Супружеская жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Эрве Базен cтр.№ 57

— Да что там говорить, их невозможно оставлять одних, — ноет Габ уже в сотый раз.

Во вторую половину дня будет легче. Запирают дом. Для тех, кто ушел один, ключ прячут под отстающую плитку на крыльце. Женщины идут к морю мощным отрядом, но ни одна не пойдет в воду, пока мамуля не подаст сигнал по своему хронометру; к положенному сроку она еще прибавит для безопасности добрую четверть часа. Габ и Мариэтт купаются недолго, но остаются в купальных костюмах, чтоб заполучить коричневый загар, который будет оттенять белые полоски, закрытые бретельками. Они бдительно следят за детьми. Глубина, на которую имеют право в четыре года или в шесть лет, измеряется по уровню погружения в море соседних взрослых купальщиц. Слышно, как Габ вдруг кричит, ее южный акцент и лексика просто расцветают на солнце:

— Тю! Они слишком глубоко зашли! Мариэтт, видишь ту дылду, что купается рядом? Ей и то по горлышко!

Вся детвора возвращается, со всех течет вода. На всех сразу накидывают полотенца, ведут мальчиков под один тент, девочек — под другой, и женская команда бурно принимается за работу. Мариэтт вытирает, Габ растирает, мамуля наставляет:

— Нечего, нечего, надевай свитер. Да поживей!

Полковник (если он в это время не разделяет радостей мужской команды — Гимарша-старшего, Гимарша-младшего и кузена, устроившихся с удочками на набережной Пор-Мариа) злится и ворчит:

— Уверяю тебя, даже на экваторе они бы кричали, что море холодное!

Я хожу за ними, стараясь изо всех сил, чтоб они меня не замечали. Но не удается. Все же меня прощают.

— Когда у Абеля свободное время, — говорит Мариэтт, — он не знает, куда себя деть, чем заняться.

В общем, такой же ребенок! Сказать по правде, я был бы рад где-то побродить, переменить обстановку, поехать в другое место. У меня нет призвания к игре в кубики, как у Мариэтт; отдых обеспечивает семьям большую близость, ибо это время они вместе со своими детьми и всем своим племенем проводят в толпе себе подобных. Если б мне предоставили свободу действий, я бы знал, как использовать свободное время (по-своему, конечно). Но ведь речь идет лишь о том, что подходило бы для меня (да и то не обязательно) и вместе с тем подошло бы и для моей жены, для моих сотрапезников и, главное, для детей, «так мечтавших побыть наконец с папой». В отпуске находится только адвокат. Но не я сам. Гимаршам даже в голову не придет, что в семье бывает необходимо отдохнуть друг от друга.

Что, от этого сердце остановится, что ли, или легкие перестанут дышать? Нет, безусловно, отдохнуть порознь полезно. А раз так не получается, то отец семейства, пока* еще слишком белокожий, но волосатый, ожесточенно роется в полужидком песке, снова и снова осыпающемся в ямку, рядом с которой должен возникнуть форт звездообразной формы, изобретенной еще Вобаном. Хотя опыт учит, что с помощью фашин из морских водорослей и редутов из гальки этот форт продержится не больше, чем четверть часа, и исчезнет с первым приливом.

Увы! Я полон почтения к человечеству. Заставляю себя трудиться еще пять минут и усердствую изо всех сил. Заканчиваю, и как раз в этот момент налетает волна. Следовало бы принять участие во всеобщем волнении.

— Башня! — пищит Жюльен. — Скорее, дядя Абель, почините-ка ее.

Но дядя Абель уже направился к тентам и вдруг поворачивает туда, где идет игра в гандбол, всегда собирающая самых приятных завсегдатаев пляжа. Тут полно молодых стройных фигур с оголенными плоскими животами, с классически чистыми линиями груди, узкими бедрами. Нередко тут встретишь и нашу третью команду: Симону, Анник, их приятельниц и друзей, иной раз приходит Арлетт — перебежчица из группы вязальщиц, бывает тут и Роже — перебежчик из компании рыболовов. Если игроков не хватает., зовут и меня. От моего спортивного прошлого у меня сохранилась некоторая сноровка.

И мне хочется поиграть, резким ударом послать мяч к Анник, и тогда она подпрыгнет так, что вздрогнет ее упругая грудь, и крикнет:

— Ужасный человек!

Но игра быстро надоедает мне. В общем, я не умею развлекаться и не знаю, что меня могло бы заинтересовать. Я теперь совсем не компанейский человек. Я убегаю от того толстого поверенного, которому очень хочется дружить со мной, но ведь он словно привязан к телефонной трубке и ни о чем не может говорить, кроме своих служебных дел. Впрочем, я похож на него. Даже в купальных трусиках выступаю с таким достоинством, будто с моих плеч ниспадают складки невидимой адвокатской мантии. Так же, как этот поверенный, я ожидаю возвращения к судебной трибуне. Нет, мне здесь не место, отворачиваюсь и ухожу. Напрасно тратил время.

Как-то раз я решил отправиться вместе с Эриком и тестем. Они разрезали червей пополам, вытаскивали улиток из их «домиков», брали своими толстыми липкими пальцами рыбьи потроха и нацепляли на крючки всю эту гадость. Домой возвращались с полной корзиной добычи, и, когда на большом блюде трепетали их рыбные трофеи с выпученными глазами, оба моих спутника указывали пальцем на самую мелкую рыбешку.

— А вот эту, — говорил тесть, — эту самую корюшку поймал Абель.

Иной раз мне случается погрузить девиц в свой старый автомобиль, наконец вернувшийся ко мне из ремонта, почтенный возраст которого вызывает шутки всех моих пассажирок, и мы совершаем поездку до Сарзо, Сент-Анн или Пор-Луи.

Иногда я пытаюсь побыть в одиночестве. Ухожу, отправляюсь в самый дальний конец бухты, где никогда и ничего не прибирают, где земля и вода сливаются в какой-то лохматой бахроме и несут друг другу свои отбросы. Море прибивает к берегу пену, «скелет» каракатицы, разбитые раковинки, слизистые водоросли, дерево; земля сбрасывает в море гравий, дохлую кошку, упавшую набок каменную глыбу, из которой бы у древних кельтов вышел превосходный менгир, засаленную бумагу, бидон из-под технического масла, коробку от сардин с завернутой в трубочку крышкой, апельсиновые корки и меня самого. Я поднимаю плоскую гальку, на которой перекрещиваются белые полосы, потом легкую розовую пластинку — это проделка моря, отшлифовавшего обломок кирпича, потом кусочек кровельного шифера. Адвокат Бретодо осматривается. Озирается. Нет, его здесь никто не увидит. Он наклоняется и, размахнувшись, бросает камушек. Увы, три посредственных рикошета — вот все, чего он добился.

— Плоховато! — кричит Тио, появившийся из-за скалы. Оказывается, он искал меня и послан захватить и увести с собой. Я снова попадаю в дамское общество, женщины устроились надолго, их языки и пальцы уже в действии, вязанье и сплетни продолжаются. Иногда я попадаю сразу на весьма любопытную историю.

— Ее первый муж умер, — рассказывает мамуля, — и это произошло при весьма странных обстоятельствах.

Кто? Впрочем, это не имеет значения. Теща продолжает:

— Представьте себе, у жены упало в воду обручальное кольцо. Она закричала: «Жером, пойди найди, пожалуйста. Ведь есть примета: если потерял обручальное кольцо, случится несчастье». А он не решался — и заметьте, он умел плавать, — но в этом месте было три метра глубины. Говорят, он ей пятнадцать минут твердил: «Куплю тебе новое». Но она была безутешна: «Нельзя покупать другое кольцо, как же ты не понимаешь, это то же самое, что снова замуж идти». Это его разволновало. Нырнул, поискал на дне, нашел кольцо и даже успел выбросить его на берег. И вдруг тут же утонул от внезапного кровоизлияния.