Эвервилль - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Баркер cтр.№ 91

Потом и Феба перестала ему сниться. Джо плыл как сквозь пелену грязного дыма. Он был слишком слаб, чтобы сформулировать хоть одну мысль. Мимо него проплывали корабли, но он их не видел. Если бы видел — они скрипели и кренились, битком набитые пассажирами, удиравшими с Эфемериды, — наверное, попытался бы ухватиться за какой-нибудь канат и забраться на борт, а не двигаться в обратную сторону, куда его несло течением. По крайней мере, он бы заметил застывший на лицах беглецов страх и приготовился к тому, что ждало его на островах архипелага. Но он ничего не различал, не знал и потому плыл все дальше и дальше, ми мо тонущих судов и спасавшихся вплавь обреченных пасса жиров. Он не увидел ни желтоватого пепла, местами так покрывшего поверхность моря, что вода казалось плотной, ни полыхавших вокруг кораблей.

Постепенно волнение моря стихло, и ослабевшее течение вынесло его к берегам острова, носившего в славные времена название Мем-э Б'Кетер Саббат. Там он и остался лежать на берегу, посреди мусора и обломков, в беспамятстве, больной и беспомощный, а на острове гибло все живое, а те, кто его погубил — иад-уроборосы, — подходили все ближе.

Трудно измерить расстояние, разделявшее остров Мем-э Б'Кетер Саббат и горы, где карабкались в тот момент вверх по склону Тесла и Феба Множество мыслителей в обоих мирах, в Косме и Метакосме, издавна пытались создать формулу, которая позволила бы вычислить расстояние между ни ми, но к единому выводу так и не пришли. Согласились толь ко в одном: единого правила, а также единиц измерения для этого нет. Ведь расстояние между мирами — не отрезок пространства между двумя точками, а различие в состояниях. Потому одни считали, что проще всего считать это пространство исключительно абстрактным, подобным тому, что отделяет почитателя божества от самого божества, и предлагали для такого случая особую систему координат. Другие полагали, что на пути из мира Альтер Инцендо в мир Субстанции душа претерпевает столь радикальные изменения, что описать и подвергнуть анализу дистанцию между ними (если здесь уместно слово «дистанция», в чем они сомневались) можно лишь в терминах духовной эволюции. Однако последнюю гипотезу признали несостоятельной, поскольку идею духовной эволюции отдельно взятой личности сочли ересью.

Были и третьи. Они настаивали на том, что любое взаимопроникновение между Сапас Умана и морем сновидений совершается лишь в сознании, и потому все попытки вычислить физическое расстояние между ними обречены на провал. Воистину, уверяли они, с тем же успехом можно измерить промежуток между одной мыслью и другой. Оппоненты называли эту теорию пораженчеством и вульгарной метафизикой. Они напоминали, что человек вступает в воды моря сновидений трижды, а всю остальную жизнь оно не достижимо даже в мыслях. Не совсем так, возражал лидер третьей группировки, мистик из Джума по имени Карасофия. Стена, разделяющая Метакосм и Косм, постепенно становится тоньше, и скоро наступит время, когда она окончательно рухнет. Тогда разум Сапас Умана, который кажется столь наивным и конкретным, даже в своем зачаточном состоянии станет главным производителем чудес.

Если бы Карасофия не погиб за свои идеи от руки убийцы на поле подсолнухов близ Элифаса, он мог бы заглянуть в мысли тех, кто собрался на праздничный парад в Эвервилле, и нашел бы в них подтверждение своей гипотезы. Все участники парада грезили наяву.

Взрослые мечтали стать свободными, как дети; дети меч тали получить родительскую власть.

Любовники глядели друг на друга и видели будущую ночь; старики и старухи смотрели на свои морщинистые руки или в голубое небо и видели то же самое.

Кто-то грезил о сексе, кто-то — о забвении, кто-то — о разгульном веселье.

А дальше по маршруту парадного шествия, возле окна, из которого он недавно вывалился на тротуар, сидел чело век, грезивший об Искусстве: о том, как его получит и навсегда перейдет предел времени и пространства.

— Оуэн?

Будденбаум не думал, что увидит его еще раз, по крайней мере, не в этой жизни. Но мальчишка стоял перед ним, та кой же, как прежде.

— Здравствуй, здравствуй…

— Как ты? — спросил Сет.

— Терпимо.

— Хорошо. Я принес холодного пива.

— Очень предусмотрительно.

— Считай это предложением мира.

— Принято, — сказал Будденбаум — Иди сюда, садись. Он похлопал по доскам рядом с собой.

— У тебя усталый вид.

— Не выспался.

— Молоточки мешали?

— Нет. Думал о тебе.

— Господи.

— Я хорошо о тебе думал, — уточнил Сет, усаживаясь рядом с Будденбаумом.

— В самом деле?

— В самом деле. Я хочу пойти с тобой, Оуэн.

— Куда?

— Туда, куда ты уйдешь после парада.

— Я никуда не собираюсь уходить, — возразил Будденбаум.

— Ты останешься жить в Эвервилле?

— Я нигде не останусь жить.

— Это способ от меня отделаться, — заметил Сет, — но почему ты не говоришь прямо? Скажи, я встану и уйду.

— Нет, это не способ от тебя отделаться, — ответил Оуэн.

— Тогда я не понимаю.

Оуэн обдумывал что-то, глядя в окно.

— Я слишком мало о тебе знаю, — проговорил он — И все же, мне кажется…

— Что?

— Я никогда никому не доверял, — сказал Оуэн. — Вот в чем дело. Хотелось доверять, и не раз, но я боялся разочарования. — Он посмотрел на Сета. — Знаю, я сам себя обманы вал, я придумывал себе чувства, — продолжал он, явно в смятении, — наверное, и любовь придумывал. Но это был мой выбор, так я защищался.

— Ты никогда никого не любил?

— Я испытывал страсть. И не раз. В последний раз — в Италии. Забавно. Унизительно, нелепо, весело. Но любовь? Нет. Я никому не доверял настолько, чтобы полюбить. — Он тяжело вздохнул. — Теперь уже поздно.

— Почему?

— Потому что любовь — это человеческая страсть, а я скоро стану свободным от всяких чувств. Вот я тебе все и сказал.

— Ты хочешь сказать… Ты перестанешь быть человеком?

— Да, именно.

— Это из-за аватар?

— Можешь думать и так.

— Объясни, пожалуйста.

— Встань, — сказал Оуэн, подтолкнув Сета. — Выгляни в окно.

Сет посмотрел. Оуэн встал сзади, положил ему руки на плечи.

— Смотри на перекресток.

Машин внизу не было; до окончания парада улица принадлежала пешеходам.

— Что я там должен увидеть? — поинтересовался Сет.

— Подожди немного, — промолвил Оуэн, передвигая пальцы ближе к шее Сета.

— Хочешь сделать мне массаж?

— Помолчи, — сказал Оуэн. — Сейчас… сейчас увидишь.