Таверна трех обезьян - читать онлайн книгу. Автор: Хуан Бас cтр.№ 13

Буйные молодчики явились, накачавшись до бровей спиртным, одержимые желанием повеселиться на всю катушку, и сверх того, у каждого на поясе болталось по револьверу. Они приняли фехтование Тибальда и Меркуцио – их играли безвременно почившие Тобби Пропащий и Уилбур Секач – за настоящую дуэль и моментально разделились на два лагеря, побившись об заклад на участь того или иного соперника. Смертельный удар, который Тобби-Тибальд нанес, слегка кольнув острием шпаги в подбитый тряпками камзол Уилбура-Меркуцио явно показался совершенно неубедительным тем, кто ставил на второго бойца, и разгорелась ссора. За криками и бранью последовали толчки, удары, полетели бутылки, а затем началась жаркая перестрелка, наполнившая салун дымом и ставшая причиной страшной сумятицы и горестных утрат.

Тибальд и Меркуцио неосмотрительно спустились со сцены, дабы попытаться объяснить, что все это лишь вымышленный мир поэтической фантазии, и первыми схватили свинец. Два ковбоя с ранчо Пахарито полегли, подставившись под огонь своих же товарищей, еще трое или четверо батраков получили ранения различной тяжести, и… Эта ужасная картина встает перед глазами, словно наяву, и я не в силах удержать горючих слез: Констанс, нежный цветок Сохо, была убита выстрелом в голову, пуля попала точно между ее дивных глаз цвета волн темно-синего Северного моря… У меня не было времени ни оплакать возлюбленную, ни даже прижать к груди ее безжизненную головку. Двое из тех жестоких убийц воспользовались царившей в салуне суматохой и, одержимые похотью, разгоряченные воспламеняющей смесью алкоголя и насилия, мигом подхватили вашего покорного слугу и понесли. Словно волки, поразбойничавшие в овчарне, они вытащили меня из «Пивной кружки» и швырнули с прискорбной небрежностью поперек спины рыжей лошади, которая тотчас сорвалась с места в карьер, повинуясь всаднику – одному из тех сомнительных типов. Прежде чем пришпорить скакуна, грубый ковбой рукой, которой не держал повод, потрепал меня за яйца, а зачем, – из эротических или враждебных побуждений – я не берусь судить.

Со временем я пришел к выводу, что эти скоты не были содомитами в полном смысле: не увидев ни одной юбки после того, как сдуру прикончили единственную женщину, находившуюся в поле зрения – бедняжка моя, прости меня за грубость, если слышишь сейчас с небес – они по достоинству оценили мой благородный облик белокурого атлета и решили довольствоваться лучшим из того, что есть.

Мы неслись галопом, причем меня растрясло, словно мешок костей, а желудок взбунтовался, чему немало поспособствовал тяжелый ужин из бобовой похлебки с салом, обильно сдобренный пивом, которым нас угостил хмурый хозяин салуна. На рассвете мы примчались на ранчо. Едва сняв меня с лошади, всадник – позднее я узнал, что его звать Сухой Фестус – прижался своими липкими губами к моему чувственному рту, и меня вывернуло наизнанку; столь бурная реакция сразу поумерила его пыл.

Местность, где мы находились, производила гнетущее впечатление: унылая голая степь, где не было ничего, кроме загона с сотнями голов скота (животные словно инстинктивно почуяли страсть, витавшую в воздухе, и мычали в ночи протяжно и обреченно) и лачуга, которая служила ночлегом моим радушным хозяевам. Каждый из пятерых недоумков, уцелевших в перестрелке, желал заполучить меня в личную собственность и вкушать со мной плотские радости безраздельно. А посему они вновь схватилсь за револьверы, порываясь изрешетить друг друга. Однако барабаны были пусты, а поклонники моих прелестей слишком пьяны, чтобы перезарядить оружие в темноте. И они договорились разыграть меня в покер.

Они обмотали лассо мой мужественный торс и поволокли в свою хибарку. Но прежде, чем переступить порог, я успел различить в отдалении смутный силуэт главной усадьбы имения, где обитал бессердечный владелец ранчо Пахарито Джон Фэтфингер, он же Большой Джон, он же Толстый Палец, первопроходец, сколотивший состояние собственными руками. В комнатах на втором этаже все еще горел свет. Ковбои отпустили парочку острот на этот счет: мол, Мария Кончита, его жена-мексиканка, которую втихомолку прозвали «Женщина-вулкан», не наигралась пока толстым пальцем Большого Джона.

Как только меня завели в лачугу, Пустомеля Билл, второй из моих похитителей, чтобы никто не нарушил нашего уединения, снаружи загородил вход коровой, что было, конечно, самым простым решением, однако, оставляло его самого вне игры. Поэтому, поставив у порога живую баррикаду, он попытался влезть в хибару через узкое оконце, что оказалось далеко не легкой задачей. Его приятели не поспешили вызволить его из затруднительного положения, напротив, воспользовались его беспомощностью, чтобы вывести из игры, и врезали от души рукоятками револьверов по затылку. Они явно перестарались: Пустомеля Билл так и не пришел в себя, так и висел вниз головой в оконном проеме, пока его останки, вернее, то, что от них оставили стервятники, не были преданы христианскому погребению несколько дней спустя.

С помощью упомянутого лассо меня привязали – словно одну из тех восхитительных свиных колбасок, обернутых ломтиками бекона, которыми мы с Констанс с наслаждением лакомились во время поездок в Брайтон – к несущей балке, державшей потолок лачуги. Усевшись на пол у моих ног, они без дальнейших проволочек взялись за карты.

Игроков, от которых зависело мое ближайшее будущее, осталось четверо: Грязный Сэм, Сухой Фестус – с ним я уже свел близкое знакомство – Чарли Скунс и Малыш Джереми. Чтобы продлить игру и сделать ее еще азартнее, они решили поставить на кон по пятьдесят монет серебром: по уговору, меня получал тот, кто сорвет банк, ободрав всех остальных партнеров.

Они разыгрывали одну из разновидностей покера, известную как «Цинциннати», где каждому игроку сдается по две карты втемную, затем выкладывается прикуп из пяти карт; вскрывают по одной после каждого круга торга. Комбинация составляется из двух своих карт и трех любых из прикупа.

Коварство этого варианта покера в том, что у нескольких игроков может оказаться на руках одинаковый набор – из-за того, что комбинация строится из тех же пяти общих карт прикупа, лежащих в открытую; кроме того, сама система ставок приводит к резкому увеличению банка. В настоящее время я поднаторел в карточных играх типа «Цинциннати», но тогда, сообразно своему воспитанию и британскому происхождению, я был заядлым игроком в бридж, который намного сложнее и изысканнее покера; ну, а в покере я, конечно, не разбирался.

Итак, ввиду всего вышеизложенного, после первых трех сдач равные вначале кучки серебряных долларов претерпели существенные изменения. К моему ужасу выигрывал Сухой Фестус: из-за свинцово-серой от грязи кожи, ибо ковбой, очевидно, десятилетиями не притрагивался к воде, и желтых лошадиных зубов он выглядел самым отвратительным из всех, хотя, надо признать, Грязный Сэм и Чарли Скунс в своем безобразии мало от него отставали. Иное дело – Малыш Джереми: красивый, опрятный юноша не старше двадцати лет с волнистой каштановой шевелюрой, глазами испуганного олененка и еще безусый. Если кому-то из четырех недоумков суждено стать моим насильником, я бы предпочел, чтобы меня заполучил юный Джереми, обладатель девичьего личика.

Много месяцев спустя сам Джереми признался мне, что до появления Женщины-вулкана, жены хозяина, дамы без предрассудков, его жизнь на ранчо Пахарито была очень нелегкой, и довольно часто он даже не мог сесть в седло.