Земной свет - читать онлайн книгу. Автор: Артур Кларк cтр.№ 7

Не было и речи, чтобы рассматривать сверхновую прямо – как в подзорную трубу: миллионократно усиленное сияние звезды мгновенно ослепило бы глаз, да и что такое этот глаз по сравнению с приборами? Молтон установил электронный спектрометр и включил сканирование. Теперь спектр Nova Draconis будет изучен со скрупулезной тщательностью, от красного цвета через желтый, зеленый, синий в фиолетовый и даже дальше, до далекого ультрафиолета, не воспринимаемого человеком. Интенсивность каждой спектральной линии будет записана на ленту, которая станет неопровержимым свидетельством космической катастрофы, свидетельством, всегда доступным для использования – хоть завтра, хоть через тысячу лет.

В дверь постучали. На пороге появился Джеймисон с еще не просохшими фотопластинками.

– При последних экспозициях все получилось. – В голосе молодого астронома звенело торжество. – Отчетливо видно расширяющееся газовое облако. Скорость – в полном согласии с допплеровским сдвигом.

– Да уж надеюсь, – проворчал Молтон. – Дай-ка посмотреть.

Под мерное гудение электромоторов – спектрометр продолжал свой автоматический поиск – он начал изучать пластинки. Изображение на них было, конечно же, негативное, однако Молтон, как и любой другой астроном, давно к этому привык и читал детали не хуже, чем на позитивном отпечатке.

В центре была сама Nova Draconis – крошечный диск почти выжженной колоссальным количеством света эмульсии. А вокруг – бледное, едва различимое глазом кольцо. Молтон знал, что день ото дня это кольцо будет расширяться, пока наконец не рассеется. Только сделав над собой усилие, можно было понять, что же оно такое на самом деле – это маленькое и невинное колечко.

Они смотрели в прошлое, на катастрофу, случившуюся две тысячи лет назад. Звезда сбросила с себя пламенную оболочку – не успевшую еще остынуть до «белого каления», а потому почти невидимую, – и та рванулась в пространство, ежечасно расширяясь на несколько миллионов километров. Летящая стена огня, способная выжечь любую, даже самую большую планету, ничуть не замедлив своего движения. А вот отсюда, из Солнечной системы, она – всего лишь бледное, на грани видимости, кольцо.

– Интересно, – негромко сказал Джеймисон, – узнаем ли мы хоть когда-нибудь, почему это происходит?

– Иногда, – откликнулся Молтон, – я слушаю радио и думаю – а пусть бы и с нами такое случилось. Пламя отлично стерилизует.

Джеймисон не верил своим ушам – неужели Молтон мог такое сказать? Молтон, за чьей грубоватой внешностью угадывалось глубокое внутреннее тепло.

– Вы просто шутите, – только и сумел он возразить.

– Пожалуй, что да. Как ни говори, за последний миллион лет мы добились некоторого прогресса, кроме того, астроному подобает быть терпеливым. И все же посмотри, что происходит сейчас, во что мы изо всех сил стараемся вляпаться! Ты задумывался когда-нибудь, чем все это может кончиться?

Неожиданная страсть, звучавшая в этих словах, удивила – и даже привела в смятение – Джеймисона. Кто бы мог подумать, что доктор Молтон болеет о чем-то, кроме своей работы, принимает близко к сердцу вещи, никаким боком к астрономии не относящиеся? Джеймисон догадывался, что стал свидетелем нечаянной слабости, что Молтон на мгновение утратил свой железный самоконтроль. Мысль эта получила в его мозгу неожиданный отклик, и он – как громом пораженный – отшатнулся.

Долгую, словно вечность, секунду двое ученых пристально смотрели друг на друга, оценивая, строя догадки, пытаясь преодолеть пропасть, отделяющую каждого человека от всех его ближних. А затем раздался пронзительный звон – автоматический спектрометр закончил порученную ему работу. Все напряжение разом исчезло, они вернулись в обычный, повседневный мир. Момент, который мог привести к совершенно непредсказуемым последствиям, поколебался на самой грани бытия – и снова канул в забвение.

Садлер заранее знал, что никак не может рассчитывать на собственный кабинет, в лучшем случае ему дадут стол в каком-нибудь углу бухгалтерии – так оно и случилось. Ничего страшного, и то слава Богу; он изо всех сил старался доставлять окружающим как можно меньше забот, не привлекать к себе излишнего внимания, да и вообще сидеть за этим столом почти не приходилось. Все окончательные заключения он писал в своей комнате – тесной, как мрачный бред клаустрофоба, ячейке; именно из таких ячеек и состоял жилой уровень.

Потребовалось несколько дней, чтобы хоть немного свыкнуться с абсолютно неестественным образом жизни. Здесь, глубоко под поверхностью Луны, времени не существовало. Резкие температурные перепады дня и ночи проникали в скальный грунт на метр, может – на два, но никак не более; волны жары и холода затухали, не в силах добраться до тех глубин, где спрятались люди. Одни только часы мерно отсчитывали минуты и секунды; время от времени свет в коридорах тускнел – это значило, что прошло еще двадцать четыре часа, и наступила так называемая ночь. Но даже тогда Обсерватория не засыпала, у кого-то обязательно была вахта. Астрономам ритм лунной жизни не причинял особых неудобств, они всегда работают в неурочное для других время – к вящему негодованию астрономических супруг, разве что те – как это часто бывает – тоже астрономы. Страдали и ворчали техники, на чьих плечах лежала задача круглосуточно обеспечивать Обсерваторию воздухом и энергией, поддерживать бесперебойную работу связи и вообще всего, чего угодно.

А лучше всего живется административному персоналу, думал Сандлер. Ну кому какое дело, если бухгалтерия, магазин и развлекательные учреждения раз в сутки закрываются на восемь часов, самое главное – чтобы работали медпункт да кухня.

Первоочередная задача – жить со всеми мирно, никому не мозолить глаза – разрешалась вполне успешно. Садлер познакомился уже со всем начальством Обсерватории (за вычетом улетевшего на Землю директора) и знал в лицо добрую половину рядовых сотрудников. Согласно плану, он должен был изучать отделы последовательно, один за другим, пока не удастся ознакомиться со всем, что здесь есть. А после этого – посидеть пару дней и подумать; есть дела, с которыми никак нельзя спешить, какой бы спешной ни была необходимость.

Спешная необходимость – да, именно она и создавала главные затруднения. Садлеру несколько раз говорили – без всякой враждебности, – что он появился здесь в очень неудачное время. Растущая политическая напряженность отражалась и на маленьком коллективе Обсерватории, люди стали раздражительными, часто и легко срывались. С открытием сверхновой положение несколько улучшилось, кто же будет интересоваться ерундой вроде политики, когда в небесах сверкает настоящее чудо? Но уж тем более сотрудники Обсерватории не хотели отвлекаться от этого чуда на всякие там дебиты-кредиты, и Садлер ничуть их не осуждал.

Немногие минуты, которые удавалось урвать у работы, он проводил в общей гостиной, куда собиралось все местное население, свободное от вахты. Этот центр общественной жизни предоставлял идеальную возможность поближе присмотреться к мужчинам и женщинам, добровольно обрекшим себя на ссылку, одни – во имя науки, другие – во имя более чем приличной зарплаты, которая одна только и могла заманить на Луну людей, как они сами себя характеризовали, разумных.