Солнечное настроение - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Волчок, Наталья Нестерова, Марта Кетро, и др. cтр.№ 106

Мария Петровна открыла секретер, достала бумаги, протянула Павлу:

– Завещания. Сегодня была у нотариуса. Еще те бюрократы! Я с ними немного… поспорила. Не хотели мой вариант заверять, а я целый день писала. Стандартный, в одно предложение подсунули. Читай: завещаю все мое имущество, в чем бы оно ни заключалось и где бы ни находилось… Все по форме. Но ты и второй, мой вариант забери, тут до последней нитки барахло перечислено. Дальше, вот копия письма Марлиз, подруге моей в Париже. В письме я прошу перевести акции, которыми владею, на имя дочери. В завещаниях про акции ни слова, сам понимаешь, чтобы налогов избежать. Все государство дурят! Даже такие старые партийцы, как я. Довели!

Марии Петровне понравилось, что Павел не стал кочевряжиться, взял бумаги, свернул, положил в карман. Она метнула взгляд в сторону двери, хотелось поскорее опять оказаться рядом с внуком. Но Павел предложил сесть и выслушать его. Начал с извинений.

– Простите, Мария Петровна, что вмешиваюсь в дела интимные, связанные с вашим здоровьем.

– Сумасшедшей меня считаешь?

– Вовсе нет!

– А кто предлагал в психушке меня подлечить?

«Николай Сергеевич! – мысленно возмутился Павел. – Вот болтун, заложил!»

– Ладно! – махнула рукой Мария Петровна. – Я не в обиде. На твоем месте тоже решила бы, что человек, который боится… в общем, не хочет операцию ради жизни сделать, полный кретин и придурок. Поскольку я женского пола, то получаюсь – полная придура.

– Мария Петровна, поверьте, я уважаю ваше суверенное право распоряжаться собственной жизнью. Только хочу обратить внимание на крайний эгоизм и бесчеловечность вашего стремления к смерти.

– Какой эгоизм? Все вам оставляю!

– Вынужден напомнить, что однажды вы уже больно травмировали свою дочь, а теперь намерены сделать это во второй раз. Каково будет Ирине жить с сознанием того, что не смогла спасти мать?

– Вот ты как повернул, – задумчиво проговорила Мария Петровна.

– Здесь нечего поворачивать, факты на поверхности. Я только что разговаривал с Ириной, она нашла врача, который будет вас оперировать, встречалась с ним сегодня.

– Ирочка! Для меня хлопотала? – взволновалась Мария Петровна. – Сама?

«Лед тронулся! – подумал Павел. – Развиваем успех».

– Конечно, сама. Всю Москву на ноги подняла, чтобы найти лучшего специалиста. – Тут он слегка приврал для пользы дела.

– Значит, Ирочка меня… не ненавидит?

Павел не собирался глубоко копать – давать оценки прошлому или анализировать в присутствии Марии Петровны нынешнее состояние Ирины, переживающей внутренний конфликт любви-ненависти к матери.

– Думаю, – уклончиво ответил он, – вам с дочерью надо больше общаться, чтобы разобраться в своих чувствах.

– Да я готова общаться с ней двадцать четыре часа в сутки!

– После операции так и получится. Кто, если не Ирина, будет за вами ухаживать? Сейчас начало декабря, к Новому году, надеюсь, вы уже поправитесь. Официально приглашаю вас на встречу двухтысячного года к нам! Разве это не прекрасно, Мария Петровна, встретить новое столетие рядом с внуком, дочерью, зятем и, – запнулся Павел, не зная, как назвать Николая Сергеевича, – и нашим дедушкой?

– Невыносимо прекрасно!

– Мария Петровна, выдам одну тайну. Мы с Ириной хотим второго ребенка.

– Правильно, молодцы!

– Но так сложилось, что главным воспитателем у нас в семье выступает Николай Сергеевич…

– Он навоспитывает! Рохля интеллигентская! А Николеньке твердая рука нужна!

«Какая у вас твердая рука, – подумал Павел, – я уже видел».

– Одного внука Николаю Сергеевичу, – продолжал Павел, – более чем достаточно, а второго дедушка точно не потянет.

– Ты хочешь сказать… что… вы бы, как бы, меня бы… – не могла подобрать от волнения слов Мария Петровна, – …допустили? Маленького нянчить?

– У нас другой бабушки нет.

Несколько минут она изумленно хлопала глазами, не в силах переварить сказочные слова Павла.

– Режьте! – воскликнула Мария Петровна. – Режьте!

– Что?

– Вырезайте из меня эту дрянь, согласна! Лучше под лампой чертовой сдохну, чем… А если выживу…

– Обязательно выживете! Звоню Ирине и говорим, что вы согласны на операцию?

– Звони.

Павел набрал номер и передал трубку Марии Петровне.

– Ирочка? Здравствуй, доченька!

– Здравствуй!

– Как ты живешь?

– Нормально.

«Сейчас что-нибудь брякнет про ребенка!» – испугался Павел. И принялся отчаянно жестикулировать перед Марией Петровной. Показал, будто укачивает ребенка, потом приложил палец к губам, беззвучно, отчаянно артикулируя, произнес: «О ребенке ни слова!» – «О Николеньке?» – так же тихо спросила Мария Петровна, показав пальцем в сторону кухни. «Нет, – замотал головой Павел и показал два пальца. – О втором ребенке!»

– Алло? – позвала Ирина, потому что на том конце установилось непонятное молчание и слышались странные шорохи.

– Ирочка! Я с Николенькой познакомилась. Ах, какой мальчик! Чудо света!

– Зачем ты звонишь?

– Это не я, то есть я, но набирал Павел. Ирочка, я согласна идти под лампу, под нож, под черта лысого, на все согласна.

– Хорошо. Завтра придешь на прием, я выпишу направления на анализы. Для госпитализации нужно сдать анализы на СПИД, гепатит и сифилис.

– Откуда у меня взяться сифилису или тем более СПИДу? – хмыкнула Мария Петровна.

– Таков порядок. Откуда… Вчера ко мне приходил твой Толик.

– Зачем?

– Беспокоится о твоем здоровье. Похоже, осталось заседание правительства провести с повесткой дня «операция Марии Петровны Степановой».

– Ты на меня злишься? Тебе много пришлось хлопотать? Не беспокойся, за операцию я заплачу.

– Можешь – заплати, но никто тебя обдирать не собирается. Скажи Павлу и Николеньке, чтобы шли домой, мы их ужинать ждем.

– А Николенька покушал. Всякой дряни! Ничего порядочного у меня не было.

– До свидания!

– До завтра, Ирочка!

Мария Петровна медленно и аккуратно положила трубку на рычаг.

– Слышал? – спросила она Павла, гордо улыбаясь. – Мы говорили, как… как нормальные!

Из кухни послышался звон разбившейся посуды. С криком «Ты не порезался, мой драгоценный?» Мария Петровна бросилась из комнаты.

Николенька отужинал по украинской пословице: шо не зйим, то понадкусаю. Он все попробовал, надкусил. Потом решил провести эксперимент: смешать в тарелке кильки, творог, кабачковую икру, сметану – словом, все, что можно было превратить в кесю-месю. На вкус блюдо получилось отвратительное. Мама за порчу продуктов, за игру с ними обязательно заругала бы. А бабушка? Если тарелка упадет, разобьется, никто и не догадается об эксперименте. Тарелка двигалась к краю стола почти сама, Николенька к ней не прикасался. Только две его ручки зажимали вазочки с вареньем (допустим, танки) и толкали тарелку (противника) к пропасти.