Твоя навеки - читать онлайн книгу. Автор: Санта Монтефиоре cтр.№ 11

— Ну же, Санти, — сказала София, поднимаясь по ступенькам. — Давай выбираться отсюда.

Подумав немного, она повернулась к Марии.

— Ты идешь с нами, Мария?

Мария покачала головой и махнула маме.

К двенадцати густой запах шашлыка повис над ранчо, заставив кучу тощих собак жадно бродить вокруг площадки для барбекю. Жозе присматривал за тлеющими дровами с десяти утра, чтобы мясо прожарилось к обеду. Соледад, Роза, Энкарнасион и другие горничные из прочих домов накрывали столы, так как по субботам семьи традиционно собирались вместе. Белые скатерти и хрусталь сияли на солнце.

Время от времени сеньора Анна отрывалась от чтения журнала и бродила вокруг в своей соломенной шляпе и длинном летнем платье, проверяя, все ли сделано правильно. Для горничных сеньора Анна, с ее рыжими волосами и бледной кожей, похожая на изображение суровой Девы Марии Асунсьон в маленькой городской церкви, представляла экзотическое зрелище. Она была очень жесткой, прямолинейной и неуступчивой, если что-то ее не устраивало. Для человека, который провел в Аргентине много лет, было непростительным настолько плохо владеть испанским, чтобы вызывать насмешки у слуг.

Сеньора Пако очень любили в Санта-Каталине. Гектор Франциско Соланас, покойный отец Пако, обладал несгибаемой волей и достоинством настоящего господина. Он считал, что семья важнее дел и политики и что дом должен быть крепостью. Мария-Елена, жена Гектора Соланаса и мать его сыновей, была глубоко ценима им и уважаема. Он восхищался ею и по-своему любил. Однако они никогда не питали друг к другу страсти. Они женились по воле родителей, которые были близкими друзьями и посчитали такой союз выгодным для обоих семейств. Как выяснилось позже, они оказались правы. Мария-Елена отличалась необыкновенной красотой, элегантностью и хорошими манерами, а Гектор обладал незаурядным талантом ведения бизнеса. Они были самыми желанными гостями на вечеринках Буэнос-Айреса и сами устраивали роскошные приемы. К ним относились очень тепло как к образцовой супружеской паре. Но при этом они не испытывали друг к другу того влечения, которым одаривает природа счастливых любовников. Однако бывали дни, когда они поддавались магии ночи и предавались земным радостям с такой страстью, как будто хотели наверстать упущенное, но с рассветом волшебство исчезало без следа, и их отношения снова становились формально вежливыми, не более того.

Мария-Елена знала, что у Гектора в городе есть любовница. Все об этом знали. Кроме того, было обычным делом, когда мужья обзаводились фаворитками, поэтому Мария-Елена смирилась с этим и ни с кем не обсуждала своих чувств. Чтобы заполнить пустоту в своей жизни, она целиком посвятила себя детям, но так было до приезда Алексея Шаховского. Алексей Шаховской бежал из России, спасаясь от ужаса революции 1905 года. Он был веселым мечтателем и ее учителем музыки. Шаховской не только научил ее игре на фортепиано, но и привил ей любовь к опере. Он рассказывал о близких ему темах с той страстью, которая выдавала в нем человека художественно одаренного. Если Мария-Елена и видела, какие чувства испытывает к ней маэстро, которые проявлялись и во взгляде его живых глаз, и в той страсти, с какой он играл для нее, то она не предала своего мужа. Она получала огромное удовольствие от общества этого тонкого и умного человека, но старательно не замечала его намеков, так как высоко ставила честь замужней женщины, считая, что, раз сделав выбор, надо нести за него ответственность. Он не удовлетворил ее потребности в любви, но взамен открыл ей мир музыки. Музыка была во всем — в картине заката, в чистой линии горизонта... Музыка была тем волшебным инструментом, который будил фантазию и приносил ей освобождение от пут реальности. Более того, воображение позволяло ей переживать другие судьбы и давало счастье. Пако хорошо помнил звуки музыки, окружавшие его мать, и ее белые руки, словно птицы, взлетающие над клавишами фортепиано.

* * *

В час прозвучал гонг, возвещавший о начале обеда. Со всего поместья люди начали стекаться к дому Анны и Пако. В воздухе витали пряные ароматы. Семья Соланас была весьма многочисленной. У Мигеля и Пако было еще два брата, Нико и Александро. У Нико и Валерии было четверо детей: Никито, Сабрина, Петиция и Томас. У Александро и Малены — пятеро детей: Анджел, Себастьян, Мартина, Ванесса и Горацио. Обед обычно проходил очень шумно, а столы ломились от яств. Однако на этот раз один человек отсутствовал, и как только все расселись, это стало заметно.

— София? Где она? — шепнула Анна Соледад, когда та проходила мимо с тарелкой салата.

— Не знаю, сеньора Анна, понятия не имею.

Затем она повернулась в сторону поля для игры в поло и удивленно воскликнула:

— Какой ужас! Вот же она.

Сидящие за столом обернулись на голос служанки. Воцарилось молчание. София, уверенная в себе и потерявшая всякий стыд, скакала навстречу гостям, держа в руках клюшку для игры и ловко проводя перед собой мяч. Ее лицо выражало упрямство и решительность. Анна вскочила на ноги, не скрывая, как рассержена. Она была в отчаянии.

— София, как ты могла? — закричала она в ужасе, бросая на стол салфетку. — Пусть простит тебя Господь, — добавила она по-английски едва слышным голосом.

Санти вжался в стул, а все остальные члены семьи наблюдали эту картину в немом изумлении. И только Пако и дедушка О'Двайер, который всегда сидел у края стола, сосредоточившись на еде, поскольку к нему никто никогда не обращался, гордо усмехнулись, пока София уверенно прокладывала себе путь вперед.

— Я покажу вам, что умею играть не хуже Августина, — зло шептала себе под нос София. — Смотри на меня, папа. Ты должен гордиться тем, как хорошо научил меня играть.

Она ударила по мячу, получше устроившись в седле, и на лице ее не было ни капли смущения. Ощутив, что за ней наблюдают двадцать пар глаз, она еще больше приободрилась.

Едва не врезавшись в стол, София натянула поводья и остановила своего фыркающего пони, резко притормозив возле места, которое занимал отец.

— Вот видишь, папа! — с торжеством воскликнула она.

Все обратили взор на Пако, ожидая, что тот предпримет. Ко всеобщему удивлению, он оставался спокоен, а потом поднял бокал.

— Хорошо, София. А теперь присоединяйся к нам. Ты пропускаешь настоящий пир.

Легкая улыбка осветила его немного постаревшее с годами лицо.

София, придя в восторг, спрыгнула и провела пони вдоль стола.

— Прости, что я опоздала, мама, — сказала она, проходя мимо Анны.

Та села, поскольку ноги уже не держали ее.

— Мне еще не приходилось видеть более бесстыдной сцены, — не контролируя себя, выдавила Анна по-английски.

София привязала пони к дереву, одернула джинсы и подошла к столику с прохладительными напитками.

— София, немедленно вымой руки и пойди переоденься, прежде чем сесть рядом с другими гостями.

Анна говорила ледяным тоном, стараясь не смотреть на родственников, так как стыдилась случившегося. София громко откашлялась, перед тем как подчиниться матери.