Девять граммов пластита Серия: - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Баконина cтр.№ 7

Лизавета даже присвистнула:

– Ой, дела!

– Вот видишь, я знала, что тебя это заинтересует. – Верейская явно почувствовала, что потенциальный корреспондент уже заглотнул наживку и трепыхается у нее на крючке. – Думаю, ты сможешь собраться минут за двадцать. Я высылаю бригаду, они за тобой заедут. Оператор Гайский.

Имя оператора названо, следовательно, корреспондент завербован, сопротивляться бессмысленно.

– Хорошо, через двадцать минут я их жду. – Лизавета покорно вздохнула. – Пусть возьмут радиотелефон, радиомикрофон и аккумуляторную подсветку.

Не имело никакого смысла объяснять свои проблемы ответственному выпускающему, у которого голова болит о том, чем заполнить выпуск и кого послать на ответственную съемку при общем и тотальном дефиците толковых и пишущих корреспондентов. Например, говорить, что Сергей заедет за ней домой в восемь. А Лизавета вряд ли окажется дома в восемь, потому что вечерний выпуск, для которого она будет готовить репортаж, в это время только начнется. Значит, они с Сергеем разминутся, и он, скорее всего, обидится. А она не хочет его обижать… Хотя, конечно, можно оставить ему записку прямо на дверях с просьбой заехать за ней на студию.

Лизавета улыбнулась и пошла в ванную. У нее есть еще время на то, чтобы привести себя в порядок.

Ровно через двадцать минут она выглянула в окно, увидела бежевый «рафик», проверила, в сумке ли ключи, и, схватив куртку, захлопнула дверь. Последнее, что она сделала, – это прилепила рядом с глазком листочек, адресованный господину Давыдову.

– У нас «уходящее событие» и криминал. Подсветку и радиомикрофон взял? – этот вопрос Лизавета задала, даже не поздоровавшись.

– С трудом, но вырвал, – солидно пробасил в ответ Славик. И нисколько не обиделся.

Он знал, что такое «уходящее событие». Так телевизионщики называют некое мероприятие или акцию, которые следует снимать с наскока, без подготовки и без дублей. «Уходящее событие» – это когда нельзя подойти к участникам и попросить их сделать все то же самое еще раз, специально для съемки. Тележурналисты и телеоператоры часто проделывают это. Лизавета сама не раз просила повторить интервью или, обаятельно улыбаясь, предлагала участникам передачи снова пройтись по аллее к памятнику. Особо ей запомнилась съемка возложения цветов на Сенатской площади в день памяти декабристов. Бригада опоздала буквально на две минуты, все произошло на их глазах, пока машина разворачивалась на Сенатской. Лизавета была тогда начинающим репортером и страшно расстроилась, когда, выйдя с оператором из машины, увидела, что цветы – красные гвоздики – уже лежат строгим каре, как когда-то стояли взбунтовавшиеся полки. Но оператор был старым и мудрым, он посоветовал Лизавете не вешать носа и подошел к группе людей, участвовавших в церемонии возложения цветов. Улыбнувшись, он зычным голосом возвестил: "Товарищи, большая просьба, соберем сейчас цветы и возложим их еще раз, специально для «Курьера» – тогда они снимали репортаж именно для этой передачи. Люди послушно разбрелись, собрали цветы, построились и по команде повторили всю процедуру. Получилось даже лучше, синхроннее. Среди тех, кто возлагал цветы вторично, были и потомки декабристов. И ни один не возмутился. Все восприняли просьбу как должное. Телевидение у нас любят. Американская поговорка насчет того, что любое событие становится значительным фактом лишь после того, как попало в телевизор, справедлива и для России.

Событие, на которое ехали Лизавета и Славик, было по-настоящему уходящим. Не попросишь президентов двух супердержав подписать договор еще разок, не попросишь террориста, угнавшего лимузин, еще раз приставить пистолет к виску заложницы. Сейчас их ждало нечто в этом духе.

Съемки предстояли сложные, и вопрос о радиомикрофоне и подсветке не был праздным: скорее всего, будет некогда раскидывать провода, искать розетки, пристегивать к лацкану чьего-нибудь пиджака микрофон-петличку. Затребованная Лизаветой аппаратура в данном конкретном случае была предметом первой необходимости. Но… Всегда бывают неизбежные производственные «но». В редакции на шесть вполне приличных камер приходилось только три радиомикрофона и две подсветки. Значит, имела место драка-собака. И Славика следовало похвалить за то, что он вышел из драки победителем.

– Умница, ты всегда был профессионалом. – Лизавета забралась в «рафик» и устроилась у окна во втором ряду – на корреспондентском месте. Первый ряд отводили оператору: там удобнее нянчить камеру.

Они подъехали к дому, где располагались мини-пекарня и булочная «Тутти-Фрутти», без четверти двенадцать. Естественно, возле входа стояло оцепление, а возле оцепления толклись журналисты, которые встретили Лизавету дружным хихиканьем. Коллега из «Невского экспресса» оформил хихиканье в каламбур:

– Идут пионеры, салют мальчишам!

– Привет, привет мальчишам! – откликнулась Лизавета. Она уже привыкла и к хохоту, и к едким шуточкам.

Причиной шуточек был претенциозный девиз на лобовом стекле их «рафика». Когда-то всех водителей, работавших на «Петербургские новости», заставили вытравить на лобовом стекле сакраментальное «Мы всегда первые». Лозунг неверный ни по существу, ни по форме. Теперь, когда они приезжали куда-нибудь вторыми, их вышучивали, а когда являлись к шапочному разбору, над ними откровенно глумились. Вторыми и последними они оказывались довольно часто, а посему шутки превратились в обыкновенные приветствия.

– Всем привет! – повторила Лизавета. – Что происходит?

– Не пускают, козлы, как обычно, – ответил коллега из «Экспресса».

– А-а-а… А вы уже аккредитации получили?

– Какие, к черту, аккредитации!

– Ну, чтобы пройти… – многозначительно бросила Лизавета. Она оглянулась, увидела, что Славик, как и положено, стоит за ее левым плечом, подошла к человеку из оцепления и помахала у него перед носом международной журналистской карточкой – она почему-то производит на служилых людей куда более сильный эффект, чем редакционное удостоверение. Возможно, из-за нестандартного формата.

– Где начальники? – Лизавета намеренно не стала пробиваться через кордон. Человек при погонах – существо подневольное. Разум его усыплен приказом вышестоящего начальника. Будить этот разум аргументами, слезами или кокетством – бесполезно. Обращаться следует по инстанции. Что сказать этой самой инстанции, Лизавета уже придумала.

Парень в берете и пятнистой куртке выслушал ее просьбу, никакого криминала не обнаружил, кивнул и что-то пошептал в рацию. Через две минуты появился молодцеватый человек в штатском, но с военной выправкой.

– Майор Семенов, – представился он. – Что случилось?

– Пока вроде бы ничего… – радостно улыбнулась ему Лизавета. – Просто вас, вероятно, заинтересует информация, что по поводу яда звонили не только в «Интерпост».

– А куда еще?

Лизавета протянула ему карточку и как можно внушительнее сказала: