найдется – будет очень хорошо. Я его тоже на сковороду. С белым маслом, петрушку и кервель добавить, следом еще тимьян и сельдерей. Потом все это в глиняный горшок с кипящим молоком выкладываю. Молоко есть, корову только недавно доила. Посолить, конечно, белого перца немного…

– Горцы оставили здесь корову?!

– Да нет. – Теа смешливо фыркнула. – Она не привязана была, а как только суматоха началась, в поле сбежала. Я ее насилу сегодня поутру нашла… Так вот: этот суп в хлебе подавать надо, господин, но, боюсь, хлеба нужного сейчас испечь не удастся…

– К Вилу хлеб, – сказал Элла, сглотнув. У него уже потекли слюнки. – Давай, бегом.

Теодолинда стремглав бросилась внутрь, подобрав юбку и шлепая по пыли босыми ногами.

Прошло меньше часа, как Элла уже уселся за стол, с удовольствием уплетая дымящуюся похлебку из большой глиняной чашки. Здесь же нашлась кровяная колбаса и – о, чудо! – бутыль с белым вином, правда, излишне сладким на его вкус. На дворе уже стемнело; на окна, затянутые бычьими пузырями, падали отблески костров, что развели солдаты, и слышался их невнятный говор. Перед принцем Теа поставила плошку с горящей свечой. Сама она стояла на коленях возле очага, вороша угли, чтобы добавить туда очередную порцию дров.

Элла ел молча, время от времени поглядывая в ее сторону. Задница у нее, пожалуй, не менее аппетитная, чем эта сочащаяся жиром кровяная колбаса, решил принц.

– Теодолинда! – позвал он.

– Господин? – Девушка обернулась, напряженно глядя на Эллу. По ее лицу стекала капелька пота, на лоб упала непослушная прядка волос. Волосы у нее были очень красивые: светло-русые, слегка волнистые, пышной копной – правда, не вполне ухоженной – опускавшиеся почти до талии.

– Здесь есть удобная кровать?

– Конечно. – Она вскочила, отряхивая подол. – В одной комнате, ее отец для богатых путников держал. Я сейчас постелю.

Теа умчалась наверх; деревянные ступеньки легко поскрипывали в такт ее шагам.

Подождав немного, Элла пошел следом.

Комната действительно оказалась довольно приличная: чистая, с большим сундуком в углу, табуретом и столиком, на котором стояли свеча и кувшин с водой. На стене – Элла поразился – висела уже выцветшая от времени картина. На плотно пригнанных друг к другу досках безвестный художник намалевал несколько коленопреклоненных человеческих фигур в темно-красных одеяниях. Люди смотрели вверх на яркую звезду, одиноко висевшую над их головами.

БГільшую часть комнаты занимала кровать – с высокой резной спинкой и толстой периной, под края которой Теодолинда, закусив губу от старания, аккуратно заправляла простыню.

– Пуховая, господин, – сказала она, поклонившись. Чуть помолчав, нерешительно добавила: – Могу ли я спросить?..