Король-Демон - читать онлайн книгу. Автор: Крис Банч cтр.№ 122

Что касается больных и раненых, те, кто еще мог хоть как-то ковылять, двигались вместе со своей частью. Никто не хотел отправляться в лазарет. Солдаты чувствовали, что их единственная надежда выжить — это оставаться со своими однополчанами. Тяжелораненых мы при первой возможности отправляли под надежной охраной назад, в города, где оставались наши гарнизоны. Правда, нередко эти гарнизоны подвергались нападению со стороны партизан, не знавших пощады.

Однажды император весь день был в ярости, и никто, в том числе даже домициус Отман, не знал, в чем дело. Правда, мне все же удалось разузнать, что случилось. Гонец доставил из Никеи запечатанное шифрованное послание, настолько важное, что его нельзя было доверить гелиографу.

Об этом донесении, а также об ответе императора я узнал только потому, что сам пользовался услугами шифровальщика Тенедоса, а этот человек, как и все, имеющие дело с секретами, не мог не поделиться по крайней мере с одной живой душой страшными тайнами, доверенными ему. Поскольку шифровальщик знал, что я не проговорюсь никогда и никому, он частенько исповедовался именно мне.

Сообщение императору пришло от Кутулу. Змея, Которая Никогда Не Спит, извещал Тенедоса о том, что в столице и ее окрестностях усилилась активность инакомыслящих, во главе которых встали два бывших члена Совета Десяти, Скопас и Бартоу. Пока что речь еще не шла о насильственном захвате власти, но уже слышались разговоры о том, что необходимо создание Верховного собрания, призванного частично облегчить бремя власти, лежащее на плечах императора, в первую очередь то, что относилось к «проблемам повседневного управления государством». Пока что эти люди не представляли особой угрозы Нумантии, ' но Кутулу внимательно присматривал за ними.

Император, как поведал мне шифровальщик, пришел в бешенство и, не дав гонцу отдохнуть с дороги, уже через час отправил его назад в Никею. Тенедос уже не раз призывал Кутулу не забивать себе голову несуществующими заговорами, а сосредоточиться на настоящей угрозе — Товиети. Поскольку главный шпион постоянно нарушал этот приказ, император в конце концов отстранил его от должности и перевел из Никеи в одну из отдаленных провинций — или в Чалт, или в Бала-Гиссар, шифровальщик не смог вспомнить точно.

Так что в то время как лучшие солдаты императора гибли в Майсире, еще один доблестный слуга попал в опалу только за то, что выполнял свой долг. Впрочем, быть может, этим поступком Кутулу невольно спас себе жизнь. Точно я ничего не могу сказать, но я больше никогда не слышал о Змее, Которая Никогда Не Спит.

Даже на боевом духе высшего командования армии не мог не сказаться унылый, однообразный путь по суэби. Я изумился, услышав, как Эрн, наиболее лояльный из трибунов, выразил вслух восхищение тем, как мастерски организовали отступление майсирцы — как будто они действовали согласно заранее составленному плану. Император прочел ему гневную отповедь, закончив ее язвительным замечанием, что, раз на Эрна майсирцы произвели такое впечатление, не лучше ли ему перейти на их сторону.

С этими словами Тенедос вихрем выскочил из шатра. Проводив его взглядом, Эрн пробормотал загадочно:

— Остается только надеяться, что наше отступление будет организовано так же хорошо.

Мирус Ле Балафре, известный своим крутым нравом, услышав это замечание, вместо того чтобы взорваться, обвиняя трибуна в пораженческих настроениях, недовольно поморщился и промолчал.

В конце концов мы покинули ненавистную суэби и вышли на освоенные земли. Наконец появилась домашняя живность, за счет которой можно было разнообразить ежедневный рацион, деревянные изгороди, замечательно горевшие в походных кухнях, и дома, где можно было разместить на ночлег по крайней мере офицерский состав. Однако поскольку существенно возросло число ограбленных крестьян, лишившихся всего своего имущества, резко увеличилось и количество партизан, терзающих постоянными набегами нашу армию. Мы стали нести большие потери.

Мы останавливались для того, чтобы накосить травы и насушить сена, запасаясь кормом для наших лошадей, но армия не может долго стоять на месте. За два дня мы истребляли всю растительность в радиусе двух лиг, еще через день — в радиусе четырех лиг и так далее, так что наша армия постоянно находилась в центре разрастающегося круга опустошения.

Грозы с проливными дождями не прекращались, и мы начинали гадать, не призвали ли майсирские чародеи себе на помощь погоду, и почему в таком случае наши колдуны не могут ответить контрзаклинаниями.

Затем майсирцы применили новое оружие: отступая, они превращали свою землю в пустыню. Горели даже поля сочной зеленой травы, а сделать это можно было только с помощью магии.

Все деревни на нашем пути были превращены в груды черных углей, но тут колдовство уже было ни при чем. Это делали разъяренные мужчины и женщины, любившие свою родину и предпочитавшие видеть ее разоренной и сожженной дотла, но не доставшейся врагу. Тот скот, который майсирские крестьяне не могли угнать с собой, они забивали, пачкая мясо животных их собственным навозом. Колодцы засыпались камнями, а те немногие, что оставались целыми, оказывались отравленными. Колдуны Чарского Братства своими заклинаниями нейтрализовали действие некоторых ядов, но мы не доверяли их магии и предпочитали пить воду из ручьев и озер.

Однажды поздно вечером я вышел из шатра императора, где проходил военный совет. На улице было светло, как днем. Впереди в небе висела кроваво-красная туча, искрящаяся вспышками молний. Снопы света, возникая на земле справа и слева от нас, устремлялись вверх, словно колонны, поддерживающие небесный свод.

Наши солдаты начинали бояться майсирийцев. Никогда нельзя было знать наперед, вступит противник в бой или отойдет назад, сдастся в плен, обещая рабскую покорность, или улыбнется и вонзит нож в спину. Солдат должен относиться к своему врагу настороженно, с уважением, рискуя в противном случае погибнуть от избытка самоуверенности. Но врага ни в коем случае нельзя бояться.

И еще наши солдаты проникались к майсирцам все большим уважением, ибо те могли изо дня в день идти, питаясь горстью сырого зерна и запивая его глотком мутной воды из лужи, и при этом еще и сражаться. В бою они нередко проявляли чудеса храбрости. Мне достоверно известно про одного майсирского солдата, получившего тяжелую рану во время стычки с нашей конницей. Он двое суток пролежал в своих собственных испражнениях, без движения, притворяясь убитым, до тех пор, пока рядом не поставило шатры наше тыловое подразделение. Майсирец убил пятнадцать солдат, и лишь потом был изрублен в куски.

Из уст в уста передавались жуткие рассказы: партизанки-майсирки соблазняли наших солдат, пряча в своем теле острые стальные лезвия; крестьяне, как только к ним поворачивались спиной, превращались в волков или диких быков.

В отместку мы сеяли на своем пути смерть и разрушения, и это уже были не сказки. Это была страшная правда войны.

Южной границей сельскохозяйственных угодий считается река Анкер. Первый раз я пересекал ее у города Сидора, гораздо западнее, и там она была относительно мелкая и широкая, усеянная множеством островков. Здесь же река была глубокая и судоходная. На ней стоял небольшой порт Иртинг, город размером приблизительно вдвое меньше Пенды, не тронутый пожаром. Я решил войти в городок вместе с передовыми подразделениями. Он показался мне заброшенным, хотя кое-где над трубами вился дымок. Прибывший от императора гонец передал приказ соблюдать крайнюю осторожность, ибо провидец Тенедос чувствует какую-то опасность.