Конец XIX века. Власть и народ - читать онлайн книгу. Автор: Вольдемар Балязин cтр.№ 23

РОССИЙСКИЕ ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ ДЕЛА

И внутренняя, и внешняя политика с самого начала и до самого конца царствования Александра III определялась концепцией незыблемости самодержавия. Во внутренней политике это означало пересмотр основных положений либеральных реформ второй половины XIX века, во внешней – ознаменовалось сначала союзом с Германией и Австрией, а затем с Францией и Англией. Это позволило России избежать войн во все времена правления Александра III, в конце царствования официально прозванного «Миротворцем».

Контрреформы

Михаил Никифорович Катков (1818-1887), сын мелкого провинциального чиновника, благодаря способностям и трудолюбию блестяще закончил Московский университет и вошел в круг Станкевича, Белинского, Боткина и Бакунина, став одним из первых русских гегельянцев. Уже в молодости он прославился высоким качеством своих переводов с немецкого и английского языков, дав собственные стихотворные переложения Гейне и Шекспира, поражавшие блистательной стилистикой и великолепным слогом. Став затем адъюнктом Московского университета по кафедре философии, он еще более расширил свой кругозор и углубил знания.

В 1851 году Катков был назначен редактором газеты «Московские ведомости», а в 1856 году – редактором журнала «Русский вестник». В 1863 году он выступил с целой серией статей, призывающих правительство беспощадно подавить польскую революцию, так как считал, что свободная Польша – угроза существованию России. Затем он обрушился на «внутренних воров» – русских либералов, поддерживавших польских сотоварищей. Этим Катков окончательно порвал свои старые связи и встал на путь открытой и энергичной поддержки самодержавия. Курс этот он сохранил до конца своих дней, страстно требуя искоренения революционных организаций. После убийства Александра II он писал: «Предлагают много планов, но есть один царский путь. В прежние века имели в виду интересы многих сословий. Но это не царский путь. Трон затем возвышен, чтобы перед ним уравнивалось значение сословий. Единая власть и никакой иной власти в стране, и стомиллионный, только ей покорный народ, – вот истинное царство. Да положит Господь в сердце Государя нашего шествовать именно этим, воистину царским путем, и иметь в виду не прогресс или регресс, не либеральные или реакционные цели, а единственно благо своего стомиллионного народа».

Каткова отличали честность и искренность. Он был совершенно бескорыстен и считал свою публицистическую деятельность государственной службой, называя ее «исполнением долга по совести». К концу жизни он приобрел огромный авторитет и влияние не только в России, но и за рубежом. Многие солидные газеты Европы писали тогда, что из-за смерти Каткова может измениться даже внешняя политика России. И хотя это было сильным преувеличением, многие тогда верили в это, настолько велик был его авторитет.

Другим влиятельнейшим государственным и общественным деятелем был граф Дмитрий Андреевич Толстой (1823-1889), не менее образованный, чем Катков. За спиной графа остался Александровский лицей, кроме того, изначально Толстой получил прекрасное домашнее воспитание. Окончив лицей в 1842 году, Толстой сблизился с М. Е. Салтыковым-Щедриным и поэтом А. Н. Плещеевым, одним из членов кружка Петрашевского. С Плещеевым он был настолько неразлучен и близок, что когда того арестовали и посадили в Петропавловскую крепость, то знавшие их считали, что следом за узником в крепость пойдет и Толстой. Однако к 1860-м годам взгляды его резко изменились, прежде всего из-за того, что Толстой, будучи крупным землевладельцем много потерял с отменой крепостного права. Кроме того, были и сугубо психологические причины: Толстой был скуп и жаден и рассматривал земельную реформу как откровенное посягательство на свой карман. Обладая большим умом и твердой волей, он вместе с тем был коварным, злым и мстительным, что делало его страшным человеком, получившим прозвище «злой гений России».

В коротком, энергично написанном Манифесте от 29 апреля 1881 года, в частности, говорилось: «Но посреди великой нашей скорби глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления… с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Именно для того, чтобы «утверждать и охранять» самодержавную власть, и был вызван на службу находившийся в отставке Д. А. Толстой, которому император предложил пост министра внутренних дел. Это предложение оказалось полной неожиданностью для Толстого, и он сказал, что Александру III неизвестны его убеждения по делам внутреннего управления, и потому царь, не зная взглядов своего министра на сей счет, не может назначить его на такой пост. Когда же Александр III попросил Толстого высказать ему то, что он считает нужным, Дмитрий Андреевич сказал: «Угодно ли будет государю иметь министром человека, который убежден, что реформы прошлого царствования были ошибкой, что у нас было население спокойное, зажиточное, жившее под руководством более образованных людей, что разные отрасли правительственной деятельности друг другу не вредили, правили местными делами агенты правительства под контролем других высших агентов той же власти, а теперь явилось разоренное, нищенское, пьяное население крестьян, разоренное, недовольное дворянство, суды, которые постоянно вредят полиции, 600 говорилен земских, оппозиционных правительству. Поэтому задача министра внутренних дел должна состоять в том, чтобы не развивать, а парализовать все оппозиционное правительству». Александру III такая позиция пришлась по душе.

Через 3 года Толстой при помощи правителя своей канцелярии Алексея Дмитриевича Пазухина и М. Н. Каткова разработал цельную программу контрреформ и стал энергично проводить ее в жизнь, опираясь на поддержку Александра III. Но 25 апреля 1889 года Толстой умер, не закончив реализацию этой программы, однако новая поросль выпестованных им администраторов довела его дело до конца.

В 1885 г. Пазухин опубликовал свою программную статью, обосновывавшую необходимость контрреформ и их основное содержание, первые же мероприятия в таком духе были осуществлены Д. А. Толстым уже летом 1882 года. 18 июня был принят циркуляр о гимназиях, запрещавший обучение в них детей несостоятельных родителей. 27 августа вводились «Временные правила» о печати, устанавливавшие «карательную цензуру», которая могла штрафовать или закрывать на время то или иное издание. Правда, запрещать вообще какое-либо издание могло лишь Совещание министров внутренних дел, юстиции, народного просвещения и обер-прокурора Синода.

В 1884 году был введен новый устав университетов, отменивший прежний либеральный устав 1863 года и ликвидировавший автономию университетов. Отныне они отдавались под совершеннейший контроль Министерства народного просвещения. В 1887 году подвергли ревизии судебную реформу: процент заседателей-дворян был значительно увеличен, а через 2 года из ведения суда присяжных были изъяты дела о сопротивлении властям и ограничена публичность заседаний. В том же 1889 году был принят закон о земских начальниках, по которому они не выбирались, как прежде, а назначались только из числа дворян министром внутренних дел по представлению местного губернатора и предводителя дворянства. В волости и административная и судебная власть принадлежала ему, а в уезде – уездному съезду земских начальников под председательством местного предводителя дворянства. В развитие этого закона в 1890 году был увеличен процент дворян в уездных земских собраниях. Наконец, в 1892 году были пересмотрены и отдельные положения городской реформы, и из состава избирателей были исключены горожане, обладавшие собственностью до 300 рублей.