Роботы - мстители - читать онлайн книгу. Автор: Александр Белаш, Людмила Белаш cтр.№ 58

«У нас хорошо, – писал Шагдах, – и как бы не стало еще лучше».

«На Аркадии дело дрянь, – переводил про себя Хац, – и чем дальше, тем дряннее».

«Относительно лепной керамики в стиле северной династии Ир-Шэк я думаю, что ты не вполне прав, полагая, будто мастера времен Ир-Шэк поддались влиянию юго-восточной школы и даже посылали молодых на ученичество в Томахин. Они почти безвыездно жили в столичном Кобхаре, совершенствуя свое искусство в изоляции от мастеров юга…»

«Северные партизаны на переговоры не пойдут, и не надейся, – страдая, понимал Хац. – Они там плотно окопались и на своих базах натаскивают молодняк ставить мины и устраивать засады».

«…а купечество обеспечивало обмен предметами культуры между зеленокожими и серовато-желтыми, что способствовало взаимному обогащению школ мастеров, но не их слиянию…»

«Торговля „жгучей пудрой“ и „веселой жижей“ процветает, причем посредничают офицеры экспедиционного корпуса; навар такой, что всем хватает, но миром и не пахнет…» – сквозил подтекст.

Войска, превратившие счастливую Аркадию в горячую точку, Хац видел только в новостях по телевизору. Он не встретил вторжение вместе со своим народом – корабль, на котором (впервые в жизни, кстати) летел Хац, был арестован Галактической полицией перед тем, как миротворцы высадились на планету, и первое, чему он научился под арестом, – молча молиться, чтоб чужие не разнюхали подробно, кто есть кто, а то выяснится, что юнга Хац – совсем не юнга Хац, и не сирота, а сын управляющего плантацией, где выращивают то, что нельзя выращивать. Слава гадьим богам, архивы экспортной компании пришельцам не достались, и его признали жертвой незаконного найма, со всеми вытекающими льготами. О судьбе родных он узнавал в интернате урывками, по «черной почте» и за деньги. Возможно, что батюшка с матушкой там, в топких джунглях, радовались, что их сын выучился на менеджера. О своей эстрадной карьере Хац домой не сообщал – это пристало среднеполым «шнга», коими, собственно, и являлись Кайгусь, Мика и Киута – эти вырвались с Аркадии по репатриации, но им (орбитальный пилот, химик-технолог и инженер-энергетик) не польстило стать на прародине младшими медичками, высиживать яйца или улыбаться за прилавком, и они расплевались с отчизной, что-то крупно наврав в федеральном консульстве. Они, середняги, и Хаца сманили из офиса в театр – что, мол, зря дискриминацию вкушать, танцами больше заработаешь.

Пряча письмо, Хац внутренне вздохнул о жарком солнце и густом горячем воздухе Аркадии, о квашеном мясе, которого здесь не поешь в охотку – сразу носом засопят, наморщатся…

Донти украдкой потянулся за новым кусочком съестного. Хац проследил за его четырехпалой лапкой – стало легче. Две расы, у которых восемь пальцев на все руки, – как-то сродни, будто двоюродные братья, хоть одни ящеры, а другие – ночные лемуры. Он уже ловил Донти на попытках сложить кисть по-ихэнски; нет, братишка, не выйдет, эти клешни от рождения даются такими, что все пальцы большие и противопоставлены парами. Донти в этом ужасно завидовал Хацу,

И еще почему Хац любил ньягончика – тот был по-детски теплый, греющий. И вы бы его полюбили, имея температуру тела + 41° по Цельсию и хронически озябнув за зиму. Каково оно было в зиму – два нагревателя парят, комнатка закрыта наглухо, партнерши прижмутся с боков поплотней (и объясняйся, не срываясь: «Нет, это не мои жены и вообще не женщины, а средние. У них нет пола, понимаете?»), а в туалет идти – как из дома в промозглую ночь нагишом.

Хац слушал аварийного бухгалтера, понимал и кивал. Да, положение аховое.

Аварийный говорил, говорил и наконец намекнул:

– Вы, может, велите ребенку уйти? Разговор не для детских ушей.

– Он не расскажет никому. Правда, кой Донти?

– Чтоб я умер от веревки, – чирикнул лупоглазый кроха.

– И все же…

– Ему велел взрослый, он будет молчать. Если он виснет на мне – это не значит, что он не понимает слова «нельзя».

Хац знал больше, чем сказал, – отец Донти, Наито, да и все его родственники во многих поколениях были членами «нао» – чего-то среднего между дворянской фамилией, племени с общим тотемом и мафиозным кланом. Без жесткого порядка и нерушимых традиций в нао вряд ли удалось бы столетиями соблюдать порядок в подземных мегаполисах мира Ньяго, выжженного глобальной войной.

– Ну так вот – чтобы поддержать театр, нам придется пойти на непопулярные меры…

И тут ворвалась Бенита – горящая, художественно встрепанная, в черном пленчатом трико.

– Хац, ты слышал?!!

– Нет, – сознался Хац, – но я сейчас услышу от тебя. Только быстрее – у нас разговор…

– Труха ваш разговор! О деньгах, да? Хац, деньги у тебя в шкафу!

– Неправда.

– Правда! Наш Фанк – киборг Хлипа!!

Следующие пятнадцать минут бухгалтер с Бенитой наперебой объясняли Хацу, кто такой Хлип и что он значит для централов. Донти тщательно слушал и понял по-своему – мотаси Фанк знал драгоценный секрет, и за это ему распилят голову, а все кассеты, где записан мотаси Фанк, стоят много-много.

– Фанк не является юридическим лицом, – напирал бухгалтер, – он даже сам себе не принадлежит. Поэтому записи с его участием – собственность театра. Поймите, Хац, с тех пор как суд и профсоюз временно утвердили вас внешним управляющим «Фанк Амара», вы вполне можете распоряжаться этими записями в пользу предприятия.

– Сандра Вестон, сестра Хлипа – чтоб ей Туанский Гость приснился! – уже заявила через адвоката, что Фанк принадлежит ей как наследнице, и подает в суд на Хармона. Мало ей, коряге, миллионов брата! Вот же тварь ненасытная! – кипятилась Бенита, перебирая кассеты. – Хац, сколько их у нас осталось после шмона?

– Не считал. Штук пятнадцать, наверно. Плюс фотографии Фанка.

– Хац, все в сейф! Я буду не я, если через час тут не окажется толпа хлиперов. Они же пол выломают, по которому ходил их Файри!..

– Лучше в банковскую ячейку, – бухгалтер знал, как хранить ценности. – И я бы посоветовал усилить охрану здания.

– Спасибо, я вас выслушал, – Хац сгреб внезапно обретенное богатство. – Я сделаю как лучше, только сам. Донти, коно, ты будешь ездить на мне целый день?..

Донти неохотно слез с удобной живой вешалки; цапнув еще ветчины, он сел на край стола, перевил длинные ноги и, закрыв глаза, заявил:

– Через восемь секунд сюда войдут Доран и человек-великан с волосами в крапинку.

– Это у него номер такой, – пояснила Бенита ошарашенному бухгалтеру, а наученный горьким опытом Хац тотчас же пошвырял кассеты в стол и запер ящик.

– …Шесть. Семь. Восемь.

На счет «восемь» дверь открылась – и все онемели.

– Нет-нет, камера не включена! – предупредил Доран; полуседой (масти «перец с солью») верзила Негели держал наплечную камеру объективом в потолок и тихо гонял жвачку за щекой, наблюдая за ситуацией, – он умел угадывать желания босса по еле уловимым жестам.