— Не так? — он снова поскреб подбородок. — Ну, даже если и не так, если отмести возможность дружеского розыгрыша — друзья в курсе, чем занимаюсь я. Но в таком случае…
— В таком случае… — помог я.
— У вас должна быть определенная цель, для того, чтобы заявиться в собственное прошлое.
— Совершенно верно, — я поднял палец, вспомнив, что имею дело с легко возбудимым молодым человеком. Между тем нам предстояло решить жизненно важный вопрос. — Да. Я прибыл в прошлое не просто так. Не для того, чтобы полюбоваться на себя, не для пустого развлечения. Насколько тебе самому известно, я ничего не делал в жизни ради пустого развлечения.
Он надменно выпятил подбородок.
— Это все фразы. Неужели все дело во мне. Кто я? Даже не ученый — так, лудильщик, дилетант. Я не политик и не пророк. Зачем ради меня являться тени из будущего?
— Дело в том, что ты изобретатель самого грозного оружия, когда-либо сконструированного на Земле. Ты автор Машины Времени.
— И что же вы должны сообщить мне?
Что ты должен немедленно, как можно скорее избавиться от платтнерита. Займись чем-нибудь другим, найди новую тему для исследований. Ты не должен заниматься Машиной Времени — это очень важно! Иначе все рухнет.
— Рухнет — что?
— Все. Целые миры исчезнут из мироздания — только благодаря Машине Времени и твоему неуемному любопытству.
Сдвинув кончики пальцев перед собой, он посмотрел на меня.
— Ну, хорошо. Очевидно, у вас есть еще, о чем рассказать. Это длинная история? Может быть, принести еще бутылку бренди — или чаю, например?
— Нет. Большое спасибо, — с чувством произнес я. У нас, — я подчеркнул «нас», — нет времени на чай. Я постараюсь быть максимально краток.
И я поведал ему историю, всю как есть, с самого начала — про изобретение и оба своих путешествия в Будущее. Про свои смелые эксперименты, про Элоев и Морлоков, и про то, что обнаружил по возвращении.
Несмотря на крайнюю усталость — по моим расчетам, я не стал уже вторые сутки — по мере своего рассказа я все больше загорался, то и дело бросая взгляд на лицо морлока в пламени свечи — мое доказательство истинности этой истории. Поначалу меня смущало присутствие Нево, безмолвно внимавшего моей пылкой речи, но вскоре я заметил, что и Моисей начинает поглядывать в его сторону морлока, всякий раз по-новому удостоверяясь в моих словах.
Но вскоре мой рассказ захватил его настолько, что он не сводил глаз с моего лица.
6. Вера и скепсис
Ранняя летняя заря уже занялась, когда я приблизился к окончанию своего рассказа.
Моисей сидел в кресле, уперев ладонь в подбородок — взор его был прикован ко мне. Наконец он сказал:
— Ладно. — И еще раз повторил: — Пусть будет так.
Он встал, потянулся и подошел к окну. Раскрыв створки, он выглянул в туманное светлеющее небо.
— Замечательная история, — протянул он. — Просто великолепная.
— Но это еще не все, — заметил я охрипшим голосом — в горле у меня уже несколько раз пересохло, а бренди давно закончилось. — Во время второго путешествия во времени я очутился в другой Истории. Машина Времени — это сокрушитель Историй. Это Разрушитель Миров и Рас. Неужели тебе непонятно, что ее нельзя изобретать?
Моисей обернулся к Нево.
— А что вы скажете об этом — человек из будущего?
Кресло Нево оставалось в тени — он выбрал самый темный угол гостиной, где и прятался от приближающихся солнечных лучей.
— Я не человек, — возразил он ровным холодным голосом. — Но, тем не менее, я из будущего — одного из бесчисленных миров или возможных его вариантов. Все это похоже на правду — во всяком случае, логически возможно. Машина Времени вмешивается в Историю, всякий раз направляя ее по новому пути. Сам принцип ее действия состоит в искажении Истории, благодаря свойствам платтнерита. Как это материал искажает проходящий сквозь него свет, так же и ваше изобретение всякий раз деформирует историю, проходя сквозь нее. Тут есть много общего.
— Ну, это уже метафоры, — вмешался я. — Я тоже готов допустить, что появление Машины времени на карте Истории — нечто сродни движениям коня на шахматном поле. Эта фигура — единственная из всех, движется по доске не линейно. Но и ее путь можно рассчитать, он имеет максимально допустимое количество вариантов.
Это возражал я — но "Я" — восемнадцатилетней давности. Я стоял у окна, дышал свежим рассветным воздухом и размышлял вслух, по мере того как поднимающееся Солнце золотило его профиль:
— Однако пока мои исследования еще в колыбели и ваши голословные утверждения…
— Голословные?
Юнец! Мальчишка! Как смеет он критиковать себя самого — в возрасте. Где уважение к старшим? И самоуважение, в конце концов!
— Да ведь это же я тебе говорю! Опомнись, упрямец! Я привел тебе человека… существо из будущего, какие тебе еще нужны доказательства?
В ответ он только покачал головой.
— Слушайте, я устал. Всю ночь на ногах, тут и бренди не поможет. Похоже и вы нуждаетесь в отдыхе. В этом доме есть несколько свободных комнат: я провожу вас.
— Я сам знаю дорогу, — с достоинством отрезал я.
Он оценил ситуацию с юмором — на лице его впервые появилось нечто вроде улыбки.
— Я распоряжусь, чтобы мисс Пенфорд принесла вам завтрак. Хотя… — тут он посмотрел на Нево, — возможно, лучше подать его в гостиную.
— Пойдем, — сказал он. — Судьба расы несколько часов может и подождать.
Давно я так не спал — таким глубоким, очищающим сном. Я был разбужен Моисеем, который принес мне кувшин подогретой воды.
Одежду я сложил на кресле: точнее, это была уже не одежда, а обноски — после столь долгих скитаний там смотреть было не на что.
Он поймал мой взгляд и сказал, словно бы прочитав мысли:
— Если желаете, можете взять халат. Извини, старина — тут он со смехом перешел на «ты», оценив абсурдность ситуации — уважение к себе самому, старшему! — остальные мои вещи вряд ли придутся тебе впору!
Такое бесцеремонное поведение слегка вывело меня из себя.
— Придет день — и ты станешь «стариной». Тогда ты вспомнишь… Впрочем — не бери в голову! — заключил я.
— Я распоряжусь, чтобы твою одежду почистили и заштопали. Спускайся вниз, когда будешь готов.
В гостиной завтрак был подан через буфет, отделяющий это помещение от кухни, слугам не было нужды появляться здесь. Моисей с Нево уже собрались. Моисей был в том же костюме, что и вчера — или точной его копии. Яркое утреннее Солнце окрасило попугайские тона во что-то уж вовсе крикливо-несообразное. Что же до Нево, на морлоке откуда-то появились короткие штанишки и потрепанная курточка. По самые очки была нахлобучена шапка — очевидно, чтобы скрыть мохнатое лицо. Он стоял неподвижно как статуя возле буфета.