Теория страсти - читать онлайн книгу. Автор: Сандра Мэй cтр.№ 16

— Лично я ни на секундочку не поверю, что это — Зануда Шелтон. Парни с факультета искусств болтали зря.

— Ее повезла Рокси, вышли они вместе…

— Может, сестренка? Подруга. Приезжала погостить, теперь уезжает. А Зануда сидит себе дома и учится.

— Моя говорила, она сама видела…

— Не, ну волосы, это я понимаю, покрасить можно. Но Зануда сутулая! У нее голова вечно грязная, очки жуткие, а у этой телки ноги от ушей, прикид вполне клевый, причесон отпад. Никаких очков. Потом, она смеется! А кто-нибудь из вас видел, как смеется Зануда Шелтон? Подожмет вечно свои губки и сверлит взглядом. Однажды она рассыпала свои талмуды в библиотеке, я хотел помочь, так она так на меня посмотрела, будто я на ее девственность посягаю.

— А чего это ты делал в библиотеке?

— Лорну ждал. Мы договорились в кино сходить. Нет, вы как хотите, а это не Шелтон. Не может такого быть.

— Ну не Шелтон… Не суетись. Приедет Рокси, спросим у нее напрямую.

— Лады. Ну что, в кино?

— Пошли.

Серебристый лайнер взмыл в небо. Рокси хлюпнула носом, краем глаза заметила, что на нее смотрит какой-то симпатичный парень, и тут же полезла за пудреницей.

В салоне самолета окаменела от восторга Констанция Шелтон. Стальная птица уносила ее в небо, и все громче рокотал прибой в ушах девушки, а когда солнце неожиданно вырвалось из облаков, Конни рассмеялась, прижав ладони к щекам.

Она не могла припомнить, когда в последний раз была так счастлива.

В безоблачно-синем небе над Атлантикой появилось одинокое облачко. Оно выглядело легким и невинным, но при взгляде на него старый рыбак Антонио Серехильо спешно выбрал из воды нехитрую снасть и торопливо завел мотор своей старенькой лодчонки. Лучше подстраховаться.

На острове Эльютера старый Босуорт дружески подмигнул Шону Айвенсу, и тот зарделся, как мальчишка.

— Я же говорил, волшебное место. Только сегодня со своей малышкой не увлекайтесь. Лучше погуляйте по острову. Что-то мне не нравится эта тишина.

Шон с тоской взглянул на настенный календарь. Жаль, что на серфе нельзя уплыть далеко-далеко. Сегодня понедельник. Сегодня приезжает мисс Шелтон, будь она неладна. И как все это объяснить Карле?

Джейн Смит посмотрела на часы, сняла телефонную трубку и набрала номер отеля в Огайо.

— Док? Наша девочка уже час, как летит, наш мальчик ждет ее на острове. Ну разве мы не молодцы?

— Ох, Джейн, я почему-то волнуюсь…

— Пигмалион тоже волновался. Бодрее, док. Делайте свой доклад и возвращайтесь. Май обещает быть сказочным.

— До скорого, Джейн. Подготовьте мне списки на пересдачу.

— О'кей. До встречи.

Песчинки взметнулись над белым пляжем и опали. Карла доверчиво взяла Шона за руку.

— Я не хочу, чтобы ты сегодня уходил.

— Карла, я…

— Молчи. Я католичка. Мне стыдно даже думать о том, что я собираюсь сделать. Поцелуй меня.

— Карла, я… А, провались оно все!

Лайнер заходил на посадку в аэропорт Майами.

Частным извозом человечество занимается давно. С тех самых пор, как первая лошадь встала под узду. Человечество страшно любит ездить на чужом горбу. По крайней мере, одна его половина.

Вторая же половина располагает этим самым горбом, а также не лишена некоторой доли алчности. Если богатому бездельнику легче раскошелиться, чем доехать до места на своем авто, то почему бы не подвезти этого богатого бездельника, прилично на этом подзаработав?

На Багамские острова отправляются, как правило, именно богатые бездельники. Только им это по карману. И делать там нечего. Таким образом, все упирается лишь в средство перевозки. На плот богатые бездельники не согласятся, на тачке до Багам не доедешь. Остается два вида транспорта: водный и воздушный.

Водный вполне хорош, доступен всем и довольно дешев, но в силу этого здесь сильно развита конкуренция. Примерно пятнадцать капитанов катеров, лодок и катамаранов на одного богатого бездельника.

Остается воздушный. Здесь нужно быть профессионалом, иметь лицензию, иметь, наконец, сам самолет, а кроме того, обладать безупречной репутацией.

Конкурентов здесь тоже хватает. В данный момент их ровно на одного больше, чем надо. Будь проклят Дон Мартинес со своей расписной этажеркой!

Именно так размышлял молодой человек двадцати восьми лет, наблюдавший, как разрисованная орлами и драконами шестиместная «дакота» его единственного конкурента, пыхтя и скрежеща, идет на разбег.

Молодой человек стоял рядом с младшей сестрой взлетавшей «дакоты». Точнее, с братом. Четырехместный «дакота-дуглас», умеренно ржавый. Габаритные огни по бокам фюзеляжа презрительно таращились на раскрашенную нахалку «дакоту».

Молодой человек сердито хлопнул ладонью по фюзеляжу, лишь в последний момент разжав кулак, ударом которого намеревался угостить железного друга. Отошел в тень, повалился в пыльную траву аэродрома и уставился в небо пронзительными зелеными глазищами.

С самого детства Дик Джордан знал, что у него именно глазищи. Мать удивлялась:

— В кого у тебя такие глазищи? Прям прожектора.

В школе учителя смотрели в них с ненавистью:

— Что вытаращил свои бесстыжие глазищи? Марш домой и без отца не приходи.

Они прекрасно знали, что отца у парня нет. Отец был шофером-дальнобойщиком и погиб в аварии несколько лет назад. Знали учителя и то, что Дик Джордан страшно, неистово переживает смерть отца. Знали — и постоянно напоминали о ней.

— У, глазищи твои нахальные…

Девушки не выдерживали с ним больше недели, и тогда по барам полз шепоток:

— Не могу я в его глазищи без дрожи смотреть. Так и кажется — возьмет ножик и зарежет, ей-Богу, девочки! Чокнутый он!

Так всю жизнь. Все двадцать восемь лет. Ну, может, за вычетом первых трех-четырех.

Да, Дику Джордану было двадцать восемь лет, из них четырнадцать, то есть половину, он провел в пути. Дорога поманила его однажды, мелькнула загадочным изгибом пыльной улыбки, и зеленоглазый, рыжий, бесшабашный парень из Техаса поверил этой лживой, лицемерной, продажной и доступной блуднице — дороге.

Она ложилась под всякого, легла и под него. А Дик Джордан ни разу не пожалел об этом. Он впитывал мир, как губка — воду, учился всему разом, и хорошему, и дурному, отчаянно дрался и отчаянно влюблялся, но ни разу не захотел только одного: собственного гнезда.

Он сменил тысячу профессий, сходил на войну, проплыл вокруг земного шара вслед за солнцем и вернулся на самолете навстречу восходу. Он говорил на пятнадцати языках мира, везде был своим и никогда не принадлежал никому.